Дама Пик - Мах Макс - Страница 25

«Изменилась до неузнаваемости?»

Да, пожалуй, это верное слово «до неузнаваемости». И дело, разумеется, не во внешности. Внешность та же, а вот человек другой. Другая женщина. Такая, что временами начинаешь сомневаться, та ли это женщина, что еще недавно не умела говорить по-французски, или это уже настоящая графиня Консуэнская?

Когда, пройдя галерею до конца, Август и Теа сворачивали в Зеркальную гостиную, у портрета работы Клода Лефевра собралась уже небольшая толпа. Кто-то видел их «разговор» с дворецким, а кто-то, возможно, и слышал. Сплетни же распространялись в этом дворце, как лесной пожар после засухи. Стремительно и неотвратимо. И люди, с неподдельным интересом рассматривавшие портрет Теа д’Агарис, нет-нет, а взглядывали вслед Августу и его спутнице. Он эти взгляды чувствовал спиной. Теа, наверняка, тоже. Тем не менее, двигались они медленно, не торопясь переходя от одного знаменитого полотна к другому. Обменивались впечатлениями и любезностями, в общем, вели куртуазную беседу, изобилующую отсылками к контексту и подтексту.

По ходу движения, они встретили несколько знакомых Августа. Один из них — кажется, это был Арманд дю Санше — даже поздоровался. Остальные — бедняги — не знали, что и делать: здороваться, игнорировать, или еще что. Но все это были знакомцы третьего порядка. Люди, с которыми и в лучшие времена Август всего лишь раскланивался или обменивался при случае парой-другой ничего не значащих фраз. Однако в Дубовой гостиной Августа ожидало настоящее испытание, поскольку здесь находился его младший и как недавно выяснилось, всего лишь единоутробный, брат Райк. Бывший кавалер де Безом обнаружился рядом с диваном, на котором расположились дамы семьи Конти: от младшей Барбары до старухи Алисии. Интерес новоявленного графа де Ламара составляла молоденькая Барбара, похожая на крохотную фарфоровую куколку. Еще месяц назад Райк не осмеливался даже приблизиться к самой знатной, — не говоря уже о богатстве, — и красивой девице на выданье. В особенности, когда рядом находились ее «маман» и бабушка, а они от нее практически не отходили. Зато теперь, если судить по выражениям лиц присутствующих, он стал желанным собеседником, поскольку перешел в разряд потенциальных женихов. Компанию Райку составляли два «золотых» мальчика, из тех, что вечно крутятся на больших и малых приемах. Имен их Август не помнил, и это не странно. Кавалеры являлись постоянным хором, — вернее подпевалами, — но никак не солистами, и «прилипали» к тому, с кем на данный момент было выгоднее «дружить». Звездой же Большого Летнего Бала был граф де Ламар, так что их присутствие рядом с ним было ожидаемо. Другое дело, что, Август себе такой глупости не позволил бы и в годы юности. Свита играет короля, это так, но не всякая свита достойна своего короля.

Теа увидела Райка одновременно с Августом. Но и Райк увидел их с задержкой на мгновение-два. Кавалер де Базом славился своей виртуозной игрой в мяч, что предполагало, между прочим, быструю физическую реакцию. Так и случилось. Август и Теа вошли в Дубовую гостиную, иx увидела младшая Конти, зрачки у хорошенькой Барбары непроизвольно расширились, — надо полагать, Август ей нравился, как, впрочем, и многим другим женщинам, — и Райк обернулся, чтобы посмотреть, что там случилось у него за спиной. Взгляды встретились, и Август насмешливо кивнул. Это было единственное, что он успел сделать, поскольку такую встречу он не планировал и заранее к ней не подготовился. Однако теперь ему предстояло «отыграть» свою «иронию», а с Теа он этот вариант событий заранее не обговорил. Наверное, не хотел вспоминать о брате и о пережитом унижении — ведь Райк обыграл его, как ребенка, — вот и выпустил из виду.

— Дорогой, — голос Теа зазвучал сейчас необыкновенно возбуждающе, низкий с хрипотцой, намекающей на «альковные радости», и хорошо слышимый в любом углу комнаты, — почему этот юноша так на вас смотрит?

Август только что не застонал, так пробрал его сейчас этот голос. И, даже зная, что повадками гетеры Теа обязана многолетнему опыту дамы Браганца, он не мог не отдать должного «профессионализму» «госпожи инженера», форме и уместности заданного ею вопроса.

«К месту и ко времени!» — отметил он, обращая взгляд на свою спутницу.

— Это мой единоутробный брат, дорогая, — улыбнулся Август. — Вы же помните, наверное, я вам о нем рассказывал.

— Ах, да! — «томный» взгляд, плавное движение веером. — Простите, Август! Я такая рассеянная… Познакомите нас?

Вопрос прозвучал тогда, когда они прошли уже «по инерции» половину расстояния, отделяющего их от дивана.

— Все, что пожелаете, белисима!

— Герцогиня, дамы! — легкий поклон в сторону женщин Конти, — Граф! — еще одна ироничная улыбка, — разрешите представить вам мою спутницу. Теа д’Агарис графиня Консуэнская. Графиня…

Он быстро перечислил титулы и имена, оставив за скобками лишь «золотых» мальчиков, имен которых никогда не знал. По мере того, как он представлял друг другу присутствующих, старая герцогиня Конти бледнела лицом, а выцветшие с годами зрачки ее глаз расширялись. Ее реакция сначала озадачила Августа, но потом — буквально на последних словах представления — он вспомнил, что герцогиня родила сына, правящего ныне герцога Конти, в весьма зрелом возрасте. Об этом до сих пор рассказывали в обществе, подчеркивая, что шестьдесят лет назад она была такой красавицей, что покойный герцог Конти без колебаний женился на женщине, которой по непроверенным слухам самой было уже под шестьдесят, и новоиспеченная герцогиня сумела даже родить ему сына.

«Шестьдесят и шестьдесят — это сто двадцать… — сообразил Август. — Она колдунья, хотя об этом никто никогда не говорил!»

Колдунье — если Алисия действительно колдунья — могло быть и сто двадцать и сто пятьдесят лет, ведь колдуны живут долго, и, значит, она могла лично знать, ну или, по крайней мере, помнить настоящую Теа д’Агарис.

«Ах, как неудачно!» — Август был неприятно удивлен, но в следующее мгновение выяснилось, что удивляться можно и «приятно».

— Я помню тебя, девочка, — сказала вдруг Теа, раскрывая и снова закрывая веер, — ты приезжала ко мне в замок с отцом… Как же его звали? — щелкнула она пальцами левой руки, словно пыталась вспомнить.

— Маркиз де Сан-Суси, миледи! — встала и поклонилась ей старая герцогиня. — Я Алисия, дочь маркиза.

Голос старухи дрожал, а по виску, смывая пудру, катилась капля пота.

«В точку! — пораженно признал Август. — Но откуда об этом может знать Теа?!»

— Точно, милая! — улыбнулась, между тем, Теа. — Я так рада тебя видеть! Ты, наверное, единственная, кто помнит меня не такой молодой.

— У нас есть ваш портрет, графиня, — выхрипела совершенно дезориентированная герцогиня Конти, — на нем вы так же молоды, как сейчас. Но… но как это возможно?!

— Все благодаря моему дорогому Августу, — короткий взгляд на Августа и теплая улыбка. — Таких колдунов, как он, Алисия, в наше время не было, да и сейчас нет. Он такой один!

Сказанное упало, как обрушившаяся скала. Даже гром вызванного ее падением камнепада почудился.

— Что здесь происходит? — ожил наконец братец Райк.

Вернике-лис еще не понял, и это было в его стиле. Думал он куда медленнее, чем играл в мяч.

— О, ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться, ваша «светлость»! — ухмыльнулся довольный развитием событий Август.

— Не забывайся, братец! — оскалился Ренар. — Ты теперь никто, а я граф де Ламар!

Это было неумно с его стороны. Недальновидно. Однако наличие хитрости и коварства не гарантируют наличие ума.

— Еще слово, и я вызову тебя на дуэль, — не теряя самообладания, покровительственно улыбнулся Август. — Просто для справки, Август бывший граф де Ламар — действительно никто, но вот Август Агд де Сан-Северо кавалер де ла Аури — это кто-то, кто может вызвать тебя на поединок, потому что имеет право. И я не тот человек, Райк, который стал бы называться не принадлежащим мне именем. Надеюсь это-то ты знаешь?