Мертвая (СИ) - Демина Карина - Страница 67

Аарон Маркович от этого обвинения и камня на камне не оставит, заодно, глядишь, и встречный иск подаст, компенсацию требуя за моральные страдания и попранное доброе имя.

- Она злая, –- пожаловался Вильгельм кому-то. – И не буду я эту гадость есть!

- Овсянка полезна для вашего здоровья, – голос Гюнтера звучал ровно, а тон был настолько благожелателен, что даже я поверила бы, будто руководствуется он исключительно заботой о здоровье бедного дознавателя.

…но все-таки, все-таки…Темный ритуал с человеческой жертвой? Пару десятков лет тому… к сожалению, даже их силы не хватит, чтобы установить более-менее точную дату. Спустя первую дюжину лет фон становится размытым и стабильным на все последующие годы… нет, неприятно, однако, думать, что в моем доме кого-то в жертву приносили.

- Я не люблю овсянку! И кисели тоже!

- Мейстер велел…

Я не стала слушать дальше.

Поднявшись к себе, я приняла ванну и переоделась, пусть к позднему – на часах близилась полночь, но все-таки ужину. Место… место надо поискать… в лабораториях? Или… поинтересоваться у Гюнтера? Не вариант. Он, конечно, знает много, а уж верность его роду и вовсе глубоко запредельна, однако меня он полагает слишком юной, да ко всему женщиной, а их надлежит беречь.Заботится.И не вмешивать в темные дела дней иных.

…выбор я остановила на ярко-красном платье прямого кроя. Простое на первый взгляд, сшито оно было из переливчатой тафты и украшено стеклярусом, да и вовсе имелось в нем свое очарование.Капелька помады на губах.Цвет лица… по–своему хорош.Брови подвести.Глаза оттенить.Перчатки.Крохотная вуалетка в волосы. Я послала воздушный поцелуй зеркалу: кто на свете всех милее…

…чем хороша глубокая ночь? Нормальные люди спят, а ненормальные слишком заняты собой и собственными делами, чтобы обращать внимание на кого бы то ни было.

Инквизиторы, отужинав, - Вильгельм кривился и отказывался есть овсянку, норовя стянуть из тарелки Диттера утиную ножку, которую тот уступать не желал, – отправились в библиотеку… видите ли, им всенепременно надобно пролистать те самые запрещенные книги, которые я, не без их помощи, вынесла из храма. Пролистать.Переписать.И вообще с головой,так сказать, погрузиться в хитросплетения темного разума и иже с ними… пускай, до книг я в свое время доберусь, а на сегодня было у меня ещё одно дельце.Я позволила проводить себя сперва до спальни, после и в лабораторию. И вот сомнение читалось-таки в глазах Диттера…

- Ты же не наделаешь глупостей? - тихо спросил он, наклонившись к самому уху.

- Конечно нет, дорогой… - я коснулась пальцем сухих его губ.

Просто…Захотелось подразнить.Такой серьезный.Хмурый.И растрепанный. И бессонница ему к лицу, как и близость смерти… жаль будет отпускать: подобные мужчины встречаются не так уж часто.

- Дорогой? – приподнятая бровь и смешок.

- Почему бы и нет?

- Не знаю, - ему идет улыбка, когда вот так, легкая и искренняя, мальчишеская какая-то, хотя сам он далеко не мальчишка. Морщинки в уголках глаз. И на лбу тоже появились. Он часто хмурится и ещё совсем отвык улыбаться. Вот и теперь будто вспомнил, где находится и по какому поводу.

Отстранился.Сделал шаг назад.Вздохнул. И добавил:

- Пожалуйста, будь осторожна.

- Буду.

В конце концов, себя я люблю и вредить не стану. Просто… оказывается, смерть изрядно способствует взрослению.Я закрыла дверь.Два замка.Завеса.И подозреваю, что светлого они не удержат, вздумай ему проверить мое присутствие, но, как говорил Аарон Маркович, что не запрещено, то разрешено.

…я открыла дверь шкафа и подвинула висевшую в нем форму. Поддавшись наитию, принюхалась, присмотрелась… ничего, обычный травяной след. Да и бабушка, участвуй она в запретном ритуале, не оставила бы подобной улики. Я надавила на завиток и потянула дверь. И еще потянула… механизм за прошедшие годы поизносился,и не смазывали его давненько, да и сделан он был скорее из соображений безопасности, нежели из действительной необходимости.

В коридоре воздух отличался особой затхлостью.Вязкое тяжелое марево.Узкий проход, затянутый паутиной… пауки, выросшие до немалых размеров. Что-то шмыгнуло под ногами и благоразумно убралось. Как ни странно, видела я, несмотря на отсутствие света, неплохо. И камни, и следы на них… пауков.Мох.Белый лоскут одежды, приклеившийся к стене… поневоле навевает мысли о прекрасной девственнице, которую вели сим путем, дабы использовать в запретном ритуале.Путь свернул.Никогда не могла понять, чем руководствовался человек, его строивший. Повороты были небольшими, будто коридор натыкался на препятствие, обойти которое не был способен,и сворачивал, чтобы потом восстановиться в прежнем своем течении.

Запахло водой.Сеном.Металлом.

Вот и конюшни, ныне переделанные под автомобильный ангар. Машины трогать я не стала – надо будет послать кого-нибудь, пусть отгонят авто от дома старой ведьмы, а то ведь знаю я нашу жандармерию. Объявят уликой, после переведут по отчетности в невостребованную собственность, и потом несколько лет в судах будешь доказывать свое право забрать несчастную машину.

Я толкнула дверь и прислушалась.Тихо.И спокойно. Дождик опять зарядил, как бы намекая, что прогулки столь поздние не всегда способствуют здоровью. Впрочем, мне о здоровье думать поздно, а ночь… хорошая ночь.Беззвездная.Небо тучами затянуло. Фонари едва-едва темноту разгоняют… самое оно на ведьм охотится. Или ведьмам.

- Знаете, мне всегда казалось, что тьма другая, – от стены ангара отлипла тень, которая взяла и превратилась в Монка.

- Какая?

Вот же… и шею ему не свернешь.…а в подвалах наших не один труп скрыть можно. Что и говорить, предок мой понимающим человеком был, с немалым запасом строил. И подозреваю, судя по тем самым отчетам древним, не все запасы мне ведомы.

- Агрессивная. Стирающая разум…

- То же могу сказать про свет.

- Все не так, как кажется, верно? – Монк выглядел много старше своих лет,и клянусь, слабый сосуд его тела светился,и что самое отвратительное, это не гляделось неестественным. - Я не собираюсь вас останавливать. Или выдавать. Или… как-то иначе влиять на происходящее.

Его лицо исказила немалая мука.Благословение?

Ага, что-то подсказывает, сам Монк многое бы отдал, чтобы избавиться от этого благословения.

- Я… лишь хочу предупредить: будьте осторожны… на всякую тьму отыщется большая…

- А на свет?

- Без исключений, - он поклонился и отошел. А я…

- Скажите, - я не рискнула прикасаться к этому человеку. – А вы можете почувствовать, где проводился ритуал… ваша ищейка утверждает, что в доме принесли человеческую жертву…

- И не одну.

- Так вы можете…

- Могу.

- И не только сами почувствовать, но и показать, - я не понимаю, какую странную игру он ведет, но участвует в ней Монк не по собственной воле. А у силы, его ведущей, собственный взгляд на наше нынешнее бытие… и все же стоит спросить разрешения.

Монк молчал.Долго так молчал. Стоял, закрыв глаза, опершись рукой на капот старенькой машины,и свет, в нем заключенный пульсировал, ворочался, грозя разломить слабый сосуд человеческого тела.

- Я… да… это я могу сделать, - тихо произнес он. – Спасибо.

- За что?

- Сложней всего просто смотреть… и… позвольте… - он коснулся моей руки прежде, чем я успела отпрянуть. Искра света впилась в кожу, обожгла и растворилась. - Мне сказали, так надо… это малое воздействие… разрешено… как и что оно вам даст… не повредит, клянусь.

Ясно.Я поскребла запястье, которое зудело, как после ожога кладбищенской крапивой. Что ж, будем считать, что меня благословили на совершение подвига. Монк вышел следом за мной и остановился. Он задрал голову, подставляя лицо дождю, раскинул руки. Он стоял, чуть покачиваясь,тяжело дыша, а ещё я почуяла пряный резкий запах крови.Божественное внимание не так просто вынести.…и надеюсь, он не простынет. Двое сопливых на один дом – это несколько чересчур.