Труп Гидеона (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 58

После затяжной паузы Новак решился:

— Думаю, мы можем продолжить. Я зарабатываю сто десять тысяч долларов в год.

— Какой-нибудь другой источник доходов? Вложения? Наследство?

— Ничего существенного.

— Счета за границей?

— Нет.

Фордис взглянул на жену.

— А что насчет вас, миссис Новак?

— Я не работаю. У нас общие финансы.

Фордис сделал пометку.

— Начнем с дома. Когда вы его купили?

— Два года назад, — ответил Новак.

— Сколько он стоил, каков был первоначальный взнос, и на какую сумму вы оформили ипотеку?

Повисло очередное долгое молчание.

— Стоил он шестьсот двадцать пять тысяч, мы сразу же заплатили сто, а на оставшуюся сумму оформили ипотеку.

— Столько вы платите ежемесячно?

— Около трех с половиной тысяч долларов.

— Это примерно около сорока двух тысяч в год, — Фордис сделал еще одну запись.

— У вас есть дети?

— Нет.

— Теперь поговорим о машинах. Сколько их у вас?

— Две, — отозвался Новак.

— «Мерседес» и…?

— «Рендж Ровер».

— Их стоимость?

— «Мерседес» пятьдесят тысяч, «Рендж Ровер» около шестидесяти пяти.

— Вы брали их в кредит?

Долгое молчание.

— Нет.

Фордис продолжал.

— Когда вы купили дом, сколько вы потратили на новую обстановку и ремонт?

— Я не могу точно сказать, — замялся Новак.

— Например, эти ковры? Вы привезли их со своего предыдущего места жительства или купили?

Новак уставился на агента.

— К чему вы клоните?

Фордис одарил его теплой, дружелюбной улыбкой.

— Это не более чем обычные вопросы, доктор Новак. Именно так ФБР начинает практически любое интервью — с финансовых показателей. Вы были бы удивлены, как с помощью нескольких простых вопросов можно быстро вывести на чистую воду кого-то, кто живет не по средствам. В нашем деле, это первый тревожный звоночек.

Фордис впервые заметил у Новака явные признаки волнения и еще раз улыбнулся.

— Итак... что там с коврами?

— Мы купили их для нового дома, — сказал Новак.

— Сколько они стоили?

— Я не помню.

— А остальные вещи? Коллекция серебра? Широкоформатный телевизор?

— В основном купили в тоже время, что и дом.

— Вы брали в кредит что-то из этих вещей?

— Нет.

Еще одна запись.

— Кажется, тогда у вас было много наличных денег. Вы получили наследство? Выиграли в лотерею или в азартные игры? Возможно, сделали удачные инвестиции? Или, может быть, вам помогли родственники?

— Ничего существенного.

Чтобы убедиться в своей правоте, Фордису надо было произвести точный расчет, но уже сейчас полученные числа выходили за пределы того, что семья Новак могла себе позволить и легко объяснить. Человек, зарабатывающий сотню тысяч в год, с трудом мог бы купить автомобили, которые появились у него в то же самое время, когда он произвел первоначальный взнос за дом и купил за наличные целую кучу вещей. Хотя еще был вариант, что деньги появились у него от продажи прошлой недвижимости.

— Ваш предыдущий дом — он находился где-то поблизости?

— В пригороде Уайт-Рок.

— За сколько вы его продали?

— Около трехсот.

— А какая его доля находилась в вашей собственности?

— Около половины, может, чуть больше.

Около половины. Вот и ответ на вопрос: у этой семьи налицо нелегальный доход.

Фордис выдал Новаку еще одну обнадеживающую улыбку и перевернул несколько страниц своей записной книжки.

— Теперь, поговорим о тех письмах, которые были найдены на компьютере Кру.

Новак явно расслабился, когда агент сменил тему разговора.

— А что с ними?

— Я знаю, что вы уже отвечали на вопросы о них.

— Я не против повторить. Всегда готов помочь следствию.

— Хорошо. Те письма могли намеренно поместить в ящик Гидеона Кру?

На мгновение вопрос повис в воздухе.

— Нет, — наконец, ответил Новак. — Наша система безопасности надежная и всеобъемлющая. Компьютер Кру являлся частью физически изолированной сети. У него нет контакта с внешним миром и даже нет подключения к Интернету. Так что внедрить в него какие-то данные абсолютно невозможно.

— Нет контакта с внешним миром. А что вы скажете о ком-то внутри сети? Скажем, о каком-нибудь сотруднике?

— Опять же, это невозможно. Мы работаем с материалами высокой степени секретности. Никто не имеет доступа к чужим файлам. Существуют слои и уровни безопасности, пароли, шифрование. Поверьте мне, нет ни единого способа, позволяющего подбросить эти электронные письма.

Фордис сделал очередную запись.

— И это то же самое, что вы рассказывали следователям?

— Дословно.

Фордис взглянул на мужчину.

— Но у вас же есть доступ, не так ли?

— Ну да. Как начальник службы безопасности, я имею доступ ко всем файлам. В конце концов, мы должны иметь возможность отслеживать все, что происходит внутри нашей сети — это стандартная рабочая процедура.

— Получается то, что вы только что мне сказали — это неправда. Есть способ, которым эти электронные письма могли быть подброшены. Вы могли бы это сделать.

Задавая этот вопрос, Фордис изменил тон своего голоса, сделав его низким и обвинительным, и подчеркнул слово «вы», открыто выказывая подозрительность.

Обстановка накалилась. Но Новак даже не моргнул и через мгновение ответил:

— Да, я мог бы подбросить их. Но я этого не делал. К чему мне это?

— Я задам вам еще несколько вопросов, если вы не возражаете, — Фордис опять использовал свой самый скептический тон голоса. — Вы только что признались, что сообщили мне и всем остальным следователям ложь, — он заглянул в свой блокнот. — Вы сказали, я цитирую: «Нет ни единого способа, позволяющего подбросить эти электронные письма». Это неправда.

Новак не отводил от агента взгляд.

— Послушайте, я ошибся. Я не брал в расчет себя, когда делал это утверждение, потому что знаю, что я этого не делал. Не пытайтесь меня запутать.

— Мог ли кто-нибудь еще из вашего отдела подбросить эти письма?

Новак снова поколебался.

— Подобное могли сделать всего трое сотрудников службы безопасности, но им бы пришлось действовать с кем-то в паре, потому что ни у кого из них нет самого высокого уровня допуска.

— Кто-то из вашего руководства мог это сделать?

— Да, есть несколько человек, у кого имеется подобный допуск, но им всем пришлось бы пройти через меня. По крайней мере, таков порядок. Хотя есть несколько уровней безопасности, которых даже я не знаю. Начальство могло оставить для себя лазейку. Но мне про это ничего не известно.

Фордис немного расстроился. На самом деле, до сих пор Новак не сказал ничего инкриминирующего, и ни в чем особо не прокололся. Его ошибка не была чем-то необычным — агент видел, как невинные люди ошибались гораздо сильнее, не справившись с давлением допросов.

Но дом, машины, ковры...

— Могу я спросить вас, агент Фордис, что заставляет вас думать, что эти письма были подброшены?

Фордис решил немного сменить тему разговор. Он пристально посмотрел на него.

— Вы же знаете, доктора Кру. Вы бы назвали его глупым?

— Нет.

— Могли бы вы назвать умным поступком то, что он оставил в своем ящике инкриминирующие его письма? И даже не попытался стереть их?

Молчание. Затем Новак кашлянул, прочищая горло.

— Но он их стер.

Эти слова заставили Фордиса слегка стушеваться.

— Но вы их восстановили. Как?

— С помощью одной из наших многочисленных систем резервного копирования.

— Можно ли что-нибудь окончательно стереть с одного из ваших компьютеров?

— Нет.

— Все это знают?

Очередное колебание.

— Я думаю, большинство.

— Итак, мы вернулись к моему первоначальному вопросу. Был ли доктор Гидеон Кру глупым человеком?

Теперь он увидел, что фасад невозмутимости и уверенности Новака дал трещину. Наконец-то агенту удалось разозлить мужчину.