Пират - Большаков Валерий Петрович - Страница 33

Коленопреклонённые чаки, уткнувшиеся лбами в землю, не видели этого святотатства.

Один из них — со своего места Олег замечал лишь его худую задницу — вздрогнул и застонал, «словив» второй швырковый нож. Рядом сник другой.

Лишь когда рухнул убитый жрец, двое чаков, остававшиеся в живых, растерянно осмотрелись, словно не веря происходящему.

Третий умер мгновенно — лезвие пробило его шею, размалёванную полосками, словно оставленными когтями пумы или ягуара.

Четвёртый вскочил, метнулся к собрату, вырывая у того из груди завязший клинок, — и содрогнулся. Брошенный кинжал вошёл ему в печень.

Освещённая солнцем, возникла Штабай.

Осмотрев поле боя, она подошла к последней из своих жертв и деловито провернула нож в ране — чак захлебнулся криком и кровью. Готов.

— Зачем ты вернулась? — довольно ясно выговорил Олег — уже ничто не вязало язык.

Девушка подумала.

— Такая смерть недостойна воина, — серьёзно сказала она.

Сняв платье, Штабай совершенно непринуждённо отошла, наклонилась — Сухов расслышал плеск воды — и вернулась.

Мокрым уипилем девушка протёрла ему лицо и грудь, смывая краску. Ещё и ещё раз, пока кожа Олега не вернула обычный цвет, а уипиль не превратился в грязную синеватую тряпку.

Наклонившись над Суховым, индианка принялась колдовать, растирая грудь его и шею, щипками и тычками возвращая телу чувствительность, будто снимая наложенное заклятие.

Когда Олег напряг мышцы и сел, свесив ноги с камня, едва не ставшего жертвенным, Штабай не отпрянула, не бросилась бежать. Она стояла рядом, вытянувшись стрункой, и покорно ждала своей участи.

— Только побыстрей, ладно? — устало проговорила она.

— Побыстрей что?

— Убей меня.

— Ага, щас…

Сухов притянул к себе девушку и принялся целовать её грудь. Штабай глухо вскрикнула, обняла неумело его за шею…

Кто кого из них повалил на землю, осталось неизвестным.

Прямо на жёсткой траве, сплетая ноги и руки, мужчина и женщина самозабвенно занимались любовью.

Они любили друг друга исступлённо, заходясь от криков и чувств.

Над ними невинно голубело небо, вдаль расстилался простор моря, неподалёку земля впитывала лужицы крови, а они предавались тому, ради чего были созданы.

Ближе к вечеру Олег спустился в Бастер и вышел к знакомому тупичку.

На нём были одни лишь белые штаны, позаимствованные у одного из чаков. Тупичок хранил тишину, лишь кое-где за бамбуковыми шторками звякали тарелки и бубнили голоса.

Поднявшись в «странную квартиру», Сухов довольно хмыкнул — все его вещи и оружие остались не тронуты.

Быстро переодевшись, обувшись и вооружившись, капитан Драй пошагал к гавани.

На борту «Ундины» его встретил встревоженный Ташкаль.

— Мы тебя потерять, — сказал он с облегчением. Рассмотрев на шее Олега засосы, индеец понимающе кивнул: — Твоя встречаться с женщина?

Сухов усмехнулся.

— Мне повстречалась штабай, — ответил он.

Ташкаль побледнел.

— Не волнуйся, краснокожий брат мой, — хлопнул его по плечу капитан, — это было порядочное привидение. «Дикое, но симпатичное!» Ложись почивать, с утра отплываем…

Лето закончилось скоро, хотя приход осени остался незаметен — та же глянцевая зелень вокруг, та же теплынь и море, похожее на гигантскую ванну, — освежиться не получится.

В течение сентября Олег поднабрал команды — теперь был полный комплект.

Капитан Драй хоть за славой и не гонялся и «пропиариться» не спешил, однако молва о его подвигах разошлась. А когда Ричард Норман, помощник мастера моргановского фрегата «Лилли», поведал как-то в тёплой компании, что Олег с Генри — друзья, авторитет Сухова сразу окреп.

Болтуны же добавили слухов, утверждая, что капитан Драй не просто везучий — у него, мол, чуйка развита, дай Бог. Вот, дескать, отправился он в поход с Олонцем, а потом понял, что дело не выгорит, и бросил всё.

И где теперь гордость Тортуги, «генерал пиратов» Франсуа Но? Неведомо! А капитан Драй жив-здоров и при деньгах!

А тут заезжие контрабандисты принесли страшную новость: у Олонэ, оказывается, всё прахом пошло — сначала испанцы, потом индейцы повыбили его людей. «Сен-Жан» отплыл несолоно хлебавши да наскочил на рифы у Маисовых островов.

Всё лето пираты, отбиваясь от местных туземцев-людоедов, строили баркалону из обломков фрегата. Отбились, построили. Решили нагрянуть на Рио-де-ла-Ачу, да в шторм попали и промахнулись. Оказались на Дарьене. Там-то и нашёл свой конец Олонец — в желудках индейцев, не побрезговавших окороками бледнолицего…

Тут уж все мигом уверились, что капитан Драй очень даже непрост. Наверняка предчувствовал, что последний поход Олонэ закончится провалом и ужасной смертью Франсуа.

Даже жёсткие порядки, установленные на «Ундине» Суховым, не останавливали желающих попытать счастья с таким-то вожаком.

В текучке, в мелких заботах проходила унылая пора, которая, как известно, очей очарованье, и тут Морган бросил клич — шёпотом, конечно, только для своих, — идём на Маракайбо!

Учтя опыт Пуэрто-Бельо, Генри решил подготовиться получше и пригласить к участию в походе английских, французских и голландских пиратов, ибо одна нация не могла выставить достаточно сильную эскадру.

В канун нового 1669 года Морган, имея под своим командованием десять кораблей и восемь сотен бравых молодцев на их палубах, отплыл к острову Ла-Вака, что у южных берегов Эспаньолы.

У Ла-Ваки, или, как его переиначили европейцы, острова Ваш, Генри назначил рандеву — оттуда объединённая эскадра возьмёт курс на Маракайбо.

Драй тоже получил приглашение от Моргана. Галиот был готов: команда, боеприпасы, провизия, вода — всё имелось в наличии. Отчаливать решили с утра, а вечером, когда всё стихло, и только вахтенные переговаривались с девицами известного толка, прогуливавшимися по пристани, Олег получил письмо.

Как потом выяснилось, доставил его какой-то негр-оборванец, из тех, что всегда готовы на любые услуги.

Сухов ощутил волнение, когда взял в руки плотно заклеенный пакет. Ножом взрезав вощёную бумагу, он выпустил наружу нежный запах духов. Донна Флора подавала о себе весть!