Hospital for Souls (СИ) - "Анна Элис" - Страница 11

* flashback *

Чонгук ничего не говорит. И не уходит. В его кармане вибрирует телефон, но он, игнорируя звонок, продолжает водить рукой по волосам Юнги и вглядываться в его лицо. Юнги немного неловко от того, что пригрелся в его руках, отдышался, даже почувствовал себя лучше, и ему, по-хорошему, надо бы попросить у Чонгука прощения за то, что тот сидит из-за него на холодном полу в неудобной позе, вот только Юнги не может – боится спугнуть и остаться в одиночестве. Он не привык давить на жалость и прикидываться умирающим, но рядом с Чонгуком не получается по-другому. Только так можно обратить его внимание на себя. И сейчас, ощущая его тёплые руки, Юнги не хочет думать о том, плохо ли он поступает, притворяясь перед ним. Он хочет просто продлить момент. Ведь неизвестно, когда ещё выдастся возможность утонуть в чонгуковой нежности. И будет ли другой шанс.

— Почему синие? — тихо спрашивает Чонгук, перебирая пряди пальцами.

— Это красиво, — бубнит Юнги, не открывая глаза. — Тебе не нравится?

Трудно не догадаться, что Чонгук всё понимает. Вопрос в другом: почему тогда остаётся? Может быть, он тоже скучает по их молчаливым вечерам за сигаретой, может, тоже приходит только для того, чтобы побыть немного наедине? Может быть. Но спросить у него прямо у Юнги никогда не хватит смелости. Он и сейчас лежит, изо всех сил отгоняя дрожь, и переживает, что ляпнет что-то не то, и разговор закончится. Любая необдуманная фраза может стать поводом прекратить происходящее, а Юнги не готов сейчас остаться один. Он же не справится без Чонгука, не выдержит ни одной минуты в таком состоянии. Его будто сковало психологической зависимостью, с которой совсем не выходит бороться. А ещё стало страшно из-за того, что так сильно привязался к нему и уже не способен перетерпеть сильную боль без его помощи.

— Мне вообще всё, что с тобой связано, не нравится, Юнги, — Чонгук аккуратно, видимо, чтобы не сделать ещё больнее, обнимает.

И Юнги тонет окончательно. Летит стремительно на самое дно и падает своей изувеченной спиной на острые камни. Зачем Чонгук это делает? Зачем говорит одно, но доказывает другое? Он – единственный, кто по-настоящему заботится, единственный, кто понимает, каково это – потерять всякую надежду, единственный, кто сражается за него, не думая о последствиях. Чонгук – человек, который отдаёт свою одежду не потому, что хочет порисоваться, а потому, что ему самому холодно. Да, он грубый, да, прямолинейный и раздражающе тихий, но он настоящий, и у него, хоть он и скрывает это тщательно, большое доброе сердце.

Юнги думает, что Чонгук – это лучшее, что ему могла подкинуть судьба. Но вслух, как обычно, произносит другое.

— Взаимно, Чонгук, — еле слышно хрипит, утыкаясь носом в его шею.

Объятия становятся крепче.

* end of flashback *

Вслед за этим моментом в памяти Юнги всплывает ещё один: когда Чонгук, замёрзший без своей ветровки, держал руки на его лице и бережно обрабатывал на губе рану. Юнги только сейчас понимает, что вместо благодарности за то, что его спасли, он бросил в Чонгука резкое «Не привязывайся ко мне». Для чего он вообще сказал это? Для того, чтобы Чонгук ушёл и никогда больше не появлялся рядом? Юнги в тот момент был уверен, что именно он сам является причиной того, что Чонгука избивают. Они слишком часто мелькают вместе, взгляды Юнги на Чонгука и их якобы дружба создаёт некие подозрения для окружающих. Особенно теперь, после случая в столовой, когда Юнги громко крикнул его имя и побежал к нему, сломя голову. Юнги жалеет, что вновь привлёк к нему внимание, и не знает, как можно всё исправить, но сильно хочет извиниться перед ним. Именно поэтому, наверное, неосознанно едет в то самое место – к гаражам и водоёму.

На улице темно, дело близится к ночи; на небе снова россыпь из звёзд. Юнги видит свет фар вдали и замедляет ход, пытаясь подъехать к Чонгуку максимально тихо, но тот не оборачивается, даже когда Юнги паркуется рядом и громко хлопает дверцей, оповещая о своём прибытии. Лишь двигается чуть вбок, освобождая для него место на капоте, пододвигает к нему распечатанную пачку сигарет и, еле слышно шмыгнув носом, возвращает взгляд к воде.

— Тебя сегодня не было, — говорит Юнги, присаживаясь рядом и закуривая. — Только не говори, что ты прятался здесь весь день.

Чонгук грустно усмехается.

* flashback *

— Неожиданно, — с сарказмом говорит Намджун, размещаясь на кушетке полусидя и поправляя одеяло.

— Можешь хоть убить меня. Мне плевать, — серьёзно начинает Чонгук, смотря ему в глаза. — Его не трогай.

— Даже так, — Намджун, кажется, слегка удивлён. — Какая преданность.

У Чонгука на лице ноль страха. Намджун не понимает, притворяется тот или действительно обезумел. Чонгук посмел заявиться в палату, не побоявшись худшего исхода, встал совсем рядом, посмотрев свысока, и заявил, что готов пожертвовать жизнью, лишь бы только к Юнги больше не лезли. Наверное, его слишком часто били по голове и он растерял способность здраво мыслить. Других объяснений у Намджуна нет.

— Думай, что хочешь.

Громкий смех тоже не вызывает у Чонгука эмоций. Он вообще стоит уверенным в себе, невозмутимым, чем и бесит неимоверно. У Намджуна был чёткий, грамотно выстроенный план, в котором не могла случиться осечка, но Чонгук всё порушил, придя сюда сегодня и попросив для Юнги свободу. А Намджун ненавидит, когда кто-то встревает в его планы.

— Всё должно было произойти иначе, — выдыхает, наконец, он. — Юнги должен был прибежать сюда и умолять оставить тебя в покое, а я должен был великодушно пообещать не убивать тебя. И всё, рыцарство у меня в кармане.

— Ему нет никакого дела до меня.

— Да-да, — ухмыляется Намджун, поднимая на него взгляд. — Он сказал мне то же самое про тебя.

И улыбается уголком губ, увидев проскользнувшее недоумение на лице Чонгука. Тот ведёт себя слишком очевидно для человека, которому до Юнги «нет никакого дела». Намджуну хочется сломать каждую кость в его теле и бросить его бездыханным перед Юнги – посмотреть, как тот отреагирует, и дать уяснить раз и навсегда, кому тут на кого плевать, а кому – нет. Лично сломать, не прося об этом у своих пешек, поиздеваться морально. Бить его по одному и тому же месту, чтобы он корчился от боли и умолял остановиться. Чтобы и в мыслях больше не появилось приходить сюда и ставить такие ультиматумы.

— А знаешь, — Намджун задумчиво щурится, складывая руки на груди, и хмыкает. — Я, пожалуй, соглашусь, — Чонгук, осознавая, что тот не мог с такой лёгкостью дать согласие, недоверчиво морщит лоб. — Я больше не буду трогать Юнги. Но тебя я…

— Спасибо, — перебивает тот и, развернувшись, сразу же направляется на выход.

— Сочтёмся, Чонгук, — язвительно прилетает в спину.

* end of flashback *

Это странно. Видеть, как Чонгук усмехается, странно. Юнги смотрит на него, вглядывающегося то ли в красиво переливающуюся воду, то ли в звёздное небо, и не может понять, что видит в нём сейчас. Безмятежность, умиротворение? Может быть, счастье?

— Что-то случилось? — осторожно интересуется он.

— Нет, — Чонгук поворачивает на него голову и хмурится. — С чего ты взял?

— Тебя сегодня не было, — повторяет Юнги.

— И что? — тот затягивается и выпускает дым в другую сторону.

Юнги не знает, что ответить. Чонгук со своим «И что?» прав – мало ли какие дела у него могли быть, он никого не обязан в них посвящать. Они не лучшие друзья, чтобы всё друг другу рассказывать, но Юнги всё равно почему-то становится обидно за то, что Чонгук даже элементарно ответить ему не может.

— Зачем ты это делаешь?

— Что «это»? — выбрасывая сигарету, бормочет Чонгук.

— Отталкиваешь.

В чонгуковом взгляде, который тот резко поднимает, лишь печаль и боль, какое-то неприкрытое сожаление, которое он не может выплеснуть наружу. Юнги внезапно становится его жаль, но это чувство кажется незначительным на фоне злости, которая овладевает им из-за того, что даже сейчас Чонгук перед ним закрывается. Не этого Юнги хочет, доверяя ему всё, даже собственное здоровье, не этого желает, оказываясь рядом каждый раз. Юнги важно, что у него на душе. О чём он думает, что чувствует, за что переживает. И его жутко раздражает, что для Чонгука это не имеет никакого значения.