Feel It All (СИ) - "Анна Элис" - Страница 3

Кухня Чонгука похожа на комнату ребёнка девяти лет: вырвиглазные обои, жуткие контрасты мебели, мотивирующие плакаты, различные наклейки, шарики, гирлянды. В самом углу – гитара и синтезатор, а на тумбочке рядом – проектор звёздного неба транслирует созвездия в движении. Тэхёна из-за всего этого начинает тошнить и укачивать, поэтому, опустив голову вниз, он упорно делает вид, что заинтересованно читает этикетку пива.

— Нравится? — обводя стены взглядом, спрашивает Чонгук. — Когда я купил эту квартиру, тут были белые обои и гарнитур из Икеи. Жуть, да?

— У меня тоже белые обои и гарнитур из Икеи, — недовольно свернув губы, отвечает Тэхён.

— Ну я и говорю – скукота, — кивает Чонгук и зажигает духовку, в которой лежит остывшая пицца. — Сам не добавишь в свою жизнь красок – никто не добавит.

— Чонгук, — вдруг прерывает Тэхён и поднимает глаза. — Почему ты работаешь курьером? У тебя есть образование?

— Есть, — тянет тот; выключив приготовленное рагу, он накладывает его в тарелку и поворачивается. — Будешь?

— Подожду пиццу, — отмахивается Тэхён. — Так что насчёт образования?

— У меня диплом по «Банковскому делу», — с набитым ртом отвечает Чонгук и присаживается рядом.

— Не понравилось работать в банке? — интересуется Тэхён.

— Да не в этом дело, — Чонгук ставит на стол тарелку, подходит к духовке и вырубает её. — График неудобный – пять через два. Ничего не успеть, — он достаёт пиццу, разрезает её на куски и, принеся её прямо на решётке, ставит перед Тэхёном. — Музыка, спорт, литература, кулинария – столько интересных вещей в жизни, а когда ими заниматься, если ты батрачишь целыми днями?

— Все так живут, — констатирует Тэхён.

— Я – не все, — серьёзно отвечает Чонгук и, подняв взгляд, долго смотрит на Тэхёна.

— Да, — взаимно всматриваясь, ухмыляется тот. — Ты – не все.

— Ешь, — Чонгук двигает пиццу ближе к Тэхёну. — А то слабый совсем. Еле на ногах стоишь.

Тэхён берёт в руки кусок горячей пиццы, оттягивает его на себя за сыр и, откусив, прикрывает глаза от удовольствия.

— А ты где работаешь? — спрашивает Чонгук.

— Нигде, — бубнит Тэхён. — Я заработал достаточно денег, чтобы, как ты выразился, больше не батрачить.

— Круто, — восхищается Чонгук. — Если бы я имел много денег в кошельке, у меня бы тоже не было проблем.

Тэхён очень рад, что Чонгуку неизвестно, что такое проблемы. И хочется даже фальшиво улыбнуться ему и соврать, что он прав, что да, это круто. Но Тэхён почему-то не имеет никакого желания обманывать Чонгука. Даже в таких мелочах. Тот немного наивный, пусть и по возрасту, скорее всего, ровесник Тэхёну, а ещё заботливый и добрый. Ему, наверное, очень хорошо в своей яркой вселенной, полной звёзд, гирлянд и ярких шариков. Но кто-то должен рассказать ему, что иногда в этой жизни не всё происходит так, как ты желаешь, и не всегда беды и боль можно стереть одними только наличными. И Тэхён готов ненадолго побыть для Чонгука этим «кто-то».

— Не все проблемы можно решить с помощью денег, — перестав жевать, тихо говорит он. — Далеко не все, Чонгук.

Догадавшись, что ляпнул ерунду и тем самым надавил Тэхёну на больное место, Чонгук отворачивается и виновато опускает голову, а потом подсаживается вплотную, кладёт ладонь на плечо Тэхёна и мягко, успокаивающе постукивает.

— Извини, я…

— Ничего, — Тэхён отпивает пиво и поднимается на ноги. — Спасибо, что покормил. У тебя и правда талант, — переводит взгляд на Чонгука, давит из себя искусственную улыбку, и показывает большой палец. — Я устал сегодня, пойду отдохну. Сыграешь на ночь? — указывает на синтезатор.

— Конечно, — ласковым тоном отвечает Чонгук. — Спасибо за компанию.

Тэхён пятится назад и, помахав на прощание рукой, выходит из кухни, а потом из квартиры. Наверное, не стоило поступать так с Чонгуком и заставлять его чувствовать себя неловко, но Тэхён уже сделал то, что сделал, и вовсе не жалеет о своём выборе. Он мог бы извиниться, чисто теоретически, но не видел в этом смысла, ведь именно эту цель он и преследовал, когда решил прямолинейно ответить Чонгуку, – раскрыть ему глаза на некоторые вещи. Он не хотел вызывать жалость к себе и тем более не хотел обидеть. Всё к лучшему, проносится у Тэхёна в мыслях, когда он просовывает в замочную скважину ключ и делает два поворота, я поступил правильно. Он сразу идёт к себе в спальню, оказавшись дома, и валится на кровать, по привычке протянув руки к наушникам, но, услышав фортепианный кавер Чонгука на «Колыбельную» группы Nickelback, удобно располагается головой на подушке, закрывает глаза, слабо, но искренне улыбнувшись, и засыпает ещё до начала припева.

*

— Перестань бегать, сядь и успокойся, — просит брат, нарезая круги за Тэхёном, мечущимся по коридору.

— Милый, ты всё сделал правильно, — шепчет мама и протягивает платок.

Тот останавливается на месте, бросает кающийся взгляд на родителей, а потом кричит что есть сил и, с психу упав на диван, хватается руками за голову.

Тэхён открывает глаза и опять не понимает, что происходит: кажется, по стёклам бьёт ливень. Какое сейчас время года, спрашивает он у себя, интересно, а снег уже был? Для него, снимающего наушники только в ванной, очень странно слышать звуки вроде разбивающихся о поверхности капель дождя. Он уже пару лет как забыл, что это такое. Да и вспоминать не особо рвался, но спасибо, Чонгук, что этому поспособствовал. Тэхён трёт кулаками слипшиеся веки, осматривается вокруг и, немного сфокусировавшись, замечает свой телефон с мигающим световым сигналом уведомления. Замечательно. Просто прекрасно. Тэхён делает пару шагов, встав с постели, точнее практически ползёт в сторону мобильника, а когда поднимает его с пола и снимает блокировку с экрана, видит очередное сообщение от Чонгука:

Шизик:

Позвони, когда проснёшься.

Тэхён чешет затылок, надеясь, что ему показалось спросонья, перечитывает смску и, обречённо сморщившись и махнув рукой, набирает Чонгука.

— Ну ты и спать, конечно, — тут же отвечает тот.

— А сколько сейчас?

— Одиннадцать ноль четыре, — чеканит Чонгук.

— Ты, наверное, уже на пробежку успел сходить? — с сарказмом кидает Тэхён.

— Конечно, — уверенно выдаёт Чонгук. — И билеты купить. Так что собирайся.

— Куда собирайся? Какие билеты? — начинает нервничать Тэхён.

— На Людовико Эйнауди. Зайду через два часа. Костюмчик надень, — и бросает трубку.

— Что? Кого? — кричит Тэхён и то смотрит на экран, то подносит телефон к уху, надеясь, что Чонгук ещё слышит.

Он страшно злится и откидывает телефон на кресло: да что не так с этим Чонгуком? Что он там себе возомнил? Они виделись всего пару раз. И они не друзья, чтобы расхаживать вместе по концертам. Тэхён, суетливо помотав головой, осматривает себя, совершенно не готового к встрече с миром, который находится по ту сторону его жилища, а потом ерошит волосы и громко хнычет: он не выходил из этой квартиры с тех пор, как купил её. То есть где-то год. Он бы и ещё столько же не выходил бы, если бы не бабахнутый на всю голову сосед. Тэхён действительно не знает, какое сейчас время года и какой вообще месяц; он совсем не смотрит новости, не слушает радио и не заходит в соцсети. Возможно, Корея уже давно не Корея, но даже если это так, он тупо не в курсе.

Ким Тэхён:

У меня нет костюма.

Тэхён подлетает к комоду и начинает ворошить одежду, но не находит ничего кроме джинсов, однотонных рубашек и спортивных толстовок. И это катастрофа вселенского масштаба, конец света, армагеддон, в котором Тэхён стопроцентно не выживет. Потому что он не снаряжён, его не предупредили заранее. А теперь всё, спасения не будет, он погибнет. Может быть, конечно, и нет, может быть, у него всего лишь истерика, но факт остаётся фактом – Тэхёну гейм овер. Он судорожно пытается придумать причину, по которой не может пойти, перебирает в голове все варианты от «Я отравился» до «Я сломал позвоночник и больше не могу ходить», но проваливается даже на этой, казалось бы, простой задаче, и, опустив руки и свалившись на пол прихожей, окончательно сдаётся.