Зловещие латунные тени - Кук Глен Чарльз - Страница 17

– Если я правильно понял, ты считаешь, что там должно вот-вот что-то случиться, – сказал я.

«Не исключено. И новость может оказаться не слишком приятной для тех, кто выступает в пользу мятежа Дуралейника. И Карента, и Венагета оказывают на него давление, но в то же время не бросаются очертя голову в расставленные им ловушки. Поддержка туземцев, по-видимому, идет на убыль. Ты упомянул, что видел семейство кентавров. Несколько месяцев назад кентавры являлись самыми преданными союзниками Дуралейника и клялись погибнуть, или бороться до тех пор, пока Кантард не станет свободным».

Я как-то не подумал о политическом значении появления кентавров здесь, в городе. Означало ли это начало переговоров или говорило об обыкновенном предательстве? Как правило, я пропускаю подобные рассуждения мимо ушей. Меня преследует романтическая глупая мысль – если я начну упорно игнорировать политиков, политики станут игнорировать меня. Можете не сомневаться, кое-чему я научился, пять лет участвуя в убийстве людей во имя политиков. Не распространяйтесь об этом на Холме, но я – как и большинство тех, кто там не живет, – в глубине души стою на стороне Слави Дуралейника. Если ему удастся совершить невозможное и устоять, он сломает хребет правящим классам двух величайших королевств современности. Для Каренты это может означать крушение государства и либо возвращение императорского семейства из ссылки, либо эволюцию в совершенно новую и уникальную государственность, основанную на расовом плюрализме.

Хватит. Что бы ни случилось на Холме или в Кантарде, это не изменит мою жизнь. На мою долю нехороших людей достанет, и я буду продолжать их преследовать.

«Тебе пора седлать лошадей».

– Ох! Не смей даже упоминать об этих чудовищах.

Ненавижу лошадей. Они платят мне той же монетой. Не исключено, что монстры прикончат меня раньше, чем король преступного мира.

– Ну, я пошел.

Принадлежащий Морли «Домик радости», расположен не очень далеко от моего дома, но добравшись туда, вы начинаете опасаться, что провалились в какую-то дыру и оказались в совершенно ином мире. В моей округе – хотя она далеко не лучшая – негуманоиды и нехорошие существа (в том числе и из людей) появляются лишь случайно, проходом. У Морли же в так называемой Зоне безопасности они торчат постоянно.

Танфер в принципе – город людей, но практически все другие расы там тоже обитают, концентрируясь в определенных районах. Некоторые занимают целые кварталы на манер Города Гоблинов или местечка под названием Ручей Крысюков. Другие ограничиваются единственным зданием. Хотя в принципе никому не возбраняется селиться в любом месте, у каждый расы имеется своя территория, которую они яростно защищают. В обществе имеется масса предрассудков, и частенько возникают серьезные межэтнические трения. Это неудивительно, учитывая необыкновенный талант некоторых племен вызывать к себе неприязнь. В результате сама по себе возникла Зона безопасности – район, в котором относительно мирно могли собираться представители всех рас для установления деловых отношений.

Заведение Морли расположилось в самом сердце Зоны и стало даже чем-то вроде центра ее кристаллизации. А сам Морли приобрел определенный вес, а может быть, даже и власть. Я слышал, что он стал вроде судьи в разрешении межрасовых конфликтов. Дело, конечно, полезное, но на месте Морли я не стал бы очень задаваться. Чодо может увидеть в этом угрозу себе.

Чодо терпит Морли только потому, что находится перед ним в долгу. Морли разделался с предшественником Контагью – и освободил пост босса. Но Чодо нервничает. Если Морли сделал это один раз, то что мешает ему сделать это снова? Во всем городе нет более талантливого убийцы, чем Морли Дотс.

Убийство – главное занятие Морли. «Домик радости» был первоначально задуман как прикрытие. Мой друг не рассчитывал, что заведение станет пользоваться успехом, и совершенно не радовался, когда это случилось. Вот так слепая судьба формирует наш образ жизни. Когда я подходил к дому Морли, начинало темнеть, и первые моркары вылетали на разведку.

– Что теперь? – недовольно пробормотал я, выйдя из-за угла на улицу, ведущую к «Домику радости», но тут же радостно добавил: – Привет, ребята! Как относится к вам этот суровый мир?

Из тени навстречу мне выступила парочка костоломов-переростков. Они помрачнели, не в силах ответить на столь сложный вопрос. Затем из мрака материализовался Садлер И избавил ребят от непривычной и столь трудной необходимости думать. – Как раз вовремя, Гаррет. Чодо хочет видеть тебя.

Они, видимо, заметили меня еще на подходе.

– Я подозревал это.

Перед входом в заведение Морли стояла большая черная карета. Я знал ее лучше, чем мне хотелось. Мне довелось в ней ездить.

Принадлежала она одному известному филантропу по имени Чодо Контагью.

– Неужели Чодо здесь? – Я знал, что он обычно не вылезает из своей норы.

Появился Краск, и вся компания оказалась в сборе. С обеих сторон у меня появились охранники, которые без малейших колебаний задушили бы собственных матерей, едва вспомнив об этом на следующий день и сожалея не больше, чем раздавив жука. Скверные люди эти Садлер и Краск. Очень скверные. Каждый раз, когда я их встречаю – а мне хочется, чтобы это случалось как можно реже, – я трачу половину своего серого вещества (его у меня и без того немного), размышляя, насколько они скверны.

Остается радоваться, что природа создает не очень много им подобных.

– Чодо хочет поговорить с тобой, Гаррет.

– У меня тоже создалось такое впечатление, – произнес я, посмеиваясь про себя. (Вовсе не обязательно объяснять, что Садлер уже известил меня об этом.)

– Он – в карете.

Вряд ли они специально меня ждали. Это было бы не в их стиле. Скорее всего у ребят было какое-то дело к Морли, а я оказался полезным побочным продуктом.

Подойдя к карете, я открыл дверцу, втиснул свое бренное тело внутрь и оказался лицом к лицу с королем преступного мира.

Увидев Чодо впервые, вы наверняка спросили бы себя, из-за чего весь этот шум. Неужели все боятся этого старого урода? Действительно, он вечно пребывает в настолько вшивом физическом состоянии, что вынужден безвылазно оставаться в инвалидном кресле на колесах. Он с трудом может приподнять голову, да и то ненадолго, если не пребывает в ярости. Иногда он говорит настолько невнятно, что понять его почти невозможно. Кожа его лишена какого-либо цвета, и создается впечатление, что она прозрачна. Одним словом, парень выглядит так, словно уже помер лет пять тому назад.

Однако, когда он набирается достаточно сил, чтобы взглянуть вам в глаза, вы начинаете понимать, какое чудовище на вас смотрит. Я встречался с ним несколько раз, но до сих пор помню потрясение, которое испытал, поймав первый раз его взгляд. По сравнению с существом, сидящим у него внутри и сожравшим его плоть, Садлер и Краск представляются милыми уличными филантропами.

Если вы встанете на пути Чодо, то неминуемо пострадаете. Для этого ему не обязательно быть подвижным, как балерина. У него имеются Садлер и Краск. Эта парочка верна ему больше, чем сыновья отцу. Такого рода лояльность в преступном мире вызывает изумление. Интересно, чем он их держит?

У него имеются они и взвод других помощников, в свою очередь, командующих солдатами. У солдат есть союзники и информаторы. Если Чодо недовольно скривится или нахмурится, кого-то ждет скоропостижная и жуткая кончина.

– Мистер Гаррет.

У него достало сил наклонить голову. Венчик жестких седых волос от движения дрогнул. Видимо, сегодня со здоровьем у него было все в порядке.

– Мистер Контагью, – я всегда обращаюсь к нему «мистер Контагью». – Я собирался навестить вас.

Собирался, впрочем, не очень серьезно. Он жил далеко, в отвратительном, безвкусном мавзолее (зелен виноград, Гаррет), перед которым бледнели дома многих наших правителей. Преступление всем приносит хорошие барыши. А Чодо – просто очень хорошие.