Тау Мара. Контролер (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 69

— Сегодня 1 января, капрал. С новым годом тебя! — доктор вошел, говоря вместе с шипением раздвижных дверей. — Здоровья тебе по больше, капрал!

Он рассмеялся, а потом положил ладонь мне на ногу. И, черт возьми, я это почувствовал!

— Хм, кажется, зря я это сделал, — пробормотал доктор с сомнением. — Показатели сбоят, что ли?

Он прошел мимо, встал справа. Я уже знал, что там расположен монитор, фиксирующий мозговую деятельность. Так, спокойно, Каратель. Ты же Каратель, ты в плену у врагов, помнишь? Нельзя показывать, что тебе удалось нарастить нервы, иначе все пойдет нахрен.

— Ну вот, теперь все правильно, — заявил Лекс, когда мне удалось успокоится. — Кстати, за все это время я так и не рассказал тебе, что случилось с твоей пациенткой. Ну, которую взяли вместе с тобой. Помнишь такую?

Конечно, помню. Как можно забыть такую тварь?

— В общем, умерла она, — с наигранной печалью сообщил доктор. — Как оказалось, нельзя просто взять и смахнуть поддерживающий основу основ живого организма. Когда ты влез в ее гены, все разрушилось. Так что, пожалуй, это не слишком радостная весть. Кстати, в себя она так и не пришла, как ни жаль.

Но ведь это рушит все мои выводы. Я убил ее вместо того, чтобы спасти. Выходит, мой вирус – лекарство только для меня самого? На что же надеется Лекс, ковыряясь в моем мумифицированном теле? Думает, ему удастся обойти структуру человеческих генов?

— Видишь ли, капрал, любой живой организм имеет несколько, скажем так, программ. Программа минимум – это дыхание, биение сердца и тому подобное. Именно поэтому мы не умираем, когда спим, а переходим к выполнению минимальной задачи – сохранение жизни. Это тебе удалось, но не до конца. Ты лишь отстрочил смерть ее организма. Как только кончился ее внутренний ресурс, я констатировал смерть.

Он зазвенел инструментами.

— Я понимаю, тебе наверняка больно это слышать, но ты должен понимать, одно дело – заставить дышать тело, в котором умер мозг, но воскресить уже мертвого – это уже намного сложнее. Кстати, могу тебя и порадовать, мы все ближе к разгадке, сегодня удалось повторить твой фокус, проделанный с контролершей. У нас на миссии погиб боец. Мы ввели ему твою модифицированную кровь и, только вдумайся, спустя шесть часов после клинической смерти его сердце начало биться само. Мы, конечно, подключили его к аппарату, это же не посторонний мутант, это наш человек. Хм, человек Рихтера, — поправился доктор. — Но – начало положено. А теперь, позволь мне взглянуть на твое сердце, вдруг это не сбой программы?

Треснула грудная клетка, заскрипел о кости скальпель. Черт, хорошо, что я нихрена не чувствую.

* * *

— Доброе утро, капрал! У меня для тебя радостные вести! Сегодня твой день рождения, судя по записям нейроинтерфейса. Кстати, чтобы ты знал – наш боец пришел в себя. Пока мы проводим тесты, но и я, и наш капитан, оба считаем, что это огромный успех.

Или он подхватил вирус бессмертного на своей операции, подумал я. Впрочем, Лексу лучше видно. Он же наверняка может в этом разобраться. Он этим живет, насколько я успел понять. Загадка моей регенерации пьянила доктора, он проводил со мной все больше времени.

А мне приходилось прятаться, скрываться в собственном безжизненном теле. Каждый раз, когда происходили ничтожные изменения я был готов орать и прыгать от счастья. Как же хорошо, что я ничего подобного не помню с прошлой смерти. Я ведь даже толком не знаю, как оказался на поверхности, откуда меня и привели в Олл-Три.

— Что ж, теперь посмотрим, как ты тут без меня. Ты же не против, капрал, если я загляну тебе в голову?

Завизжала дрель. Черт, нервы головы нужно восстанавливать в последнюю очередь.

* * *

Я открыл глаза. Я. Открыл. Глаза.

Комната заставлена аппаратурой, справа мигает красным монитор, отмечая резкие изменения. Но доктор должен спать, я здесь почти два месяца, успел его изучить. Лекс жрет снотворное убойными дозами. А кроме него и редко заглядывающего капитана, доступа ни у кого нет.

Поднявшись на койке, я осмотрел свое тело. Розовая тонкая кожа, едва ли не просвечивающаяся. На руках даже проклевываются первые волоски. Пощупал слабыми пальцами подбородок, и из глаз хлынули слезы. Колючая щетина едва не продырявила ладонь, но я был счастлив.

Хлюпая носом, я сделал очередной вдох и вытянул шланг, вставленный в глотку. Тяжелый жесткий кашель заляпал белую простынь грязными пятнами. Выблевав желто-зеленую жижу, я отбросил чертов шланг на пол, и содрал с себя тонкое одеяло.

Ноги, мои ноги! Как я рад вас видеть! Как я рад видеть и двигаться! Как я люблю жизнь!

Из горла раздался слабый сип, неокрепший речевой аппарат придется тренировать, но это я уже смог однажды с помощью Марты, смогу и снова. Главное, выбраться отсюда к чертям.

И сжечь. Все нужно сжечь, не оставив и капли собственной ткани. Флот абсолютно точно начнет проверку с собственных баз, так что нельзя дать им и шанса повторить работу доктора Лекса.

Ступни коснулись ледяного пола. Как же хорошо чувствовать холод, как приятно бегут мурашки по коже. Я уже и забыл, каково это – просто чувствовать.

Смахнув слезы, я осмотрелся внимательнее. За время, проведенное в палате, я успел изучить ее по звукам, издаваемым доктором. В левом углу – стол с какими-то приборами, в правом – обработанные инструменты. Именно оттуда начинались любые новые исследования. Но ничего, больше их не будет.

Встать удалось не с первой попытки, но через минут пятнадцать я стоял ровно, и даже не качался. Под бледной кожей активнее шевелились мышцы, наращивая мощь. Эдак я выйду из палаты уже готовым к бою! Отлично!

Подхватив брошенный в прошлый визит халат доктора, я проверил карманы. Ага, пачка снотворного, пластиковая карточка ключа. Замечательно, благослови Господи, идиотов, бросающих ключи с высшим допуском там, где не положено уставом! Хотя, он же медик, какой у них нахрен устав. Не навреди ближнему, что ли?

Меня резко затошнило, я отошел от двери и, не сдерживаясь, срыгнул остатки какой-то дряни в ведро для биологических отходов. Мерзкий вкус у моих внутренностей.

Завязав пояс халата, чтобы он не распахивался при ходьбе, я вернулся к двери, приложил ключ-карту. Такое знакомое шипение раздвижных створок показалось мне лучшей музыкой на свете.

Все, за этой дверью исследованная территория кончается. Ощутив прилив страха, холодной костяной рукой схватившей меня за позвоночник, я моментально взмок. Если мне не удастся вырваться, боюсь, второй попытки уже не будет.

Осторожно шагнув вперед, я внимательно глядел по сторонам. Наверняка постройка базы типовая, но без верного НИ я не смогу найти выход сам. По крайней мере, найти быстро.

За спиной зашипели двери, отрезая меня путь обратно. Ничего, я не собираюсь возвращаться, теперь дороги назад нет, и не будет.

Холодный ребристый металл пола обжигал ноги, пальцы рефлекторно поджимались, стремясь сохранить тепло. Я прошел по небольшому метр, за ним еще один, и оказался в широком ангаре.

— Да ну нахрен, — выдохнул я, рассматривая точную копию бункера, в котором мы с Алисой прожили несколько дней.

Несколько закрытых дверей, полная тишина. Они что, даже дежурных не оставляют? Здесь же больше тысячи народа, где они их прячут?

Но помещение оставалось пустым, и я решил воспользоваться этим. Хрен с ними, пусть хоть спят без задних ног, главное, я знаю, где выход!

Ковыляя вперед, я сжимал карту-ключ в кулаке, каждую секунду опасаясь включения тревоги или вышедшего в общий зал солдата, которому не спится. Но никто не показывался, сирена не орала, так что к двери выхода я добрался легко.

— Даже слишком легко, — пробормотал я, радуясь собственному голосу.

Приложив пластик к цифровому табло, я замер. Если сейчас что-то пойдет не так...

Дверь ударила во все стороны холодным воздухом. Я тревожно облизнул губы, зажмурился на секунду, когда стальная створка отъехала в сторону. То, что я увижу по ту сторону бункера, решит абсолютно все...