Офицер. Слово чести (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 54

— Беру оба.

Отослав наставника за пролёткой, пусть заедут, я расплатился, кроме часов и пистолета ещё пятьдесят рублей сверху, и мне вынесли пулемёты, закутанные в материю, их поставили на пол пролётки, после чего забравшись на коня, Егор правил пролёткой, мой вьючный и его конь к задку были привязаны, направились к месту расположения батареи. Один пулемёт для обороны, расчёты я сам подготовлю, другой в качестве «ПВО», для защиты батареи от налётов вражеской авиации. Может и станковый для этого приспособлю, опыт создания таких самодельных зениток у нас был. Теперь стоит продумать где достать боеприпас, если на складе ничего не найдётся, что ж, придётся германцев навестить и добыть всё на необходимое у них. Кстати, я по поводу походной кухни тоже об этом думал.

Девять месяцев спустя, 16 мая, Восточная Пруссия. Санитарный эшелон.

Открыв глаза, я несколько секунд смотрел на покачивающейся потолок купе. Как же мне хреново, и дышать больно. Что я там помню? Что ж там было-то? Ага, есть, пошли воспоминания.

…Потянувшись, от долгого лежания тело затекло, я взял трубку у телефониста, трофейный аппарат, и глядя в бинокль сообщил координаты трёх нужных квадратов. Начнём с первого перенося огонь дальше. У нас карты были расчерчены квадратами, и осталось только сообщить нужный, как можно накрыть противника. Вот я сейчас это и делал. И уже через минуту, после того как прицелы были настроены, орудия заряжены шрапнелью с трёхсекундной задержкой, и вот над походной колонной германской кавалерии начали рваться снаряды от полусотни орудий, прямо в воздухе. Чуть больше полугода я командую своей батарей, в которой сейчас восемь орудий, и уже считаюсь опытным артиллеристом. Причём шесть орудий прежние, они зиму пережили, а также два орудия дополнительного уже четвёртого взвода из «трехдюймовок». Это наши орудия, мы их у германцев отбили, точнее пехота отбила что наступала перед нами, и вот передала мне. Месяц назад я получил чин майора, прейдя в ранг штаб-офицера, и пока носил его. Как так получилось? О, это интересно. Заслужил вполне честно, а не получил в благодарность от Императора за подарок или ещё чего. Стоит описать, особенно то как мы на момент моего ранения стояли на Одере с некоторыми частями Второй армии, где я продолжал проходить службу, теперь уже как артиллерийский офицер.

После того как я принял батарею, через три дня, в назначенный день мы снялись и направились к месту наступления, нагоняя наш Пятнадцатый корпус, дальше влились в него, и нас направили на усиление Шестой пехотной дивизии, которая в наступлении понесла самые большие потери и сейчас встала в оборону. Там германцы артбатареи подтянули, тяжело там. Это был мой первый опыт командира батареи, скорее всего я действовал неправильно. Именно Горелов, на данный момент по моему представлению получивший чин капитана, сейчас наверняка мою батарею принял, и командовал ею. Я же с казаками переползал линию обороны, всё это по ночам, наносил на карту местоположения разных частей, особенно артиллерийских батарей, дивизионов, складов всех мастей, штабов, под утро мы возвращались, я отправлялся отсыпаться, а Горелов, пока не закончатся цели или снаряды, уничтожал всё что мы разведали. Причём, по моему приказу, постоянно меняя местоположение, чтобы не накрыли ответным огнём. Наши действия были настолько успешными, что германцы устроили на нас охоту. И диверсантов засылали, и сами накрыть пытались, и авиацию засылали, но четыре пулемёта, ещё два мы от германцев притащили, дали им укорот, семь штук потерли сбитыми и шесть ушли с дымами. Патроны тоже от германцев. По диверсантам тоже были. Ну а от огня контрбатарейной борьбы спасались просто, как прекращали огонь, орудия на передки и уходим, и германцы обрабатывают пустые позиции.

Тут я немного отвлекусь. Ходил я к германцам с казаками, когда с четырьмя, когда с тремя, если один курьером был на пути к столице или обратно. Для них эти прогулки имели немалое значение, трофеев мы там брали изрядно, переправляя на эту сторону и продавая интендантам, у казаков даже свои покупатели появились что заказывали то или иное. Например, для батареи мы прикатили четыре полевые кухни, две пехоте отдали, шесть палаток, легковой автомобиль и четыре грузовика. Да патронов в грузовиках для пулемётов изрядно было, почти всё я оформил на батарею, только легковое авто командиру корпуса ушло, интендант был счастлив. Оборудование связи тоже у германцев набрали. И телефоны, и провода. Однако это так, мелочь, мы на финансистов охотились, на офицеров из финслужбы. Первого совершенно случайно на дороге взяли, вскрыли ящик и только порадовались. А дальше уже целенаправленно охотились. На данный момент моя доля почти сто семьдесят тысяч марок и чуть больше ста тысяч российских рублей. Горелов о наших таких делах был в курсе, и имел долю, отчего и служил не за страх, а за процент. По моим прикидкам тот за этот неполный год тысяч тридцать пять точно заработал. Тот был нищ как последний сапожник, вся зарплата уходила на съём квартиры, где жена с двумя дочками проживали, и на оплату учёбы дочерей. В первое время тот стыдливо деньги брал, я считал, что тот на процент может рассчитывать и честно его отсчитывал, а дальше уже брал уверенно, распробовал. Служить нужно честно, но и челюстью не щёлкать, этому я и учил. А тут тот мне, когда мы моё двадцатилетие отмечали, пьяненький признался, что семья у него переехала из Курска в Санкт-Петербург и купила там квартиру. Хорошая трёшка, пусть и не в центре, но теперь своя. Две недели назад пришло письмо от супруги, которая описала как всё было, и как покупка прошла. Денег хватило даже на приобретение мебели. Сейчас дочери продолжают учиться, но уже в столичной школе для девочек.

Ну да ладно. Поработали мы в Шестой пехотной неплохо, оттуда на нас в штаб корпуса только хвалебные сообщения шли. Бывало мы сутками грохотами орудиями, а то и неделю сидели без снарядов, однако наступление шло. То, что я уничтожил генерала Жилинского видимо сказалось, генерал что пришёл на смену, уверенно наступал, и мы дошли до реки Одра где и стали выстраивать оборону. Пятнадцати корпус, где моя батарея продолжала воевать, брал город Штеттин, и в течении нескольких месяцев, да всю зиму по факту, удерживал его. Не знаю почему, но поступил приказ встать в оборону, что мы на реке и сделали. Мы с одной стороны, германцы с другой. Оказалось, в другом месте чуть ли не катастрофа произошла, поэтому нас и поставили в оборону, забрали чуть ли не половину войск и перекинули на другой участок. Наш корпус тут остался. К счастью, там удалось выправить ситуацию и даже вернуть потерянные территории, но зимой шла больше позиционная война, мы раны зализывали, да и германцы это же делали. Ну а весной, за три дня до моего ранения, началось. Мы силы накопили, приготовилась форсировать реку и продолжать прерванное осенью наступление, но германцы ударили раньше. Оборона трещала, но держалась. Два дня, а потом немцы прорвались. Как так произошло что мне лично пришлось корректировать? Так оба моих поручика, а те тоже повышения в чинах получили, да и награды. Я сам с прошлого года ещё две награды получил, очередной орден Святого Георгия четвёртой степени, и Владимира с крестами второго. Так вот, оба поручика убыли в госпиталь по ранениям с разницей в сутки, пришлось самому корректировать. Причём отлично получилось, мы накрыли кавалеристов, а тут тысячи три было, видать кавалерийский корпус в прорыв бросили, те заметались, а потом рванули туда где могли укрыться, к лесу, а когда сблизились, по ним ударило три десятка станковых пулемётов, собранных по всему корпусу, вот так корпус был уничтожен, засада удалась. Кроме моей батареи тут ещё пять дивизионов артиллерийской бригады участвовали, я им и корректировал. Эту операцию разработал и осуществил командир корпуса генерал Мартос, я тут был чисто исполнителем. Ну а когда я отходил, пехота позади добивала уцелевших и охватывал тех что попали в окружение, устроенное нашим корпусом, страшный удар обрушился на меня. А перед этим вроде вспышка впереди была. Помню отдельными кадрами мгновения, когда приходил в себя. Сначала лица своих казаков, что несли куда-то, голубое небо без облачков, потом лицо Горелова, я ещё вроде прохрипел ему чтобы принимал батарею, потом шум мотора и тряску в кузове, и вот в четвёртый раз очнулся уже тут, как я понимаю, в санитарном эшелоне.