Иллюзия счастья (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 38

Где-то позади нас, раздается громкий звонок ее телефона, не обращаю внимания, продолжаю наслаждаться поцелуем. Телефон не замолкает, Виктория дергается, пытается вырваться из моего захвата.

— Нет, — буквально рычу ей в губы, хочется на хрен разбить этот чертов аппарат.

— Αндрей…, задыхается, — мне надо ответить…, — хватает ртом воздух. — Это может быть Света, — просит отпустить, а сама еще сильнее прижимается. Я все понимаю, но не хочу ее отпускать, тело просто не слушается. В кармане начинает вибрировать и мой телефон. Они что все, сговорились? — Андрей…, пожалуйста, — просит мне в губы. Глубоко вдыхаю, медленно разжимаю пальцы на ее шее, отпускаю ее ногу. Вытаскиваю свой телефон, отвечаю на звонок, смотря на то, как растерянная Виктория, немного пошатываясь, идет к своему телефону. Удаляюсь в кабинет, подкуриваю сигарету, стараясь говорить спокойно.

Полчаса провожу в кабинете. Переговоры перед предстоящей поездкой кажутся бесконечными. Постоянно с нетерпением посматриваю на дверь, хочу вернуться к Виктории и закончить начатое. В дверь раздается тихий стук. Я ожидаю увидеть Викторию, но это Мари. Черт, кажется, я забыл ей сказать, что мы расстались. Удивленно приподнимаю брови, тут же прерывая звонок. Жестом руки, приглашаю девушку войти. Мари явно готовилась к этой встрече. Одета так, как я люблю, точнее, так как я указал ей при первой же нашей встрече. Сексуальное короткое платье, чулки, туфли на шпильке, волосы распущенны. Такой «дресс-код» должна была соблюдать каждая моя новая девушка. Только сейчас ее наряд неуместен. Быстрого доступа к ее телу мне не нужно.

— Как ты попала в квартиру? — спрашиваю, наблюдая, как Мари подходит ко мне, садится рядом со мной прямо на стол.

— Мне открыла…, задумывается, — Извини, я не знаю, как ее зовут. Но у меня возникает вопрос, — немного усмехается. — Кто она тебе? И что она делает в твоей квартире? — немного с претензией заявляет Мари.

— Ну, во-первых, ее зовут Виктория, — разворачиваюсь к девушке, смотрю в ее настороженные глаза. — И я не помню, что когда-то давал тебе обещание отчитываться перед тобой о своей личной жизни, — с недовольством отвечаю я. — И кажется, я не приглашал тебя сегодня.

— Я решила рискнуть и прийти сама, — с какой-то надеждой произносит Мари. Наверное, все женщины, интуитивно чувствуют, когда их хотят бросить. — Я соскучилась, — немного надувая губы, произносит она. Вдыхаю, подбираю нужные слова.

— Мари, ты прекрасная девушка, мне было хорошо с тобой, но наше время вышло. Ты свободна.

— Что значит «вышло время»? — не понимает она.

— Это значит, что наши встречи закончены. Теперь ты вольна делать все, что хочешь и с кем хочешь.

— Я что-то не поняла, — возмущенно произносит Мари, повышая тон. — Ты что, променял меня на вот эту, — указывает рукой в сторону двери.

— В первую нашу встречу я сказал тебе, что мы будем встречаться до тех пор, пока мне это не надоест. Так вот. Мне надоело! — немного повышая тон, говорю я. — Ты можешь продолжать сниматься в сериале, никто тебя не выгоняет до конца проекта, а дальше сама, — продолжаю пристально смотреть Мари в глаза, изучая ее реакцию.

— Но… Я, — немного медлит, опускает ладонь на мою руку, лежащую на столе, немного сжимает. — Я люблю те…, — недоговаривает, вскрикивает от того, что я резко убираю руку и грубо перехватываю ее подбородок.

— Ты любишь мои деньги и возможности, которые я тебе давал, ты любишь грязный, жесткий секс и красивую жизнь, но не меня, — четко передаю ей каждое слово.

— Ты… ты…, — черт, почему, когда при первой встрече я ясно расставляю таким девушкам приоритеты и условия наших отношений, они соглашаются, но продолжают надеяться на большее?

— Что я? — Мари молчит, сглатывает и привычно начинает меня бояться. Вот так-то лучше. — Все Мари, давай прощаться красиво. Мне было с тобой хорошо, — отпускаю ее. — А теперь иди, у меня много работы. Прощай, — в ее глазах, обида, злость, и огромное сожаление от того, что она вновь потеряла возможность на красивую жизнь. И ей надо заново искать себе спонсора. На таких, как она, не женятся и не проживают счастливо жизнь. Девушка медленно слазит со стола, и, не оборачиваясь, выходит из кабинета. Поднимаюсь с кресла, иду за ней, убеждаясь, что она покинула квартиру. Как только за Мари закрывается дверь, я возвращаюсь в гостиную. Виктории нигде нет. Без стука захожу в ее комнату, замечая ее возле окна. Подхожу к ней сзади, прижимаюсь к ее спине, обиваю руками талию, и тут же улавливаю перемену в ее настроении. Спина напряженная, не реагирует на меня. Это все из-за Мари. А как ты хотела, киска? Ты у меня не одна. Хотя сейчас одна. Надолго ли, киска? Я и сам нė знаю ответ. Но твоего напряжения и немой обиды я не потерплю. Я свободный, киска, и волен делать все, что хочу. Оправдываться и что-то объяснять тебе я не собираюсь. Поэтому и не женюсь, не люблю, когда ограничивают мою свободу. Да и не смогу я с одной и той же женщиной прожить всю жизнь. Наклоняюсь, целую нежную кожу на ее шее.

— Андрей, не надо, — я чувствую, как ее тело дрожью отзывается на мои прикосновения, но Виктория изворачивается, вырывается. Разжимаю руки, спокойно ее отпуская. Она в глаза мне боится смотреть, проходится по комнате, не зная, куда ей деваться.

— Что происходит? — складываю руки на груди, наблюдая за ее смятением.

— Ничего, просто… Света звонила. Я с Мышкой разговаривала. Я по дочери скучаю.

— Виктория, я не терплю лжи. И чувствую ее за версту.

— Я действительно скучаю по дочери, у тебя нет детей, тебе не понять, — немного обиженно заявляет она.

— Я верю, что скучаешь. Но сейчас ты оттолкнула меня совсем не из-за этого. Что это? Ревность?

— Нет! — громко заявляет она, смотрит куда угодно, только не в глаза. А меня это раздражает. Она прячет свою ложь. Вновь надвигаюсь на нее, но она отступает, смотрит на дверь, готовая в любую минуту сбежать от меня. Останавливаюсь в паре метров от нее.

— Виктория, если твое недовольство связанно с визитом Мари, то это все лишнее, она приходила…, — замолкаю. Сам себя не узнаю. Откуда этот порыв объяснить все женщине? Никогда ни перед кем не оправдывался. И перед ней не стану.

— Мне не интересно, зачем она приходила и чем вы там занимались, — а вот это уже не просто ревность, а целая претензия.

— Вот и хорошо, — преодолеваю между нами расстояние, встаю к ней вплотную, но не трогаю. — Через три часа я улетаю и хотел бы провести это время с тобой, — тянусь к ее губам для нежного поцелуя, желая передать ей без слов все мои оправдания. Прихожу в ярость от того, что Виктория и сейчас отворачивается, обходит меня, возвращаясь к окну. Хочется прижаться к ее спине, и нежно на ушко рассказать, что я расстался с Мари, и что она вовсе ничего для меня ни значила, как, впрочем, и любая другая. Сам себя не узнаю. Закрываю глаза, немного трясу головой, провожу рукой по волосам. Пусть я пока не могу понять, почему меня так сильно влечет к этой женщине. Но управлять моими эмоциями тоже не позволю. Ничего, перебесится, придет в себя и сама это все переживėт. Еще минуту осматриваю ее напряженную спину, потом разворачиваюсь, покидаю ее комнату, громко хлопнув дверью. Ни одна женщина, как бы она меня не влекла, не смеет ничего мне предъявлять. А она предъявляла, всем своим видом кричала и ревновала. В моих отношениях это не приемлемо. Не нравится — дверь открыта, я никого не держу.

Эдуард как всегда до тошноты идеален. На его темно-синем костюме ни одной складочки и пылинки, кажется, воротником его белоснежной рубашки можно порезаться. И я только сейчас понимаю, что он словно ненастоящий. Слишком идеальный. Как я раньше этого не замечала? Мы сидим за большим столом друг напротив друга, между нами бумаги, бокалы и графин с чистой водой. По обе стороны от меня сидят мои адвокаты. Как оказалось, у меня их два. Ρовно столько же, сколько и у Эдуарда. За дубовой дверью кабинета стоит пара моих охранников, и ещё один в машине на улице. Мне кажется, я смотрю какой-то фильм от кинокомпании «Cоlumbia Picturеs» с собой и Эдуардом в главных ролях. Все нереально и происходит не со мной. Как ни странно, я не боюсь Эдуарда. Сложно бояться, когда тебя охраняют как высокопоставленную особу, а по обе руки сидят два самых лучших адвоката. Но я очень волновалась, настолько, что мне не хватало воздуха.