Сердцебиение (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 20

— Тебе срочно нужно в больницу! — говорю я а, он сверкает малахитовым взглядом в мою сторону и усмехается, словно я сказала глупость.

Все шло четко по плану, пока я не увидел ЕЕ. Мне захотелось рассмеяться в голос настолько громко, чтобы заглушить пульсирующие мысли в голове. Она танцевала с лощеным парнем, одновременно лапающим Злату и ее подругу. Я отказывался в это верить. В какой-то момент мне просто казалось, что я схожу с ума и она — моя галлюцинация. Не может, бл*дь, такого быть, чтобы эта девочка встретилась мне при очередном заказе!

Зажмуриваю глаза, но видение не рассеивается. Мне нужно следить за объектом, не сводить с него глаз и ждать, когда девушка заведет его в туалет без охраны. Держу руку в кармане, сжимая струну до онемения пальцев. А другой рукой перебираю четки с крестом, пытаясь отключиться от шума, вспышек света и сосредоточиться на жирном мужике, который сегодня умрет. Ваха дал четкие указания убрать тихо, без шума и крови, но перед смертью поведать, кто и за что приговорил его к казни. В такие моменты я должен быть эмоционально мертв. Эмоции мешают убивать. Вся агрессия обрушится на меня лавиной потом… Но я давно научился с этим справляться.

Невероятно красивая танцующая Злата вновь выбивает меня из колеи. Я не могу привлекать к себе внимания и подойти к ней. Не могу оттащить от Златовласки лапающего ее ублюдка. Я и не должен этого делать. Эта девочка не должна для меня существовать. Она должна быть такая же безликая, как все люди вокруг. Но ни хрена! Ни хрена! Мне не все равно. Меня выворачивает наизнанку от ее красоты, веселья и раскованности. Она совершенно другая. Злата стоит спиной ко мне, а на ней, маленькое, невообразимо короткое яркое платье, которое поддергивается при каждом ее ритмичном движении, почти оголяя бедра. Ее красивые золотистые локоны взлетают и опадают ей на ровную спину. Она пьет много коктейлей, постоянно смеется над шутками холеного парня и очень красиво танцует. И я ничего не могу с собой поделать. Ее вид отвлекает меня от работы.

Теряю бдительность. И не замечаю, как объект уходит в туалет. Срываюсь с места, медленно иду к отдельным вип-уборным для избранных мира сего.

Немного задерживаюсь, когда два шкафа, охраняющих объект, выходят из коридора. Они проверили помещение и их послали на хрен. Шлюшка постаралась, выполнив свою задачу на пятерку. Теряюсь в толпе обнюханных мажоров, которые ржут как кони, заходя в темный коридор, ведущий к отдельным туалетным комнатам. Оглядываюсь, убеждаясь, что охрана не следит. Прохожу к крайней двери, медленно толкаю ее и ухмыляюсь, когда молодая шлюшка с облегчением выдыхает, и быстро поднимается с колен. Извини, мужик, бабы погубили весь мир, развязали великие войны и тебя тоже погубит шлюха. Мужик лихорадочно застегивает ширинку и посылает меня на хрен, но уходит девушка. И мы остаемся наедине. Молчу, пока на танцполе не взрывается оглушительная музыка вместе криками и свистами публики.

— Ты кто, бл*дь, такой?! Пошел на х**, или тебя отсюда вынесут! — угрожает мужик, не понимая, что через семь бусинок четок, которые я отсчитываю в кармане, бояться будет он. Я закрываю глаза, глубоко вдыхаю, отключая мозг и эмоции. Дальше все происходит на автомате. Один визг мужика, и вот он уже в моих руках, с зажатой на горле струной. Он пытается неповоротливо сопротивляться, но застывает, понимая, что каждое его движение может перерезать ему горло. Он хрипит и покрывается липким вонючим потом. Источает смрад страха.

— Кто ты… такой? — хрипя и заикаясь, произносит он, когда я немного ослабляю струну. Я бы сделал все быстро, предпочитая не вступать в диалог, но Ваха приказал записать его речь на диктофон. Ему нужно получить кайф от хриплых скулений и страха.

— Я все сделаю, на все согласен, на кого ты работаешь? Я заплачу больше… — он не договаривает, потому что я решаю, что показательное выступление закончилось.

— Я — никто. Но можешь называть меня Монахом, хотя ты вряд ли сможешь еще что-либо сказать. Свои последние слова ты уже произнес, — медленно затягиваю струну, чувствуя, как у объекта начинаются судороги, но он еще меня слышит, в отражении зеркала смотря на меня расширенными глазами.

— Ваха обещал, что позаботится о твоей больной матери и похоронит тебя с почестями, — тихо, передаю я, немного ослабляю хватку, чтобы Ваха услышал его предсмертный хрип, втягиваю воздух. Вдох, без выдоха…. Я оборвал жизнь очередного человека. И в мой адский котел добавили еще больше серной кислоты, в которой я буду гореть вечно…

А дальше все, как всегда: действую на инстинктах, подогретый внутренней агонией, как всегда после заказа. Иногда я думаю, что проще быть отмороженным ублюдком. Нет, я такой и есть. Но, видимо, не до конца, потому что мне требуется время, чтобы сбросить это чертово напряжение.

Выхожу через черный выход, откуда несколько минут назад вышла шлюшка, которая затащила, мужика в туалет. Я точно знал, что до утра девушка не доживет. Ее найдут либо повешенной, либо с передозировкой героином. Но мне абсолютно на это плевать. Это уже не мои проблемы. Людей губят деньги, пороки и похоть.

Хочется вернуться в зал и утащить за собой Златовласку. Потому что, как бы я не старался, не смог не думать о ней. Но мне, мать ее, нельзя возвращаться в клуб. Я должен исчезнуть, испариться и забыться в каком-нибудь элитном притоне, кормя своих демонов водкой и телами шлюх. Быстрым шагом через спальные районы я продвигаюсь на заброшенную неохраняемую стройку. Снимаю с себя куртку, перчатки, сжигаю, взорвав газовую зажигалку. Струну отшвыриваю в глубокий котлован, больше похожий на болото. Болото, в котором мне хочется утопиться. Выкуриваю сигарету, отправляю Вахе запись с диктофона, вышвыриваю окурок в догорающий импровизированный костер из моих вещей. Прохожу в один из ближайших районов, сажусь в свою машину, надеваю на себя толстовку и срываюсь с места. Мной руководит непонятное желание и инстинкт забрать то, что принадлежит мне. Я не знаю, с чего демон, проснувшийся внутри меня, решил, что Злата моя. Но он ведет меня назад в клуб, на место заказа, куда я никогда не возвращался, даже спустя долгое время…

И вот я стою напротив клуба, сам не понимая, как здесь оказался, мной руководит не холодный расчет, а какой-то гребаный инстинкт. Девочка болтает с друзьями, которые почему-то оставляют ее и заходят в клуб. Ни хрена не понимаю, почему всех не разогнали из-за трупа в туалете, возможно, не хотят поднимать панику и привлекать внимание. Это играет мне на руку. Из последних сил держу себя в руках, стискивая руль до хруста. Решаю просто убедиться, что она спокойно доехала домой и оставить ее в покое. В мои планы не входило идти с ней на контакт. Вот она идет к такси, а я ловлю каждое ее движение, сильно сжимая челюсть, удерживаю себя на месте. Напрягаюсь еще больше, когда замечаю, как девочку догоняет какой-то урод, бесцеремонно хватает ее за талию и разворачивает к себе. Дергаюсь, открываю двери машины, но тут же захлопываю их назад, замечая, что Злата не удивлена его появлению. Он тащит ее за собой в машину, и она покорно идет за ним. Она не моя! И может делать все что угодно и с кем угодно. Но моему внутреннему демону плевать на это, он жаждет вырвать уроду руки, которыми он прикасается к ней. Все вновь пошло не так… Девочка вновь переворачивает мою жизнь…

Я ехал за ними. И даже когда убедился, что он привез ее домой, я не уехал. Мне сразу не понравилась эта возня в машине. В темноте ничего не видно, но я по инерции надеваю перчатки, лежащие в бардачке, и запихиваю ствол за пояс. Выхожу из машины, похожу ближе.

Спусковым механизмом до точки невозврата, послужили ее крики и требования отпустить. И меня сорвало. Никогда не проявлял агрессию, тем более не махал пушкой перед обычными людьми. Я сторонился всех конфликтных ситуаций и общества. Меня называли Монахом, из-за моего образа жизни. Я ни с кем не общался, не имел друзей и привязанностей. Я читал библию, Новый Завет, осознавая все грехи и пороки, которые ложились толстым грязным слоем на мою душу. И всегда целовал крест на четках, перед тем как отправить человека на тот свет. Я определенно богохульствовал, и это не добавляло мне плюсов на высшем суде.