Сердцебиение (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 26

Просыпаюсь с головной болью от громкого звонка телефона. Ничего не соображаю. Не понимаю, какой сегодня день и время суток. Сколько я нахожусь в алкогольном мареве? Сутки? Двое? Неделю? Я не знаю, и на самом деле мне плевать. Я нашел свое обезболивающее и глотаю его, когда прихожу в сознание, чтобы вновь окунуться в забвение. Не реагирую на звонок, поднимаюсь с дивана, сажусь, руками сжимаю тяжелую голову, которая пульсирует от каждого звука. Телефон замолкает, но легче мне не становится. Поднимаю с пола пачку сигарет, и тут же ее сминаю в кулаке, поскольку она пуста, как и бутылка водки. Разминаю шею, и вновь сжимаю голову от очередного звонка. Беру телефон, фокусирую взгляд и вижу входящий звонок от Вахи.

Хочется разбить чертов аппарат об противоположную стену. Но я невольник. Раб должен выполнять команды хозяина, которому добровольно продал душу.

— Да, — прокашливаюсь, возвращая себе вменяемый голос.

— Добрый вечер, Монах, — очень ценная информация. Оказывается сейчас вечер, еще бы узнать дату. — Извини, что беспокою, — ухмыляюсь в телефон. За очередной наигранной вежливостью должен последовать приказ. — Через пол часа жду тебя в Вацлаве. Не опаздывай, — говорит он и сбрасывает звонок. В этот момент я впервые задумался о самоубийстве. Потому что это — единственная причина, по которой я могу не явиться на эту чертову встречу. И я бы с улыбкой на губах и удовольствием пустил себе пулю в висок, если бы не крепкие стальные цепи, сковывающие меня по рукам и ногам.

Поднимаюсь с дивана, иду в ванную, на ходу снимая с себя одежду. Меня шатает от беспробудного пьянства и похмелья. Смотрю на себя в зеркало и скалюсь помятому отражению. Ну, привет, ублюдок, давно не виделись. Выкидываю все вялотекущие мысли из больной головы. Встаю под теплые струи воды, быстро моюсь, поскольку Ваха не терпит опозданий. Это только в триллерах киллеры — крутые свободные парни, а в жизни независимые убийцы живут максимум пару заказов или сидят на зоне. Как бы это парадоксально не звучало, моя «карьера» и продолжительность жизни зависит от Вахи.

Сажусь за руль машины, своей верной и единственной подруги жизни. Она никогда меня не подводит, работает безотказно, награждая меня урчанием мотора, за заботу и ласку. По пути заезжаю в магазин, покупаю воду, чтобы сбить сухость во рту и пачку сигарет, чтобы вновь отравить себя никотином.

Мчусь по сумеречному городу за очередным грехом, который я должен принять на свою душу. И чувствую какое-то дикое, необъяснимое волнение, постоянно кручу в руке четки, пытаясь снять напряжение. Просто так Ваха не вызывает. Ни к чему ему лишние встречи со мной. Возможно, это очередной заказ, но сомневаюсь, что ему так скоро понадобились мои услуги.

Паркуюсь на стоянке у любимого ресторана Вахи. Прохожу в холл и устремляюсь в коридор, ведущий к отдельным ВИП-комнатам, где часто ужинает Ваха. Возле двери, как всегда, ошиваются его верные псы, обязанность которых — охранять хозяина и оповещать его о визитах. Здоровенный амбал смотрит на меня шакальими глазами, мы с ним давно не дружим, с тех пор как он разбил мне бровь, когда еще по началу я пытался показывать характер и не подписываться под все заказы.

— Привет, давно не виделись. Скучал? — усмехаюсь я, подмигивая амбалу. Мясо много, толку мало. Этот кусок дерьма крайне неповоротлив, это я тоже узнал, когда посчитал все его ребра и зубы после нашей перепалки. Он молчит, и косится на дверь, намекая, что меня ждут, помня, что лучше не вступать со мной в диалог. После того как амбал узнал, скольких людей я убил минуя всю их свиту, и далеко не каждое мое убийство было огнестрельным, он предпочитает отмалчиваться, делая вид, что ему нет до меня дела.

— Ну ладно, позже поболтаем, — усмехаюсь я и прохожу внутрь комнаты. Ваха пьет коньяк, вальяжно развалившись на кресле и смотрит, как в бордовой комнате с приглушенным светом на небольшом пьедестале извивается полуголая шлюшка.

— Присаживайся, — указывает взглядом на соседнее кресло, и подает мне уже заготовленный бокал коньяка. Беру коньяк, отпиваю глоток, чувствуя, как начинает выворачивать только от запаха алкоголя. Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза, понимая, что пока девушка не закончит танцевать, Ваха не скажет, зачем позвал.

— Красивая девушка, — спокойно произносит он. — Блондинка. Почему не смотришь? Не нравится, как она танцует? Тебе же нравятся миниатюрные блондинки? — напрягаюсь, сжимая подлокотники кресла. Что-то я не припомню, чтобы когда-то рассказывал ему, какие девушки мне нравятся.

— Мне без разницы, какого цвета у них волосы. Шлюхи все одинаковые.

— А кто сказал, что она шлюха? Это девушка просто танцует, позволяя нам насладиться ее красотой и пластичным телом. Я для тебя ее заказал, думал, тебе понравится, а ты не смотришь, — с каким-то наигранным сожалением произносит он. Открываю глаза, смотрю на девушку, пытаясь понять, к чему этот разговор. Она действительно красиво танцует. Хрупкая молодая блондинка с длинными волосами и молочной кожей. Девушка как девушка…. Черт! Не может быть, я же проверял, слежки не было. Да и времени уже прошло много. Отпиваю еще коньяка, стараясь не выдавать свое волнение и казаться таким же расслабленным. Девушка заканчивает свой танец и быстро покидает комнату. А я терпеливо жду, просчитывая в голове все возможные варианты нашей встречи.

— Как твои дела? — сжимаю челюсть, от того, что этот ублюдок тянет время, словно ему нравится обмениваться со мной любезностями.

— Нормально, — допиваю свой коньяк, ставлю бокал на столик возле кресла и жду продолжения, а где-то в груди уже больно щемит и очень громко стучит.

Будто моему сердцу уже все рассказали и оно очень волнуется.

— Всегда ценил тебя за честность и чистоту выполнения заказа. Но недавно ты очень меня разочаровал, Ярослав.

— Не понимаю, о чем ты, я выполнил все заказы чисто, — строю из себя дурака, хотя на самом деле уже все сложил в своей голове, осталось только услышать подтверждение.

— Не все, — констатирует он, прикуривая сигарету, медленно выпуская дым в потолок. В этот момент, мне хочется сорваться с места и лететь к Злате, убедиться, что с девочкой все в порядке и спрятать так далеко, чтобы никто и никогда не нашел.

— Каждый человек имеет право на ошибку, — он оборачивается ко мне в надежде прочесть в моих глазах вселенское раскаяние. А я не вижу ничего вокруг, перед глазами только яркий солнечный свет и моя девочка. Я даже дергаюсь вперед в желании бежать к ней, чем выдаю себя с головой.

— Вначале я подумал, что ты взял ее к себе в качестве игрушки. Мне бы тоже было жаль лишать невинную девочку жизни, не поиграв с ней. Но ты отпустил ее. Уж не знаю, чем ты ее запугал или заморочил голову, но она хранит твои тайны. Наши тайны. А тайна, которую знают больше двух человек уже не тайна. Не осуждаю. Все мы люди, у всех есть чувства. Многие думают, что такие, как ты должны быть бесчувственными отморозками, а я так не считаю. У таких, как ты, должно быть слабое место. А у тебя их теперь два, — щелкая языком, задумчиво произносит он. — Или я ошибаюсь? — Закрываю глаза, молчаливо с ним соглашаясь. Я не могу отказаться от Златы и сделать вид, что она мне не нужна, иначе ее убьют на моих глазах, чтобы убедиться, что это так.

— Да не волнуйся ты так. Злата — хорошая, приличная девушка. Мы, мужчины, так устроены, что не можем жить без таких женщин. Я даже одобряю твой выбор. Прилежная студентка, отличница. Учится, работает, живет с подругой. Скромная, милая девочка, за которой нужно следить, чтобы ничего плохого не произошло.

— Не трогай ее, — сквозь зубы произношу я, сжимая кулаки.

— Расслабься, никто ее пока не тронет. Я же не изверг, все понимаю. Просто ты меня немного огорчил. А я не люблю разочароваться в своих людях.

Следующий заказ отработаешь бесплатно. А пока можешь быть свободным, Монах. И за девочку не переживай, мои люди хорошо за ней присматривают, — каждое его слово вонзается в мое тело словно пуля. Не уберег я Злату. Бдительность потерял. Думал, не следят за мной. Но выбора просто нет. Ваха изначально знал о Златовласке. Он мог убрать ее в любой момент, но он решил оставить еще одну ниточку для управления мной. Я и так его невольник, и давно перестал искать пути отступления, добровольно приняв свою участь.