Пустая (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 37

Поворачиваюсь к Александру, когда он звонит Денису и спрашивает как дела. Он говорит о своем возвращении и интересуется, когда Денис будет дома, оповещая сына о том, что у него есть к нему серьезный разговор. Не будет никакого разговора. Не нужен он им. После того как я откажу Саше, разговор станет не актуален.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, смотря, как машина сворачивает, не доезжая до города.

— Домой, — уверенно отвечает Александр, сжимая мое колено. — В мой дом, — поясняет он, когда я удивленно приподнимаю брови. — Денис в городе, у него сегодня матч. После него он едет к своему другу на вечеринку по поводу дня рождения. Завтра он зайдет ко мне в офис, и мы поговорим. А сегодня я хочу провести оставшийся день с тобой. Возражения не принимаются, — обрывает он меня, как только я пытаюсь открыть рот. И я покорно киваю ему в ответ. Я же могу себе позволить еще один день с мужчиной, к которому меня тянет словно магнитом.

Как только мы подъезжаем к его огромному дому, и машина тормозит у крыльца, нам навстречу выходит какая-то немолодая, полная женщина и мило улыбается Александру, приветствуя его, смотря на меня, не скрывая своего интереса.

— Знакомьтесь, — Саша обращается ко мне. — Это Екатерина Андреевна. Она ведет все хозяйство и работает на меня уже тысячу лет. Она помнит, как Денис ходил под стол пешком, — усмехается Александр. — Поэтому эта женщина практически член нашей семьи. Так что по всем вопросам, можешь смело обращаться к ней, она знает этот дом лучше меня, — он говорит так, словно мы уже вместе и я собираюсь жить с ним в этом доме. Я просто улыбаюсь милой женщине, представляюсь и тяну Сашу к входу. Мы сразу поднимаемся наверх и проходим в большую спальню. Все как всегда в светлых тонах с преобладанием белого, разбавленного бежевым и светло-коричневым. Огромная кровать с множеством подушек, накрытая белоснежным покрывалом, пару кресел, светло-коричневый комод. Полки с мелочами, книгами и какими-то папками, говорят мне о том, что Саша у нас трудоголик. Он работает даже дома. Большая плазма на стене напротив кровати и огромное окно с бежевыми шторами, вот, пожалуй, и все, что находилось в спальне.

— Располагайся, чувствуй себя как дома. Ванная комната там, — Саша указывает на белую дверь. — Рядом гардероб, мои рубашки в твоем распоряжении — усмехается он. — Хочу видеть тебя в моей одежде. — Я спущусь вниз и немного поработаю. — Что ты хочешь на ужин? — как-то буднично по-семейному спрашивает он, а я чувствую себя не в своей тарелке. Незачем мне ко всему этому привыкать, тем более, что это наш последний день вместе. Завтра утром, я сообщу ему, что мы больше никогда не увидимся. Киваю ему в ответ, растерянно рассматривая комнату.

— Виталина, все в порядке? — спрашивает он, привлекая к себе за талию. — Ты слишком тихая и покорная.

— Это плохо?

— Нет, просто не похоже на тебя, — он пристально смотрит мне в глаза, как будто пытается прочесть меня, и я отвожу взгляд, потому что боюсь, что он увидит там сожаление.

— Все нормально, я просто устала от перелета, — лгу я, но мне не привыкать. Иной раз я не знаю где я настоящая и есть ли вообще Я как личность. Или ее растоптали еще несколько лет назад.

— Отдохни до ужина, — Александр кивает на кровать, целует меня в волосы и выходит из комнаты. А я еще раз осматриваю его комнату, и в голову приходит навязчивая мысль — сколько женщин здесь побывало? Черт, что со мной не так? Я точно ненормальная. Мне должно быть абсолютно плевать на его женщин! Снимаю с себя всю одежду, иду в ванную, принимаю долгий освежающий душ, понимаю, что я действительно чувствую себя не очень хорошо. Меня накрывает какой-то слабостью и клонит в сон. Вытираюсь белым пушистым полотенцем, прохожу в его гардероб, вдыхаю аромат его свежих многочисленных рубашек. Надеваю светло-голубую рубашку, закатываю рукава, застегиваю пуговицы, оставляя вид на ложбинку между грудей. Хочу сегодня долгую ночь с Александром, потому что другой у нас уже не будет.

Прохожу в спальню, падаю на его огромную мягкую кровать, чувствую, как тело расслабляется. В его постели очень уютно и удобно, также как в его доме и его объятиях. Мне почему-то кажется, что вот именно так должен выглядеть настоящий дом. Не дом в качестве проживания, а дом в понятии чего-то родного, куда всегда хочется возвращаться. Переворачиваюсь на живот, обнимаю одну из мягких подушек, и сама не замечаю, как от смены климата и усталости погружаюсь в глубокий сон.

— Очень красивая девочка, — как бы, между прочим, сообщает мне Екатерина Андреевна, продолжая накрывать стол к ужину. — Но очень молодая.

— Я и сам это прекрасно понимаю Катя. Но ничего не могу собой поделать.

— Как говорит мой внук «срывает крышу», — усмехается женщина.

— По-моему мою крышу давно от нее сорвало. Разве плохо, что она молодая?

— Нет, конечно. Любви все возрасты покорны. Но только вот таким девочкам от таких мужчин как вы, нужна совсем не любовь, — качая головой, произносит она.

— Я и сам вначале так думал. Но в наших отношениях, как раз я от нее многого хочу, а она.… В общем, все сложно, — все действительно очень сложно. Один разговор с сыном вызывает во мне тревогу и плохие предчувствия. Остается надеяться на понимание сына. Хотя… Черт! Куда меня несет? Скорость набрана, и я лечу на всей скорости, в надежде, что меня не занесет на повороте. Но я не могу без нее. Хочу ее как подросток. Не просто хочу. Навсегда хочу. А она закрытая. Я предложил ей отношения без вопросов, в надежде, что если я не буду на нее давить, она хотя бы перестанет убегать от меня и когда-нибудь откроется. Я просто пытаюсь любить ее, как советовала мне ее психолог. Хотя, я посоветовал бы Виталине сменить психолога, если бы моя девочка так остро не реагировала на мои вопросы.

— Спасибо Катюша, дальше мы сами. Можешь быть свободна.

— Ой, все, убегаю, оставляю вас наедине, — усмехается женщина, снимая фартук. — А в общем, хоть мы и не общались, девочка мне понравилась. Только глазки какие-то грустные, даже когда она улыбается. У нее что-то случилось?

— Если б я знал Катюша, говорю же, все сложно.

— Все будет хорошо, — подбадривает меня женщина и выходит из гостиной. А я иду наверх за моей Кошечкой. Прохожу в спальню и замечаю, что Вита спит. Так сладко спит, на животе, в моей рубашке на голое тело, с оголенным бедром, обнимая мою подушку. Сейчас она не Кошка, она маленький котенок. Моя сладкая девочка. Настолько сладкая, что мне хочется послать к черту ужин, разбудить ее ласками, поужинав ею самой. Подхожу ближе к кровати, ложусь рядом с ней, засматриваюсь на ее приоткрытые губки, подрагивающие длинные реснички, и мне кажется, что вот здесь ей и место. В моем доме, в моей кровати рядом со мной. Наклоняюсь к ее волосам, делаю глубокий вдох, впитывая в себя ее запах. Вита что-то невнятно проговаривает во сне и закидывает на меня руку, вызывая мою улыбку. Накрываю рукой ее бедро, нежно ласкаю бархатную кожу, выписывая на ней узоры. Склоняюсь к ее губам и нежно целую, провожу языком. Вита вздрагивает, застывает, секунды полной тишины, и моя Кошечка буквально отскакивает от меня. Она садится на кровать, сжимая колени.

— Господи, ты меня напугал, — тихо выдыхает она, падая на подушки.

— Прости, ты так сладко спала, что я не удержался, — Нависаю над ней, убирая с ее лица волосы.

— Сколько времени? Уже утро? — растерянно спрашивает она, осматривая мою комнату, будто впервые ее видит.

— Нет, котеночек, еще вечер. Пойдем, поужинаем?

— Не хочу никуда идти. Хочу спать с тобой, — она хнычет, словно маленькая девочка, обхватывает мою шею и тянет меня к себе.

— Мы обязательно осуществим твое желание, — усмехаюсь я, и мне кажется, что именно сейчас моя девочка настоящая. Вот такой и должна быть девушка в ее возрасте. Милая и немного капризная. — Но для начала спустимся вниз и поужинаем. Последний раз ты ела на Майорке.

— Сейчас ты похож на строгого папочку. Ты еще накорми меня с ложечки, — смеется Виталина.