Пустая (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 43

— Сааааша, — почти плачу я, когда он начинает меня дразнить, дуя на мою плоть. — Хочу чувствовать тебя внутри, иди суда, — тяну его волосы вверх, вынуждая подняться, тут же обвиваю его торс ногами и начинаю потираться об его член.

— Что ты именно хочешь? — спрашивает он, перекатывая мои соски между пальцев. А я с ума схожу от его такого низкого хриплого сексуального голоса.

— Тебя, внутри, — прошу его я, заглядывая в потемневшие глаза. И Саша не медлит, обхватывает член, немного водит головкой по моим мокрым складочкам, потом хватает меня за бедра и резко входит до упора, вынуждая меня вскрикнуть от острого чувства наполненности. Сейчас мы не способны на нежность и неторопливый секс. Мы оба, словно дикие звери, хотим получить друг от друга все. Поддаюсь к нему, обхватываю его бедра вынуждая начать двигаться. И он двигается, сначала неспешно раскачиваясь, обхватив мои скулы, впиваясь пальцами в кожу, смотря в глаза.

— Черт, — рычит мне в губы после резкого глубоко толка. — Я с ума схожу рядом с тобой, Кошка, — проговаривает он севшим чувственным голосом, задыхаясь, ускоряя темп. Другой рукой обхватывает мое бедро, удерживая меня на месте, вбиваясь сильнее, растягивая мое лоно, причиняя сладкую боль от каждого сильного толчка. Становится невыносимо жарко, воздух раскаляется, и мы оба покрываемся капельками пота, но не сбавляем темп. В такие моменты я готова на все: скулить, умоляя не останавливаться, пообещать все что угодно, отдать в его руки свою душу, лишь бы он подарил мне неземное удовольствие. Я схожу с ума вместе с ним, но сегодня мне его мало.

— Сильнее, — прошу я. — Пожалуйста, я хочу сильнее, — почти плачу, вонзая ногти в его бедра, расцарапывая их в кровь. Александр буквально рычит мне в губы, толкает на стол, вынуждая меня лечь. Тянет за бедра к краю стола, оставляя их на весу, подхватывает мои ноги, закидывает их себе на плечи и вновь входит в меня одним грубым толчком. Настолько глубоко, что я кричу. Он упирается руками в стол и набирает бешеный темп, пожирая меня темными глазами.

— Поласкай грудь! — громко, в приказном тоне просит он, и я ласкаю, сжимаю прыгающую грудь, щипаю соски, оттягивая их. Уже не кричу, всхлипываю, задыхаясь от неземного, граничащего с болью, удовольствия, накрывающего волнами жара.

— Скажи, что ты моя! — задыхаясь, просит он, набирая бешеный темп. А я уже не слышу его, запрокидываю голову, закатываю глаза. Мне больно от его грубых резких толчков, но я сама подаюсь к нему, моля пересохшими губами не останавливаться. Почти плачу, вою от злости, потому что он останавливается, склоняется ко мне, обхватывая шею, вынуждая открыть глаза и смотреть на него. Скажи. Что ты. Моя! — хрипло приказывает он, четко выделяя каждое слово.

— Боже, пожалуйста, пожалуйста, — прошу я, потому что подошла к грани экстаза, а он не дает мне окунуться в мой собственный космос.

— Скажи! — угрожающе рычит мне в губы, одновременно начиная мучительно медленно двигаться во мне.

— Саша! — злясь, произношу я, пытаясь подняться, но он толкает меня назад. Александр застывает, сжимает челюсть и бьет кулаком в столешницу. Поднимается, обхватывает мои ноги и начинает иметь меня, вновь набирая темп. Хрипло стонет, смотря на то, как я выгибаюсь, уносясь в бездну запредельного кайфа. Бессвязно кричу, сжимая судорогами оргазма его член, дрожу всем телом, почти теряя связь с реальностью. Перед глазами все плывет, когда я смотрю, как мощное тело вбивается в меня, сжимает мои ноги до синяков и кончает, издавая хриплый гортанный стон, наваливаясь на меня всем телом, обжигая частым горячим дыханием мою шею.

Не знаю, сколько мы так пролежали слитые в одно целое, слушая собственное тяжелое дыхание. Я гладила его спину, а он просто дышал мне в шею. Через какое-то время Саша поднялся, подал мне руку, помогая сесть и обрести равновесие. Он натянул штаны и вышел из кабинета, оставив меня одну наедине со съедающей тоской. Я тосковала по нам, точно зная, что это наша последняя близость. Он сдался, и больше не предпримет попыток меня найти. Разве не этого я хотела? Так от чего же мне сейчас так гадко на душе?

Медленно поднимаюсь со стола, надеваю трусики, поправляю юбку, нахожу на полу свой топ, натягиваю его на липкое, пропитанное Сашей тело. Провожу по волосам, пытаясь хоть немного привести их в порядок. Выхожу в полу мрачный коридор, нахожу свою сумку, достаю сигарету, зажигалку и оглядываюсь, замечая Сашу на широком балконе, похожем на террасу. Ветер врывается в гостиную, колыша воздушные шторы, а он просто стоит, опершись на перила и смотрит вниз. Тихо, на цыпочках, подхожу к нему, встаю рядом, повторяя его позу, смотрю куда-то на ночные огни большого города. Чиркаю зажигалкой, прикуривая сигарету, затягиваюсь ментоловым дымом, выпуская облако в воздух, и смотрю на него. Саша весь напряженный, усталый и, кажется, полностью погружен в свои мрачные мысли.

— Найди Дениса, поговори с ним. Попытайся объяснить, — говорю я и отворачиваюсь от его лица, опуская глаза вниз. — Обвини во всем меня, скажи, что это я тебя соблазнила. В общем, скажи правду, но попытайся наладить отношение с сыном. Вы семья и это главное, — замолкаю, потому что Александр поворачивается ко мне и прожигает тяжелым взглядом.

— Что ты несешь? — тихо спрашивает он осипшим голосом, как будто больше нет сил бороться. — Я не мальчишка, и сам всего этого хотел и сейчас хочу. Но… — он недоговаривает, забирает у меня сигарету, глубоко затягивается, выпуская дым вверх, запрокидывая голову к мрачному небу. — Ты уйдешь? — спрашивает, но его слова больше звучат утвердительно, чем вопросительно. А я просто киваю головой. — Сейчас уйдешь или останешься до утра?

— Я бы хотела остаться до утра, но лучше сейчас. Понимаешь, это зависимость, а я не хочу быть зависимой ни от кого, — пытаюсь объяснить я. — Понимаешь, я пустая, внутри меня ничего нет, там черная дыра и ее ничем не заполнить.

— Не понимаю. Не понимаю! — с досадой повышая голос, произносит он, нервно вышвыривая окурок. — Объясни, чтобы я хоть немного связал в своей голове твое поведение! — он отталкивается от балкона, разворачивает меня к себе лицом, схватив за плечи, смотрит в глаза в надежде услышать ответ, но я лишь качаю головой, отводя взгляд.

— Не могу…

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу, — очень тихо произношу я, но он слышит, отпускает меня, вновь облокачивается на перила, и смотрит вдаль, глубоко вдыхая прохладный воздух. Потом вынимает из кармана, телефон набирает чей-то номер и просит прислать за мной машину. А я еще минут пять рассматриваю его напряженный профиль, пытаясь зафиксировать его образ в своей памяти.

— Зачем я тебе такая нужна? — зачем-то спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подступает ком досады на саму себя, душа меня лютой ненавистью к моему монстру, который сделал меня такой.

— Я люблю тебя, Кошка, — обреченно произносит он, продолжая смотреть куда-то в даль, и в его словах столько боли, что я не выдерживаю, всхлипываю, сжимаю рот рукой и бегу прочь от его признаний. Они впиваются в мое мертвое сердце, пытаясь его реанимировать сильнейшими разрядами его слов о любви. А я бьюсь в агонии, дергаюсь в конвульсиях и пытаюсь глубоко вдохнуть в себя жизнь, но никак не могу выплыть из своего собственного мрака.

В тот день я не поехала домой, обманула Сашиного водителя, вошла в собственный подъезд, а сама вызвала такси и попросила отвезти меня за город, в дом, который когда-то уже арендовала, пытаясь убежать от реальности. Небольшой уютный домик на отшибе деревни сдавался любителям охоты, рыбалки или просто ценителям природы и уединении. Вот и я спешила скрыться там от всего мира, убегая от реальности. Только от себя не убежишь. Мне нужно было понять, как жить дальше и что делать с тем, что у меня есть. А есть у меня бесконечно повторяющиеся в моей голове слова Александра о любви и моя черная бездна с сидящим в моей ненормальной голове монстром, который не позволяет мне вырваться из его плена. Порой мне кажется, что мне нужно просто смириться, и как-то ужиться со ним. Принять эту пустоту, и позволить ей поглотить меня окончательно.