Трейвон (ЛП) - Айдем М. К. - Страница 72

Звук входящего вызова коммуникатора вытащил Трейвона из его темных мыслей, чтобы найти изумленного и сбитого с толку Грифа на другом конце.

— Гриф, — Трейвон не беспокоился о формальностях. — Что у тебя?

— Я обнаружил кое-что в грузовом отсеке, — начал он. Трейвон догадывался, что это были такие же запасы еды.

— Что?

— Я… я не думаю, что это то, что должно обсуждаться на открытом канале. Это слишком важно. Я оставил там Руда, а сам возвращаюсь на «Защитник». Я прошу тебя встретить меня в стыковочном отсеке, Трейвон, — Гриф тоже опустил регалии. — Только тебя.

Трейвон нахмурился от необычной просьбы, но он доверял Грифу. Они слишком часто спасали жизни друг друга.

— Хорошо, встретимся там.

Трейвон уже приближался к дверям, чтобы уйти с капитанского мостика, когда закричал Маттео.

— Вторжение! У нас два ганглианских боевых корабля!

— Всем кораблям! Боевые станции! Приготовьтесь стрелять!

— Да, генерал!

Императорские крейсеры первыми открыли огонь, так как они были ближе всех, но щит ганглианцев выдержал, и противники пролетели мимо них, сосредоточив свой огонь на двух поврежденных залудиаских кораблях.

— На абордаж (прим. способ ведения морского боя, заключающийся в сближении кораблей до соприкосновения с последующей высадкой на вражеский корабль штурмового десанта)! — приказал Трейвон. — Они пытаются уничтожить залудианские корабли!

Экипаж «Защитника» отреагировал незамедлительно. Их братья по оружию были на тех кораблях, кораблях, у которых не осталось защиты. Щиты ведущего ганглианского корабля были не подготовлены к такой бомбардировке, которую послал «Защитник», и корабль взорвался. Второй корабль даже не пытался избежать обломков, заполняющих пространство, где находился его собрат. Вместо этого он летел прямо через него, нанося значительный урон, но также делая так, чтобы орудия «Защитника» не могли захватить цель.

— НЕТ! — рев Трейвона заполнил мостик, поскольку он и другие могли только в ужасе наблюдать, как второй ганглианский корабль намеренно врезался в меньший залудианский, в котором находились кализианские воины, уничтожив их обоих.

* * *

Глаза Джен резко открылись, и она попыталась понять, почему была окружена темнотой, когда только за несколько минут до того была окружена белым светом. Или, по крайней мере, она думала, что было так. Когда она сфокусировала свой взгляд, то поняла, где находилась.

Она была в медицинском блоке.

Снова.

Лежала в регенераторе.

Опять.

Почему она ничего не помнила? Почему она здесь?

Память медленно к ней возвращалась.

Она подавала тушеное мясо и печенье Императору. Затем Джен вспомнила, как увидела обручальные кольца ее и Тодда на шее этой сучки, Рашаны.

Вспомнила, как напала на кализианскую женщину.

«Когда я стала такой агрессивной?» — спросила Джен сама себя. Она никогда не была такой на Земле. Она никогда и не должна была быть такой. Она всегда с улыбкой получала то, что хотела, кроме кухни. Печь, духовка, кастрюли… им не нужна была ее улыбка. Не волновало, красива ли она. Кухня была единственным местом, где все, что она могла сделать, имело значение. Не ее внешность, не тот мужчина, за которого она собиралась выйти замуж, и не удивительное будущее, которое все прочили, что у них будет. Имели значение только ее навыки.

Однажды она училась у шеф-повара Пьера, который преподавал французскую кухню, это был самый строгий ее учитель. Ее улыбка и длинные светлые волосы работали против нее в его классе. Он очень громко критиковал каждую из ее ошибок, но так он поступал и со всеми остальными. Каждый повар в его классе старался, но Джен боролась больше всех, за каждый бал в оценке, который получала, потому что она очень хотела получить звезду Мишлен (прим. наивысший знак качества, который присуждается заведениям с отменной кухней).

Тогда она научилась сражаться?

Она не знала. Точно так же, как она не знала, что бы она сделала, если бы Мак не смогла подтвердить, что кольца были с Земли, читая надпись, которую Джен сделала для Тодда. Она заметила замешательство Мак, потому что эти надписи были только для них с Тоддом, не для ушей посторонних.

Когда Лирон вернул ей символы их с Тоддом брака, она побежала к единственному месту, где находила покой и умиротворение.

Гайрдин и Кранн.

Почему это место взывало к ней, успокаивало ее, она не знала и по правде никогда об этом не задумывалась. Хотя точно также она чувствовала себя так только тогда, когда находилась рядом с Трейвоном.

Ее сердце, казалось, разрывалось от мыслей о Трейвоне. Это было предательство, не так ли? Ведь она была замужем за Тоддом. Но на самом деле у нее не было причин думать, что Трейвон заботился о ней. Конечно, он несколько раз коснулся ее рубцовой щеки, обращался к ней с добротой и почти поцеловал ее.

Но ничто из этого не означало что-то большее, ведь так? В конце концов, она была единственной доступной женщиной на этой планете.

Но почему все, что делал Трейвон, не было похоже на игру?

Ведь он всегда, казалось, не мог контролировать себя рядом с ней, а это что-то да говорило о Трейвоне Рейнере, Верховном главнокомандующем Кализианской Империи, который славился своим чрезвычайным контролем на всю Вселенную.

Дженнифер вспомнила, что держала эту цепочку с кольцами в руке, когда сидела на скамейке около Кранна. Вспомнила внезапную ярость, которая поглотила ее, потому что эти кольца имели значение для Тодда больше, чем она.

Она вспомнила, как зашвырнула их подальше в гайрдин.

Вот, что она просила Тодда сделать в этой чертовой шахте. Она попросила его выкинуть их или закопать. Но он отказался, сказав, что это символ. Символ, что они были… лучше… особенными. Он сказал, что только самые важные люди могли позволить себе такие кольца.

Именно тогда Джен поняла, что все, что с ними случилось, весь ужас, который они видели, это изменило Тодда, будто у него в голове что-то щелкнуло. Он стал как Голлум из «Властелина колец», одержимый силой кольца над всеми вещами, даже жизнью.

Вот почему она бросила кольца. Бросила их, как должен был сделать Тодд, показывая, что она значила для него больше, чем они. Но он этого не сделал и погиб, защищая то, что действительно имело для него значение… кольца.

Потом она не помнила… ничего. Просто тьма и боль.

Нет, это было неправдой. Она что-то помнила. Она вспомнила голос, который кричал ей, умоляя ее держаться, чтобы быть сильной ради него. Но чей?

— Трейвон! — эта мысль о нем заставила ее привстать и оглядеться в поисках его.

— Джен?

Она повернул голову на звук голоса, чтобы найти Мак, которая, очевидно, спала на стуле рядом с ней.

— Мак, — она не могла поверить, что это был ее голос, таким сухим и хриплым он был.

— Да!

Джен увидела широкую улыбку, которая озарила лицо подруги.

— Луол! Она пришла в себя!

Звук бегущих шагов заставил Джен взглянуть за плечо Мак. Первым подоспел Луол, затем Майса, но, как она не ожидала, никто больше не подошел.

— Где Трейвон? — вслух подумала она.

— Я прихожу к выводу, что мне уже начинает надоедать то, что ты так много времени проводишь в моем регенераторе, Джен.

— Луол! — Майса всплеснула руками. — Ну что ты такое говоришь!

— Но это правда, любовь моя, — неуверенно сказал ей Луол. — Джен провела больше всего времени здесь, чем кто-либо.

— Это не имеет значения! Ты не должен был так говорить!

— Конечно, любовь моя. Теперь я могу приступить к общению с моей пациенткой?

— Что…? Да, конечно. Мне жаль, я не это имела в виду…

— Все в порядке, Майса. Я только поддразнивал тебя, — Луол мимолетно прикоснулся пальцами к щеке своей Эша, затем повернулся к Джен и мягко заговорил. — Приятно видеть, что ты вернулась к нам. Как ты себя чувствуешь?

— Приятно вернуться к вам, и хорошо, — сказала ему Джен. — Я полагаю, что стоит поблагодарить тебя за это.