Свидетель обвинения (СИ) - Волгина Алёна - Страница 18

Бошан помчался было по улице, но тут же вернулся, увидев, как его приятель осторожно расстёгивает на раненом жилет.

– Где камень? – требовательно прошептал он, стиснув пухлое Гошенское плечо.

– Не искал я! – огрызнулся тот. – Потом, в коляске посмотрим. Или ты хочешь полиции дождаться?

– Смотри у меня…

Возникшая на крыльце девушка с ворохом батистовых тряпок своим появлением прервала этот разговор.

Перевязанного и, казалось, бездыханного Балло со всей осторожностью погрузили в нанятый экипаж. Немногочисленные зрители, опасливо столпившиеся неподалёку, шепотом переговаривались. Булочник Жак печально качал головой. Девушка из шляпной мастерской долго смотрела вслед фиакру, увозившему её друга.

Если бы она могла проникнуть взглядом сквозь кожаный полог коляски, она бы немало удивилась, увидев, как друзья месье Балло вырывают друг у друга его сюртучок.

***

(на следующее утро после происшествия)

Полицейский месье Лемер тщательно записал показания мадам Рози, а также булочника и других свидетелей, после чего вернулся в участок, где его поджидал комиссар в самом скверном расположении духа:

– Где вас носит? Префект рвёт и мечет, мы все стоим на ушах! Похищен знаменитый бриллиант! Поголовный обыск в «Рыжем коте» ничего не дал, от допросов свидетелей тоже толку никакого. Да и как прикажете допрашивать такую нервную публику? Один тычет в нос титулом, другой грозится связями, мамзель Сирин после обыска вообще закатила истерику и заперлась в гардеробной. Единственный, кому удалось ускользнуть до появления полиции – фотограф, однако десяток свидетелей утверждает, что парень к барону даже близко не подходил. Черт знает что! Может, он сбежал просто с перепугу? Всё равно его ищут. Нужно распространить его описание. И потрясти ювелиров – мало ли что. Так что не спите, подключайтесь, Лемер!

Месье Лемер с готовностью подключился. Разумеется, тайна голубой шляпки и причитания мадам Рози тут же вылетели у него из головы. А зря.

***

Около двенадцати часов пополудни лакей проводил в кабинет графа де Вильера чрезвычайно элегантную молодую особу, скрывавшую лицо под вуалью.

– Кто там ещё, Лейн? Я же велел никого не принимать, – «радушно» встретил их хозяин, вальяжно развалившийся в кресле.

– Не далее как неделю назад вы обещали исполнить любое моё желание, – произнёс мелодичный голос.

Волшебство этого голоса было таково, что граф вскочил из кресла, как вспугнутый фазан.

– Мадемуазель Сирин! Вы? Здесь?! – он кивнул лакею, и тот понятливо испарился, прикрыв за собой дверь.

Девушка грациозно прошлась по пышному ковру, больше похожему на лужайку.

– Вы хотели исполнить моё желание, я же пришла, чтобы исполнить ваше, – она улыбнулась такой чарующей улыбкой, от которой все ловеласы с Гантского бульвара разом вознеслись бы на седьмое небо. Вильер же просто лишился дара речи.

– Это… это… О, Сирин! – он с готовностью распахнул объятья.

– Вы меня не так не поняли, – торопливо пояснила девушка, на всякий случай отступая за письменный стол. – Я слышала, вы очень хотели получить "Эсперу"? И даже поручили троим надёжным людям решить этот вопрос, не так ли? Одному из них, месье Балло, удалось это сделать. Камень сейчас у меня.

Граф с размаху сел обратно в кресло. Лицо его выражало крайнюю степень изумления.

– Мы с месье Балло хорошие друзья, – следующая улыбка совершенно преобразила лицо Сирин, и теперь каждый житель Плюшечной улицы узнал бы в ней милую Птичку, пусть и разряженную в шелка. – Он очень пострадал, выполняя ваше рискованное поручение. Полагаю, будет справедливо, если вы обеспечите его защиту и… возместите расходы на лечение.

Вильер всё никак не мог поверить:

– Но как же… вы – и какой-то месье Балло?!

– Он мой друг! – выпрямившись, заявила девушка, и граф убедился, что суровость ей к лицу не меньше, чем жизнерадостная наивность. Он вздохнул:

– Камень нужен был для… впрочем, теперь это неважно.

Невесело рассмеявшись, он подсел к столу и выписал чек. Обозначенная там сумма позволила бы не то что вылечить одного человека, а открыть целый госпиталь. Тонкая рука в шёлковой перчатке взяла листочек и взамен аккуратно поставила на стол небольшой чёрный футляр.

– Рада была повидать вас, господин граф.

В следующую минуту девушка исчезла, оставив после себя только лёгкое облачко духов. И футляр на столе.

– А уж я-то как рад, – с досадой пробурчал Вильер.

Он приказал лакею теперь уже точно никого не пускать и до самого вечера просидел в кабинете в обществе бриллианта и шкафчика с ликерами. Лейн, на цыпочках подходя к двери кабинета, иногда мог услышать ворчливое: «Чертов Балло! И что в нём такого особенного?»

Вечером лакей, немало обеспокоенный, осмелился поинтересоваться:

– Вас чем-то расстроил визит этой дамы, милорд?

– Ну почему же… – горько усмехнулся Вильер. – Я получил то, что хотел. Мне достался огранённый кусок углерода. А этот плут Балло поймал птицу Сирин! И как ему только это удаётся!

Эпилог

Барон Маншот недолго страдал в разлуке с «Эсперой», спустя месяц он погиб от несчастного случая на охоте. Камень был передан неизвестным дарителем в Национальный музей естественной истории. Это событие вызвало сильный общественный резонанс и отвлекло светских сплетников от смакования неприятностей, постигших в последнее время графа Вильера: его особняк сильно пострадал от пожара, а любимый жеребец скончался от непонятной болезни. Про месье и мадам Балло в Лютеции больше никто никогда не слышал.

P.S. Прототипом «Эсперы» в рассказе является бриллиант «Хоуп» – один из самых знаменитых исторических бриллиантов. Все остальные персонажи вымышлены, город Лютеция вымышлен, любые совпадения случайны.