Проникновение - Суржевская Марина "Эфф Ир" - Страница 41

— Не трогай меня, а то… — дернулась я, отбросив свои надежды. Подоплека в действиях ильха была, да еще какая… Я прямо чувствовала эту подоплеку своим животом. Внушительную такую…

— А то что? — он хмыкнул. — Все еще не поняла, чужачка? Здесь нет твоих стражей, твоих па-ра-лизаторов, и больше нет тебя. Ты пленница в Нероальдафе, а значит, бесправна… Да и не особо ценная, судя по тому, что тебя заперли в кладовке. — Ирвин слизал влагу с моей щеки, голос стал глуше. — Если понравишься мне, заберу тебя, чужачка… Так что постарайся… Удивишь меня?

— Меня зовут Оливия Орвей! И не смей ко мне прикасаться! — разозлилась я и изо всех сил ударила ильха по лицу. Моя ладонь оставила на смуглой коже светлый отпечаток. Но от рывка я потеряла равновесие и хрупкую опору стены, ушла под воду. И тут же мои ноги что-то оплело… чешуйчатое, живое…

Ужас лишил тех несчастных остатков кислорода, что еще был в груди. Змея? Водоплавающая змея?

Хёгг?

Ирвин.

Наверху блеснул огонь, на миг осветив черную глубину. И я увидела, что больше не было человека. В глубине блики света скользили по чешуе огромного морского змея, что обвил меня хвостом и тянул вниз…

Я забила руками, пытаясь вырваться и сделать хоть один вдох. Наверху снова блеснуло, и сквозь пелену воды я увидела лицо Сверра…

И тут же смертельные объятия исчезли, а я вынырнула, жадно хватая открытым ртом воздух.

Ирвин возник рядом, окинул меня насмешливым взглядом, раскинул руки на противоположном бортике колодца.

— Рад тебя видеть, Сверр, — без доли смущения сказал он.

Сверр смотрел сверху и молчал, потом качнул головой и посмотрел на мужика, что топтался рядом.

— Еще раз узнаю, что мой приказ нарушен, отправишься на корм волкам, — негромко произнес Сверр. Золотые глаза сверкали, хотя лицо оставалось равнодушным.

— Но Ирвин-хёгг приказал… — начал мужик и осекся под обжигающим взглядом. Вжал голову в плечи.

— Ирвин. Ко мне, — бросил Сверр и, развернувшись, ушел.

Ирвин задумчиво посмотрел на меня, а потом неожиданно нырнул и пропал. Его одежда так и осталась лежать возле колодца.

— Вылезай, чужачка, — хмуро велел мне мужик наверху. — Хватит хёгга дразнить. Шибко он любит, когда дева в воде болтается… Все это знают. Лезь, я не смотрю… Ну тебя в пекло Горлохума — смотреть… Потом бед не оберешься… Раз уж хёгги злятся, лучше в сторонке стоять и не вмешиваться… А риар-то вовсе в бешенстве, уж я-то вижу…

Мужик еще что-то бормотал, стоя ко мне спиной, я же подтянулась и выбралась на горячий камень. Стянула мокрое белье, решив, что терять уже особо нечего, вытерлась тем самым полотняным плащом, что был на мне до прихода сюда. А потом бессовестно натянула на себя штаны Ирвина и его теплую рубашку без рукавов. Все это подкатала, подвязала, укуталась в плащ с белым мехом.

Мужик крякнул, когда повернулся и увидел меня.

— Ох, дурная ты, чужачка! Ну да ладно, дурные все равно долго не живут.

— Это с пневмонией долго не живут, — ответила я, засовывая ноги в мужские сапоги. Огромные, конечно, но лучше, чем босиком. — И с воспалением легких. И без антибиотиков. Вот есть у вас антибиотики? Я так и думала. А я все это точно поймаю, если начну разгуливать мокрая и без одежды. Куда меня велено отвести? Снова в кладовую?

— Топай уже, — удивленно отозвался мой провожатый. — Дурная, говоришь не пойми что… да еще и болтливая. Ничего. И болтливые долго не живут.

— У вас тут вообще хоть кто-нибудь живет? Или всех перебили? — не стерпела я. Мужик не ответил, но я заметила скользнувшую по его губам усмешку.

— Стойте! — попыталась я воспротивиться возле знакомого чулана. — Можно мне бумагу и ручку? Ну хотя бы уголь, чтобы писать? И кофе? Маленькую кружечку, и я буду сидеть здесь тихо, как мышка, обещаю!

Мой страж покачал головой.

— Ох, дурна-а-ая! Может, тебя риар того, уронил, когда нес? Да пару раз… — протянул он. — Нет у нас никакой кофии! Входи давай!

Меня снова заперли. Но на этот раз я хотя бы была чистой, сытой и даже тепло одетой. Неплохо, учитывая обстоятельства. К тому же у меня есть горшок, а на сундуках вполне можно отдохнуть и подумать.

Итак, что мы имеем? Второго… хёгга. Значит, Ирвин тоже не человек. Кричать «не может быть!» я устала, так что пришла пора примириться с иной реальностью. Нелогичной, непонятной, но вполне осязаемой и материальной. Где-то внутри довольно улыбнулся исследователь, предвкушая новые знания. Снаружи опустила голову испуганная и растерянная женщина. Но ее я попросила подвинуться и не мешать думать.

Итак, два хёгга. Разные. Ирвин обернулся, будем называть этот процесс так, в воде. Он светловолосый и голубоглазый. К тому же я еще помню, как он крикнул что-то повелительное в тот день, когда я увидела в озере странного зверя. И женщины племени говорили о четырех хёггах. Тот, что наверху, тот, что в воде, тот, что в снегах. И тот, кого нельзя называть.

И если я хоть немного умею делать выводы, то Сверр — дракон черный огнедышащий, а вот Ирвин — водяной. Или водный? Лагерхёгг и Ньердхёгг — так говорили аборигенки племени. Я по привычке вскинулась, чтобы найти бумагу и все записать… И снова улеглась на сундук, досадливо поморщившись. Нет тут никакой кофии, и бумаги, может быть, тоже нет. Кофе буду пить дома.

Я закусила губу. И никаких «если». Я вернусь.

— Кажется, я давно не считал твои зубы, Ирвин?!

— Тебя расстраивает мое внимание к чужачке? Почему? И почему она вообще здесь, чтоб ее рыбы сожрали?!

Я оказался рядом слишком быстро. В воде Ирвину не было равных, но не на суше. Здесь он всегда уступал мне, даже будучи человеком. Была бы на а-тэме одежда, схватил бы за грудки да тряхнул как следует. А то и по роже съездил, чтобы стереть насмешливую улыбочку. Но этот гад до сих пор не оделся и даже не высох. Значит, понял, что возможна драка… Скользкое тело труднее поймать.

Но ловить его я сейчас не собирался. Как и драться. Хотя ярость гудела внутри так, что застила глаза.

— Не смей. К ней. Приближаться, — негромко процедил я.

Ирвин прищурился, скользнул в сторону, по своему обыкновению схватил графин с вином. Я не сдержался, отобрал и оскалился.

— Тронешь мое — пожалеешь.

А-тэм улыбаться перестал.

— А раньше ты не жадничал для меня, риар. Ни вина, ни…

И замолк. Хорошо, значит, понял, что я сейчас не в том настроении и зубоскальство следует отложить до лучших времен. Хотя трудно не понять. Я знал, что глаза и сейчас звериные, а черная тень моего хёгга так близко, что Ирвину не по себе. Я с трудом удерживал слияние, и а-тэм понял, отступил. И все же не удержался от язвительного:

— Она всего лишь пленница, Сверр. Разве не так? — и тут же отошел еще на шаг, мотнул головой, разбрызгивая капли с волос. — Кстати, я тоже рад тебя видеть. Счастлив, что мой риар вернулся живым и невредимым. И как все прошло?

— Плохо! — в сердцах рявкнул я. Но ярость внутри слегка поутихла. Посмотрел на графин с вином в своих руках, сделал добрый глоток и поставил подальше. Глянул на Ирвина исподлобья. — К девчонке не приближайся, ясно тебе? В Нероальдафе полно дев, с которыми можно поплавать, Ирвин! Я не для того тащил девку через туман, чтобы ты с ней развлекался!

— Тащил через туман? — а-тэм нахмурился. — Погоди… погоди-ка, Сверр… Хочешь сказать… что ты призвал своего хёгга?

— Да! — устало потер глаза. — Я… Я совершил ошибку. И соединился до того, как вернулся на фьорды.

— Насколько до? — тихо и напряженно произнес мой советник. Я с трудом сдержал рык. А-тэм всегда задает правильные вопросы.

— Люди видели черного зверя, — коротко бросил я.

— Великий Горлохум! — зарычал в ответ Ирвин. На лице проступили красные пятна — злится. Или испугался? — Но как?! Как, чтоб тебя разорвало? Как ты это допустил? Конфедераты видели хёгга? Ты сдурел, Сверр?! Да еще и забрал эту девку? Да чтоб тебя!