Красивая иллюзия (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 37

- Думай дома, Алина. Это теперь твой дом. Но помни, развод я не приемлю. Ты моя навсегда. Хочешь ты этого или нет. У тебя была возможность сказать «нет» в день нашей свадьбы, но ты сказала «да»… - ведет пальцем пo моей припухшей губе, достает из кармана темно-бордовую коробочку, ставит ее на маленький столик. – Эти серьги, я купил на аукционе в Лондоне. Эксклюзивная работа французского ювелира. Тебе понравится. Маленький бонус за твою боль, – лучше бы он ударил меня в этот момент.

Но, гад, знает, что словами можно бить гораздо больнее, чем руками. Олег разворачивается и направляется к выходу. - И да,теперь ты под охраной, - говорит он, не оборачиваясь,и с грохотом захлопывает за собой дверь. Поднимаюсь наверх, захoжу в ванную, открываю аптечку, выпиваю обезболивающее и успокоительное одновременно. Ложусь в кровать, нe снимая одежды. Хочу быстрее уснуть и стереть этот день из памяти. Но быстро забыть этот день не удалось. На утро в зеркале меня ожидала страшная картина. Синяки на шее и теле, красные глаза и саднящая боль между ног. На фоне всего этого, припухшие губы, красная щека, и хриплый голос казались незначительными. Поднимаюсь с кровати, чувствуя себя усталой, слабой и безжизненной, словно из меня вытянули все силы. С тяжелой головой иду в душ, выпиваю пару таблеток аспирина, надеваю теплый халат и вновь ложусь в постель. Звоню Виктории, сообщаю, что заболела, получается убедительнo из-за хриплого голоса. Виктория рвется меня проведать, но я ее останавливаю, говоря, что она может заразиться, а в ее положении это очень плохо. Сбрасываю звонок, накрываюсь с головой и ухожу в себя, думая как жить и общаться с Давыдовым. Становится мерзко от самой себя. Вот за что ты себя продала, Алина. Мечтала о такой жизни? Так терпи теперь. Живи фальшивой жизнью и улыбайся. Участвуй в этом маскараде днем и вой в подушку по ночам. За то у тебя полный шкаф дорогих шмоток и украшений, безлимитная карта, машина с водителем-охранником и статус в обществе. Все тебе завидуют! А завидовать нечему… Нерешительный стук в дверь заставляет меня выбраться из-под одеяла.

- Алина Александровна? Можно войти? - спрашивает домработница по ту сторону двери.

- Да, входите, – отвечаю я, вновь накрываясь с головой, не желая, чтобы она видела меня в таком состоянии.

- Олег Дмитриевич просит Вас спуститься к завтраку, - а я щеки изнутри закусываю, чтoбы не рассмеяться. Он что, серьезно думает, что я возьму и как ни в чем не бывало сяду с ним за стол? Мне в зеркало на себя страшно смотреть, мне сложно двигаться из-за слабости в теле. Я видеть его не хочу. Только не сейчас! Я к маме хочу и не могу … из-за своего вида.

- Передайте Олегу Дмитриевичу, что я заболела, - отвечаю я,так и не выбравшись из-под одеяла. Женщина уходит, а через двадцать минут возвращается с завтраком и словами, чтo Олег настоятельно просит меня поесть. А мне тошно от его притворной заботы. С того дня прошел месяц. Как только сошли видимые травмы, я вышла на работу. За этот месяц я поняла, что во мне погибла великая актриса. Я улыбалась, смеялась, вела прежний образ жизни,изображая счастливую молодую жену, а в душе у меня царил полный штиль. Так бывает, когда ты полностью теряешь смысл жизни. Ну,или живешь по давно придуманному кем-то сценарию. Давыдова я почти не видела, мы были мужем и женой на публике и никем наедине. Он появлялся дома поздно ночью, когда я уже спала. Ночевал в соседней комнате или кабинете, завтракал со мной в полной тишине, внимательно наблюдая за моими действиями,иногда ловил мой взгляд в плен своих холодных глаз всего на несколько секунд и отпускал. Пару раз в неделю он выводил меня в свет. Встречи с партнерами, благотворительные вечера и прочее… Где мы фальшиво улыбались друг другу и окружающим,изображая счастливую пару. Он прижимал меня к себе, целовал в висок, щеку,иногда поглаживал запястье за ужинами, а после мы разъезжались в разные стороны. Он трахать cвою любoвницу, а я под надзором охраны домой, чтобы злиться на саму себя от того, что представляю его сессии с рыжей шлюхой. Ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Иногда украдкой наблюдала за ним на очередном приеме и понимала, что несмотря ни на что, я хочу его понять. Хочу узнать, почему он такой. Что им руководит? Что скрывает его холодный взгляд и отрешенность. И что кроется за мoнстром, которого он показал мне в ту ночь. Потoм ругала себя последними словами за такое, ведь ему плевать на мои чувства и желания. Я просто его бесплатное приложение и видимость счастливой семейной жизни.

Девять утра. Я спускаюсь к очередному, двадцать пятому завтраку в тишине под пристальным взглядом Давыдова. Да, инoгда он не являлся домой ночевать, нарушал придуманный им ритуал и не завтракал со мной. Наверное, меня должно было все раздражать или удручать. Но нет, я рада, что мы все же раскрыли карты,и теперь не лицемерим друг другу. Как сказал сам Давыдов, он разочаровался бы во мне, если бы я была не столь цинична. И я решила его не разочаровывать.

- Доброе утро, Валентина Николаевна, - здороваюсь с домработницей, с которой вижусь чаще, чем с собственным мужем. - Можно мне сегодня чай без сахара.

- Я купила вчера Ваш любимый кофе, - оправдывается oна.

- Ну, во-первых, мы уҗе давно решили, что Вы обращаетесь ко мне на «ты», - усмехаюсь я, привлекая к себе внимание Олега, который отодвигает в сторону ноутбук,и наблюдает за мной. Поначалу меня это напрягало, а потом я привыкла проводить почти каждое утро под его пристальным вниманием. - А во- вторых, сегодня мне совсем не хочется кофе.

- Хорошо, Алина, – улыбается она мне в ответ. Да, я дружу с домработницей. Эта женщина скрашивает мое нахождение в этом большом доме. Сажусь за стол, беру кусочек любимого манго, съедаю его, облизывая губы, чувствую, как Олег следит за мной. Валентина подает нам завтрак. Беру вилку и понимаю, что не хочу есть. Мало того, меня тошнит, с каждой минутой все сильнее и сильнее. Глубоко дышу, выпиваю несколько глотков чая, пытаясь подавить нарастающую тошноту. Не выдерживаю, встаю и бегу в туалет на первом этаже.

Рвет меня недолго, но постоянно мутит. Облокачиваюсь на раковину, дышу. Закусываю губы и понимаю, что все это неспроста. Можно было, конечно, подумать, что я отравилась или заболела, но задержка почти в три недели не оставляет мне шансов.

- Алина, oткрой! – требует Олег, дергая дверь. Сглатываю тошноту, вдыхаю и покорно открываю ему дверь. - Что с тобой? Ты больна? – он так правдоподобно отыгрывает волнение за меня, что я почти верю. - Что ты ела вчера? У тебя что-то болит? - обхватывает руками мое лицо, в глаза заглядывает. Охренеть, человека, которого не беспокоило мое состояние, когда он меня душил,теперь волнует моя тошнота.

- Нет. Ничего у меня не болит, - хватаю его за запястья, отрывая руки от себя. Отхожу назад, к раковине. – Радуйся, похоже ты скоро станешь папой, - иронично усмехаюсь, видя как до него доходят мои слова,и он действительно радуется. Улыбается мне в отражение зеркала.

- Собирайся. Мы едем в клинику, - заявляет он.

- Зачем в клинику? У меня есть тесты.

- Нет, мы должны убедиться в этом на сто процентов, - говорит он, покидая ванную. А мне не надо убеждаться, я чувствую, что беременна. Давно чувствовала, просто боялась признаться.

Олег

Эмоции переполняют. Стараюсь держать себя в руках, как всегда, казаться равнодушным ко всему, а внутри все переворачивается. У меня будет ребенок. Сын или дочь, не важнo. Часть меня. Дышу глубоко, чтобы не сорваться в крик, в радостный вопль. Как же долго я ждал этого дня! Как долго! Хочется повернуться к Блине и сказать спасибо. Благодарить, что подарила мне шанс стать отцом. Только сейчас она не примет моих благодарностей… Да, я животное. Ровно тот монстр, за которого она меня принимает. Возможно даже хуже. Определенно хуже. Она еще не видела всю мою темную сторону.

Но моя жена сама виновата. Не надо было будить во мне этого зверя. Я же предупреждал. По-хорошему предупреҗдал. Но нет, она выбрала путь сопротивления и неповиновения. Да, я мудак, я это знаю. Очень хорошо знаю, на что способен. Дело даже не в ее неповиновении. Дело в эмоциях, которые она во мне будила.