Моя девочка (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 46

- Не знаю, - сдавленно отвечаю я, отрицательно качая головой. - Я сам в полной прострации. Я искал ее целый день, как только попрощался с Антоном, -  Марина замирает, я чувствую, как она напрягается, отрывается от меня, но в данный момент я вообще не придаю этому значения. - Леш... когда мы были с Антоном и я выходила..., - Марина пытается мне что-то сказать, но я игнорирую ее, не придавая значения ее словам, потому что к  нам приближается Дан. Он здоровается с Мариной кивком головы, садится рядом со мной, и, Слава Богу, не тянет время, как все остальные, сразу выдавая  мне информацию.

- В общем, все похоже на то,  что это была попытка суицида. Никаких следов  присутствия там посторонних, да и полиция со мной согласна. Вот, как то так. Она просто прыгнула с последнего этажа, - глубоко вдыхая, говорит он. А я не могу поверить в его слова.

- Как? Почему? Что могло подтолкнуть ее на такой шаг? - спрашиваю его, как будто он должен знать ответ.

- Я не знаю. Но в ее возрасте любая мелочь кажется трагедией. Все на грани,  понимаешь?

- Понимаю. Я бл**ь все понимаю! - срываюсь я. - Только мне от этого не легче! - кричу я, чтобы хоть как-то выплеснуть свои эмоции. - Что могло такого произойти, что она решила себя убить? Черт! - Встаю с лавочки, не в  силах просто так сидеть. - Как я ее не уберег?

Дан еще какое-то время сидит с нами, выслушивая мою агонию. Пытается поддержать меня каким-то философским бредом, который я пропускаю мимо ушей. Нет, я кивал ему, что-то отвечал, но ничего не соображал.    В этот момент меня  сковывает страх потерять ее, моего чистого Ангела, маленькую девочку, мою малышку и единственную Любовь. Да, единственную! Мне тридцать три года, и все что  до этого я считал любовью, сейчас мне казалось чем-то никчемным и незначительным по сравнению с чувствами к Лине.

Дан с Ксенией уехали домой, а я так и не сдвинулся с места, продолжая сидеть, под  светом больничного фонаря. Марина не поддается  на мои уговоры уехать домой, или к Антону. Сидит рядом со мной, постоянно ерзая на месте, молчит, немного всхлипывая.

-  Это мы виноваты, - неожиданно произносит она, тихим надрывным голосом, как будто через силу произносит эту фразу. - Я и Света, но по большей части, наверное, все же я. Леш,  я не хотела. Я просто не понимала что несу, наговорила ей того чего нет...

- Что!? - ни хрена не понимаю, обрывая ее бред. -  Причем здесь ты!? Когда ты с ней разговаривала. Ты виделась с ней сегодня?

- Да, она...  - Марина начинает плакать. - Она приходила утром в больницу. Ты был с Антоном,  а я... - всхлипывает,  утирая слезы. - Она в коридоре стояла, и я.... Сказала ей ...

- Что!? Что ты ей сказала? - хватаю ее за плечи, немного встряхиваю, чтобы добиться ответа.

- Я прогнала  ее.  Сказала,  что ты не будешь с ней и  что она тебе не нужна. Я соврала, и... Леша я не думала, что все так закончится. Я не хотела, я действовала на эмоциях. Я сама не понимала, что несу. Все свалилось на меня за один день и...., - прерывисто оправдывается Марина, не прекращая плакать. - Я не контролировала себя в тот момент, - продолжает она, а я не знаю, что ей сказать, я просто в шоке от услышанного. Ангелина была рядом в больнице, а я ее не почувствовал! Почему? Слушая Марину, мне хочется ее сильно сжать до хруста костей, чтобы почувствовала как это больно. Всем больно, мне, и самое главное Лине, которая сейчас борется за жизнь. - Я просто выплеснула на нее свою боль, я не осознавала, что несу...  Я даже не могла, себе представить, что она решится на такое. Я звонила Свете, чтобы сообщить о произошедшем, и она сказала, что Лина звонила ей днем, и она ее отругала.

- За что?! За что она ее ругала!?

- Я звонила ей..., - вновь всхлип и нескончаемый поток слез, которые Марина пытается безуспешно подавить. - Звонила когда ездила домой, и рассказала о тебе и Лине.

- Как вы могли!? - уже трясу ее, сам находясь в неадекватном состоянии. - Вы же родные ей люди. Ты, Света. Я могу понять твою боль. Но я же просил тебя не трогать Ангелину на эмоциях. Я просил обвинять меня! Ладно, ты, но Света, она же ее мать. Она не знает, насколько ее дочь чувствительна и ранима!? Что вы наделали? Что мы наделали!? - отпускаю плачущую Марину, еле разжимая занемевшие пальцы.

- Мы? - спрашивает Марина.

- Да, мы. Я не снимаю с себя ответственности. Мне все- таки не нужно было ее трогать, приближаться к ней, а задушить все свои чувства и порывы на корню. Я сломал ей жизнь.

- Ты здесь ни  при чем, если бы мы со Светой, хотя бы попытались ее понять... - оправдывает меня Марина. Никогда в жизни не чувствовал себя в такой растерянности. Не дослушиваю Марину, разворачиваюсь и быстро захожу в больницу, чтобы не сорваться и не уйти в обвинения. Все мы хороши! Только моему чувствительному,  нежному и ранимому Ангелу сейчас не легче от нашего раскаяния.

***

Утро, которое я так долго ждал, настало гораздо быстрее. Мне было позволено находиться рядом с моей девочкой. Я словно застыл у двери ее палаты, не решаясь туда войти. Мне стало жутко страшно, увидеть ее в таком состоянии. И еще страшнее понимать, что мой Ангел может бросить меня загибаться без нее в этом мире и уйти на небеса. У нас было так мало, ничтожно мало времени, а я уже не вижу смысла своей жизни без нее.

Я все-таки набираюсь мужества и прохожу внутрь, чувствуя как мое сердце бьется в унисон с писком приборов. Подхожу ближе, боюсь притронуться к Ангелу. Она такая маленькая и беззащитная в этот момент. Бледная, почти прозрачная. Трогаю ее хрупкую ручку, невесомо прикасаясь к ней губами, ощущаю насколько она холодная. Мне так хочется ее согреть, вдохнуть в нее жизнь, отдавая взамен свою.  Хочется  выть от боли, раздирающей меня внутри.

- Маленькая моя, - шепчу ей, немного поглаживая ее ручку, целую пальчики. - Ангел мой. - Почему ты решила покинуть меня? Не оставляй меня, молю. Я так сильно тебя люблю. Я не смогу без тебя. Вернись ко мне, моя девочка, - глаза нещадно щиплет от подступающих слез, глотаю их, понимая, что они не помогут. Мотаю головой, отрицая реальность. Боже, за что ты меня караешь? Играешь, со мной? Даешь мне то, о чем я и не мог мечтать и тут же пытаешься отнять. Я не отдам тебе ее! Слышишь, не отдам! Возьми меня, а ее оставь!

Я не знаю сколько времени  провел возле ее кровати, постоянно шептал, словно в бреду, прося ее вернуться ко мне,  открыть глаза. Время вообще перестало иметь значение. Все вокруг перестало меня волновать. Все, кроме моей девочки. В данный момент я жил, только потому, что ощущал стук ее сердца. Я точно знал, что если оно  остановится, то и мое сердце перестанет биться.

Меня буквально выгнали из ее палаты. Доктор сказал, что Лине необходимы процедуры, после которых я вновь могу  к ней вернуться. Ровно так, как я боялся заходить в эту палату утром, теперь я боялся из нее выходить. Я до ужаса боялся покидать Ангелину, мне казалось, что пока я с ней, все под контролем, а как только я покину ее, может случиться непоправимое. Но мне пришлось выйти, оставив ее ненадолго.

Как только я прошел в коридор, я окунулся в какой-то хаос из всеобщей женской истерики. Крики и требования женских голосов, перемешанные  со слезами, от которых мне хотелось бежать. Марина, на которой нет лица, мать Лины, которая набросилась на меня с кулаками, кричала, обвиняла, что-то требовала. Я не понимал ни слова из того, что она несла, в голове был туман, меня шатало из стороны в сторону. Пока я пытался обойти женщин и дойти до кресла, перед глазами стояло лишь бледное лицо моей девочки. Света цеплялась за мою рубашку и спрашивала, почему меня пускают к ее дочери, а ее нет. Рыдая, говорила, что я Лине никто, и если бы не я, то с ее дочерью ничего бы не случилось. Я был с ней согласен. Но мне хотелось кричать ей в ответ, что, если бы она, как мать поняла своего ребенка и не обвиняла ее ни в чем, нашла нужные слова, возможно, мы бы с ней сейчас не разговаривали на эту тему. Марина пыталась оттащить от меня сестру, что-то ей объясняя, успокаивала.