Зачистка в Аризоне - Костюченко Евгений Николаевич Краев - Страница 12

• Предыдущая
• 12/70
• Следующая

— Мы не слышали выстрелов, — заметил Кирилл. — Значит, они далеко.

— Были далеко, — сказал Кардосо, оглядываясь поверх тростника, — Но здесь они задержались. Не хотел бы я их догнать.

— Что вы предлагаете? — спросил Кирилл.

— Нам спешить некуда, — ответил майор. — Надо закопать покойников. А те, кто их тут бросил, пусть себе едут.

Через два часа на обочине дороги темнели два холмика с крестами, связанными из толстых стеблей тростника. Никаких надписей, никаких знаков, хоть как-то обозначающих, кто здесь лежит. Две безвестные жертвы на дорогах войны.

Они ехали молча. Тишину нарушал только скрип колес да мягкий топот копыт. И когда первая пуля прошелестела в воздухе, ее услышали все. А через секунду донесся и щелчок далекого выстрела.

— Ходу! — приказал Кирилл, оглядываясь.

«Как глупо, — подумал он, увидев цепочку всадников, которые неслись сзади по степи. — И почему я решил, что патруль впереди? Они могли свернуть, обогнуть холмы и снова выйти на дорогу. Выйти — и увидеть нас. Как глупо».

Мануэль свистел и размахивал бичом, и фургон быстро разгонялся. Илья нагнал Кирилла, размахивая револьвером.

— Их много!

— Вижу!

— Отобьемся?

— Уйдем!

Кардосо, скакавший впереди, крикнул:

— Надо сворачивать к лесу! Там они нас не догонят!

— А фургон?

— Черт с ним!

Кирилл быстро прикинул дистанцию. До леса метров триста. До преследователей — примерно втрое больше.

«Если свернуть прямо здесь, на склоне потеряем скорость. А погоня приблизится. И когда мы будем 1 на опушке, до них останется чуть больше трехсот шагов. Успеем перебить половину, остальные отступят».

— Мануэль, к лесу! — крикнул он.

Фургон чуть не опрокинулся, забирая вправо, вверх по склону. Кирилл подстегнул свою лошадь, и та понеслась, обгоняя всех. Однако белая арабка Кардосо, поначалу отстававшая, вдруг перемахнула через кустарник и оказалась впереди.

— Готовь винчестер! — крикнул майор, не оборачиваясь.

С дороги слышалась частая пальба, и несколько пуль взъерошили траву на склоне.

Майор первым слетел на землю. Его кобыла, не останавливаясь, промчалась между деревьями и скрылась в глубине леса. Когда Кирилл поравнялся с Кардосо, тот уже стоял на одном колене и целился.

— Прицел — по ногам лошади! — сказал он. — Свалишь коня, достанется и всаднику!

— Мои справа, твои слева! — ответил Кирилл, вскинув винчестер.

— Нет! Бьем вместе, по тому, кто в середине!

«Верно, — подумал Кирилл, — в середке наверняка командир». Теперь он мог и разглядеть, и сосчитать врагов. Семеро. Не так и много. Но это были опытные и умелые бойцы. Они растянулись в редкую цепь, дугой летящую по косогору, и на ходу стреляли из винтовок.

«По фургону бьют», — понял он, а дальше думать было некогда. Он стрелял по среднему всаднику, рядом грохотал винчестер майора. Краем глаза Кирилл видел, что фургон остановился на середине склона, а Мануэль мечется в куче лошадей — видимо, какая-то из них пала от пуль. Он хотел крикнуть, чтобы тот залег, но мексиканец наконец и сам догадался спрятаться.

— Есть! — торжествующе воскликнул Кардосо.

Цепь всадников разом рассыпалась в стороны и покатилась обратно по склону. Один скакал медленнее других. Он сидел, навалившись грудью на шею коня.

— Черт! Уйдет. Был бы «шарпс» под рукой, я б его добил, — разочарованно протянул майор.

Нападавшие сбились вокруг раненого плотной кучкой, поскакали обратно по дороге и скрылись за холмами.

В тенте фургона Остерман насчитал восемь пробоин, и еще несколько пуль оставили следы на бортах.

— Здорово стреляют, — сказал он. — Я никогда не видел таких трюков. Бросить поводья, на скаку бить из винтовки, да еще и попадать в цель? Начинаю уважать мексиканскую армию.

— Это не солдаты, — заметил Кардосо. — Они были не в мундирах.

— Значит, обычные разбойники? — спросил Мануэль.

— Нет. Необычные. Весьма необычные, — мрачно ответил майор.

Сотни лет назад индейцы хопи умели добывать медь. Когда на их землях появились испанцы, хопи поделились с ними своими знаниями. Из меди получались отличные украшения, но испанцам почему-то больше нравилось золото, и залежи медной руды оставались нетронутыми еще очень долго. Когда Мексика обрела независимость от испанской короны, новым властям было не до меди. Разработка месторождений началась только после того, как изрядный кусок мексиканской территории был продан Соединенным Штатам. Благодаря этой сделке наконец-то сформировалась постоянная граница между двумя странами. Американцам досталась удобная трасса для прокладки железной дороги, а президент Санта-Анна получил свои десять миллионов долларов да и ушел в отставку под давлением возмущенной общественности.

На новых землях появились изыскатели, за ними пришли старатели, а потом появились шахты и рудники. Медь залегала неглубоко и была, казалось, повсюду. Почти каждый, кто успел застолбить участок на склоне холма, мог быть уверен, что у него под ногами не просто камни да глина, а сотни тысяч долларов. Слухи о прибыльном месте распространились по всему юго-западу, и население Аризоны стало бурно расти.

Однако удача улыбалась не всем. Медная руда — это тебе не золотой песочек. Ее не намоешь лотком в ручье, и одиночкам тут нечего делать. Кто-то нанимался на шахты, кто-то бросал работу сразу же и уезжал, а некоторые оставались, найдя себе другое занятие. Они становились обладателями земельных участков, на которых вскоре появились фермы. Места тут были засушливые, но хопи научили новых соседей использовать каждую каплю воды. А соседи к тому же умели добывать живительную влагу из-под земли. Повсюду выросли ветряки, качавшие воду из скважин. Зазеленели кукурузные поля и полосы огородов, множились стада овец и коров. Фермеры кормили шахтеров, шахтеры кормили меднорудную компанию, а та подкармливала чиновников, и все были довольны.

Все, кроме тех, кому вечно чего-то не хватает. Таким был Джеральд Хезелтайн. Он владел крупнейшими казино и двумя публичными домами в Тирби, был совладельцем банка, рудника и нескольких мелких шахт, но все не мог остановиться в своем стремлении к богатству. Пришло время, и границы его владений, постепенно расползаясь вслед за медью, подступили к земельным угодьям фермеров.

Его партнер, Сайрус Тирби, основавший город в пустыне, полагал, что надо остановиться и копать вглубь, а не вширь. Но медь, собранная у поверхности, была в десятки раз дешевле той, которую извлекали с глубины. Ну, пусть не в десятки. Однако даже десять выигранных процентов делали Хезелтайна счастливейшим человеком на свете. А один процент упущенной выгоды ввергал его в бездну отчаяния.

— Так продолжаться не может, — сказал он однажды Сайрусу Тирби. — Я все просчитал. Нам надо в течение этого года скупить еще двенадцать ферм на холмах к северу от рудника. Это будет стоить шестьдесят тысяч. А вгрызаться в землю — слишком дорогое удовольствие. Чтобы поддерживать уровень добычи на прежнем уровне, придется потратить двести двадцать тысяч за три месяца.

— Джерри, что такое для нас двести тысяч? — небрежно улыбнулся полковник Тирби. — Месячный доход всех наших заведений. Вложим их в дело. Банковские сейфы и так трещат по швам. Пусть деньги поработают немного.

— Я не против. Деньги должны работать. Но у нас нет гарантий, что в глубине мы не наткнемся лишь на пустую породу. Если пласты меди тонкие, нас ждет крах.

— Гарантии? Их может дать наш геолог. Старина Адамс копается здесь седьмой год. Думаю, что он может дать гарантии, — веско заявил полковник. — Кстати, я как раз собираюсь его навестить. Надо приготовиться к большой охоте. Прогуляюсь с рейнджерами на виллу и к старику загляну. За гарантиями.

— Когда вернешься?

— В понедельник. Пожалуйста, Джерри, обещай мне, что ты не будешь наезжать на фермеров.

• Предыдущая
• 12/70
• Следующая