Семейные обязательства (СИ) - Келин Алекс - Страница 15

Повисло молчание. Пять человек в сердце империи стояли, не шевелясь, вокруг абсолютно чистого рабочего стола.

Говорят, обычно здесь лежат проекты, доклады, письма, другие бумаги... На одном из портретов Изольда изображена за этим столом, заваленным стопками документов.

Сейчас на полированной столешнице были только свечи.

Отец Дмитрий заметил, что Изольда несколько раз моргнула, как будто сдерживая слезы.

Огонек одной из свечей затрещал, заметался, выстрелил искоркой и погас.

- Спасибо вам всем, - подчеркнуто-спокойно сказал наследник Ульрих, - что уделили мне время в этот поздний час. Я прошу засвидетельствовать мое отречение. И прошу сохранить его в тайне до официального объявления.

Фон Раух не изменился в лице. По щеке Изольды стекла одинокая слезинка. Фрейлина судорожно вздохнула и бросила отчаянный взгляд сначала на императрицу, потом на наследника... бывшего наследника престола.

Отец Дмитрий часто заморгал.

- Святой отец, вы юрист. Специалист и по светскому, и по церковному праву. Посмотрите, пожалуйста, все ли верно составлено? - Ульрих протянул священнику бумагу. "Я, Ульрих из рода Мстислава, отрекаюсь от прав на престол Гётской Империи... как от своего имени, так и от имени всех моих детей, если такие родятся после сего числа...

Дата. Подпись.

Подписи свидетелей..."

Архиепископ Гетенхельмский, бывший двадцать лет назад юристом Синода и свидетелем отречения принца Ульриха, надолго замолчал.

Провинциал-охранитель отец Георгий подождал, а после раздраженно вздохнул:

- А дальше?

- А что дальше? - пожал плечами архиепископ. - Дальше всем известно. Через пару недель было официально объявлено об отречении. Принц Ульрих во всеуслышание заявил, что уходит, куда - не сказал. Ходили слухи, что в монахи. Народ поудивлялся и успокоился, тем более что принц пропал с концами, а оба его сына подавали большие надежды. Возникла даже версия, что он был неизлечимо болен, и решил удалиться в монастырь, чтобы избавить семью от страданий. Полный бред, конечно же.

- Как-то вы с иронией говорите, Владыка.

- Да уж, иронии через край, - архиепископ закашлялся и замахал рукой, прося воды. Через пару минут, получив новую дозу микстуры, он продолжил:

- Я циничный человек, и во внезапное стремление принца к Богу не поверил. У меня был доступ к приходным книгам всех монастырей, так что проверить было не сложно. Принц Ульрих не принял пострига на территории империи. Не было такого монаха. Но вот что интересно - незадолго до публичного объявления об отречении исчезла Елизавета Лунина, фрейлина Изольды и один из свидетелей. И фон Раух куда-то запропал. Он-то появился летом, когда императрице понадобилось застращать зарвавшегося барона Шотэ, и сделал вид, что никуда не уезжал. А Елизавета - только в ноябре, но умерла родами в замке на окраине. Дочку забрал ее брат, так что я узнал об этом совсем недавно, когда Павел Лунин так отчаянно покушался на жизнь канцлера. Мне стало интересно, что он за человек. Вот и всплыли старые тайны... ради стариковского любопытства.

Охранитель потер лоб. Почему-то вспомнились неотложные дела: недописанный бюджет, представление о наградах для рейтаров, недавно изничтоживших нескольких одержимых на юго-восточной границе, план расследования контрабанды магических артефактов из Заозерья... список можно продолжать почти бесконечно.

- Сбежать хочешь? - участливо спросил архиепископ. - Я тоже хочу. Но некуда.

- Н-не складывается, - с трудом проговорил охранитель. - Отречение из-за связи с фрейлиной? Мало ли бастардов в императорской фамилии? Дело житейское.

- Не торопись, - хмыкнул архиепископ. - Я не закончил рассказ.

Охранитель кивнул и подлил себе чаю.

- Постараюсь покороче. Я знал о твоем расследовании, все запросы на работу охранителей в Цитадели проходили через меня. Ты подозревал фрейлину, а я... Принц незадолго до объявления об отречении посетил архиепископское подворье по моему приглашению, нужно было уладить один вопрос... Мог и отказаться, прислать кавалергарда - но приехал лично. А на шкафу в моем кабинете свернулся клубком серый котик... Он был уникальным зверем, видел колдунов даже на святой земле, даже обвешанных ладанками и мощами.

Отец Георгий надолго замер, держа на весу чашечку с чаем. Известие его парализовало. Ни шевельнуться, ни вздохнуть он не мог.

Ульрих был магом.

Значит, его дети не могут носить благословление Мстислава.

Династия гётских императоров закончилась на Изольде. Александр Ульрихович не имеет прав на престол! Не может быть главой церкви, не может...

Господи, на все воля Твоя. За что Ты бросил нас?

Императоры, живые святые, со времен Мстислава были сердцем государства. А что сейчас осталось? Бездушный, мертвый механизм вместо живой страны?

- Почему вы молчали, Владыка? Почему молчали двадцать лет?! - охранитель говорил негромко, без эмоций, но ему самому этот вопрос показался отчаянным криком.

- Мой грех... - выдохнул архиепископ. - Mea maxima culpa. Сначала я испугался. Потом утешал себя - Изольда благословлена, она придумает что-нибудь... любая власть от Бога, если Он позволил - значит, так надо. Церковь будет спасать души, императоры править, все как заведено, но сейчас... Александр покусился на власть Церкви. Расследование наших финансовых дел - первый шаг к полному контролю. Он хочет сделать духовных пастырей орудием в руках светской власти. Этого нельзя допустить.

Архиепископ смотрел в глаза охранителю. Веко Владыки старчески дергалось, руки тряслись, но взгляд оставался твердым.

- Если бы император хотел только наказать за воровство слишком алчных чиновников Церкви - он бы действовал совместно с нами. Обычно мы сами разбираемся со злоупотреблениями, - задумчиво кивнул охранитель. - Но расследование ведут миряне, значит, дело не только в алчности.

Он ненадолго замолчал. Покрутил в руках пустую чашку, поставил на столик, посмотрел на архиепископа и спросил:

- Так чего вы хотите от меня, Владыка?

* Доктор обоих прав (сокращенное - J.U.D.) (лат. Iuris Utriusque Doctor) - учёная степень высшей ступени доктора наук в области гражданского и церковного права.

Элизу разбудила Нина, младшая горничная. Сказала, что Дарья с утра куда-то ушла, не видали ее, только велела умываться барышне подать с шалфеем.

Элиза улыбнулась и велела нести дорожный костюм и шляпку с вуалью. До неузнаваемости переоденется она потом, когда рядом будет верная Дарья.

Было, конечно, страшновато - но уж лучше простое платье носить, чем замуж за этого... Да еще и с постоянным перешептыванием за спиной: "Дочь того самого Лунина, который пытался канцлера убить? Да она молиться должна на Пьера, за то, что не побрезговал..."

Кошмар.

Элиза ходила по дому, прощаясь. Прошептала: "Простите!" всей галерее портретов своих предков.

Отдельно поклонилась маме и тетушке. Постояла перед ними, вздохнула, пододвинула стул и решительно сняла оба с крюков. Нести с собой тяжелые рамы не получится, зато свернутые холсты можно спрятать в любую сумку.

Скоро, совсем скоро все изменится...

Стук копыт по мощеному двору, донесшийся из окна, показался набатом.

Элиза бросила взгляд на часы. Одиннадцать. Кто же это? У нее есть еще время, сейчас придет Дарья, они выйдут на улицу - и ищите ветра в поле! Не будет больше Элизы Луниной, а будет...

Новое имя она так и не успела себе придумать.

- К вам господин Румянцев, барышня!

Комната поплыла перед глазами. Элиза пошатнулась, попыталась схватиться за спинку стула, но не сумела и осела на ковер.

- Обморок, - сказал кто-то очень далекий над ее головой, - нервное это. Простите, господин, нужно барышне корсет ослабить.