Заноза Его Величества (СИ) - Лабрус Елена - Страница 9

— Катарина!

— Дарья, — поправляю я, прицепляя к густым волосам коклюшки. И на одну даже успеваю завязать симпатишный бантик, пока моего зелёного друга не хватил удар.

— Дарья!

— Андреевна, — затягиваю я шнурок, возвращая всё на место.

— Дарья Андреевна, — чуть не плачет он.

— Всё, всё — кладу я голову на грудь Его Могучести.

Ох и здоров ты Гога! Катька на нём как на поваленном бревне. И ведь уютно. Так бы плыл себе и плыл. По течению. Правда, давит его медальон. Поднимаюсь снова, чтобы что-то с этим сделать.

«Златая цепь на дубе том», — разглядываю пса, вырезанного на камее из серого камня.

— Это что за собачка?

— Герб дома Рекс. Георгиус Рекс Пятый, — сообщает мне фей таким голосом, словно готов меня прихлопнуть ещё одним бетонным блоком, принадлежащим «РСУ №5».

— Плохая собака! — грожу я пальцем то ли мешающему мне медальону, убирая его в сторону, то ли безмятежно спящему королю. Снова, вздохнув укладываю ему на грудь голову. — Кстати, Карло, я видела ры…

Но даже голову поднять не успеваю, вздрагиваю от укола шпажкой фея. И пока матерюсь на негодника, меня, словно в омут, затягивает воронкой в чужую жизнь.

«— Бей, Ортовы ягодицы! Чего ты медлишь, Георг? Уйдёт, — шёпотом рычит Барт от нетерпения.

Лось и правда замер как надо. Застыли ветвистые рога. Чутко подрагивают уши. Взволнованно, ритмично вздымается широкая грудь в прицеле. Невольно начинаю дышать реже, подстраиваясь под дыхание добычи. Мысленно слышу, как поёт тетива, вижу, как острая стрела ровно и мощно входит под лопатку, как подкашиваются стройные ноги сохатого, когда он падает в траву и… опускаю арбалет.

— Ортовы сухожилия, — ругается командир королевской стражи, когда гордое животное поворачивает голову и с достоинством исчезает за деревьями. — Что с тобой, Георг?

— Заткнись, Барт, — отдаю ему арбалет и запрыгиваю на коня. — Я возвращаюсь.

— Что, вот так? С пустыми руками? — догоняет он меня на узкой тропе, приторочив к седлу двух зайцев. Пристраивается рядом, хотя и приходится всё время уклоняться он нависающих ветвей. — Неужели, это женитьба совсем отшибла тебе мозги? Или молодая жена была настолько хороша, что у тебя до сих пор руки трясутся?

— Я сказал заткнись, — не удостаиваю я даже взглядом не просто своего военачальника, но и лучшего друга.

Часть дороги едем молча.

— Я ничего не понимаю, Георг, — всё же не выдерживает старый вояка. — Четыре года ты угробил на то, чтобы добиться этой девчонки. Ждал пока она вырастет, разыскивал, когда она сбежала, приказал казнить, когда она тебе отказала. И вот она твоя, а ты хмур, недоволен, зол.

— Я приказал её казнить, потому что таков порядок. Она плюнула в короля. Знала, чем это чревато и всё же плюнула. При всех. Предпочла умереть, понимаешь?

— Не понимаю, — честно признаётся Бартоломеус, и я знаю, что мой простодушный генерал искренен. Весь заросший волосами от мощных кулачищ до кустистых бровей он похож на медведя. За что и заслужил своё прозвище. А за то, что не знал сомнений и усталости в бою получил приставку Бешеный. Так и стал Бешеным Медведем. Но вот в делах сердечных, как настоящий мужлан, остался прямолинеен и прост. — Всё равно не понимаю. Когда Серому Псу требовалось чьё-то согласие? Ты шёл и брал. Чем же эта такая особенная?

— Ничем, — острые шпоры врезаются в бока коня, и он устремляется в галоп, оставляя позади недоумевающего Барта. Даже лучшим друзьям не стоит рассказывать всего.

Да, ничем. Или всем.

И не четыре года, а пять, мой памятливый друг. Пять, с того дня, как я лично поехал к герцогу Лемье познакомится с его старшей дочерью, Аурелией. Но на свою беду встретил четырнадцатилетнюю Катарину.

Встретил — и пропал. Погиб, сгинул, растворился в её искрящемся смехе, заблудился в сияющих глазах. Исчез, утонул, потерялся. И первый раз полной грудью нахлебался той вонючей жижи, что называется долг и возложенные обязанности.

Такова была воля отца — взять в жёны старшую наследницу рода Лемье. И я её исполнил. В точности. Забыв кто я. Поправ что я. Женился на Аурелии. Отринул нечестивые мысли. Надел корону. Усвоил правила игры. Принял брачный обет.

И что? Гнусные боги оценили мою жертву? Жалкие подданные отблагодарили за усилия, что я приложил для наведения порядка в стране? Мерзкая судьба дала мне шанс прожить остаток жизни благочестиво и достойно? Трижды нет.

Аурелия умерла. Все, начиная от городских попрошаек и до высокородной знати недовольны моим правлением. А я вынужден вновь жениться, потому что должен исполнить волю отца. Потому что королевскому роду нужен истинный наследник. И я был обречён против воли бегать за той, что внесена в завещание.

За той, которой я ненавистен. За той, что засела занозой в сердце.

Наверное, Барт прав. Сегодня я должен быть счастлив.

Ведь я, Георгиус Рекс Пятый, по прозвищу Серый Пёс, как всегда, победил. Получил всё, что хотел. Девушку, которую люблю. Ненависть, которую заслужил. И титул, которого недостоин.

Младший сын короля, я должен был бесславно сгинуть в одном из сражений. Получить кинжалом в сердце в пьяной драке в случайной забегаловке. Или нож в спину от мужа какой-нибудь соблазнённой красотки. Но судьба оказалась ко мне более жестока — подсунула мне эту девчонку.

Дикое, необузданное создание, которое предпочло умереть, лишь бы не становиться моей женой.

И я ведь почти смирился с её смертью. Был готов к тому, что всё это сейчас закончится. Этот мир опустеет без неё, но и сердце больше не будет требовать того, чего больше нет.

Но она вдруг передумала.

И на миг, всего на один короткий миг мне вдруг показалось, что перед лицом смерти я показался ей не настолько ненавистен. Что она увидела что-то во мне, разглядела. Хоть и несла чушь, которую я не слушал. Но взгляд её вдруг прояснился, ожил, заиграл янтарными искрами. Тот самый взгляд, озорной, ехидный, за который я душу готов был продать Орту. За который когда-то, долгих пять лет назад, я и полюбил её окончательно и бесповоротно.

Но я сам потушил этот огонёк навсегда. Я виноват. Из-за меня она в тот день сбежала. Из-за меня пережила что-то, что изменило её навсегда. Что-то, что она не смогла мне простить. В её сердце не осталось ничего, кроме ненависти. Чистые искры радости и веселья в её душе потухли, оставив место лишь тлеющим углям презрения и ненависти.

Да, я добился своего. Пусть не по доброй воле, но и не по моей прихоти — под гнётом обстоятельств она стала моей женой. И теперь только смерть разлучит нас. Но какой ценой!

Тяжёлый вздох вырывается из груди, когда снова вспоминаются её слёзы. И её покорно раздвинутые ноги. Я был ей противен, мерзок, неприятен, но она смирилась. Ей пришлось, ведь она обязана родить супругу детей. Или закончить свои дни в борделе.

И у меня так мало времени, чтобы дать ей шанс, что пусть лучше ненавидит. Похоронит меня и утешится.

Проклятая отравленная рана в боку.

Ведунья сказала: мне остался год. Может, меньше. Может, я успею благословить своего сына. Может, нет. А может, вообще всё это зря. Зря я цепляюсь за эту жизнь. Зря машу лапками как глупая утка, что не может взлететь из-за перебитого крыла, но ещё наивно надеюсь успеть что-то сделать.

— Георг! — догоняет меня Барт почти у самых ворот в замок.

— Я слушаю тебя, — оборачиваюсь к другу.

— Есть что-то, что я должен знать по поводу этой женитьбы?

— Есть что-то, чего ты не знаешь?

— Да, Георг, — хмурится мой генерал, пока медленно поднимается решётка на воротах. — Ты что-то скрываешь от меня, — он озабоченно чешет густую бороду. — Нет, мне не обидно. Ты — король. Ты должен хранить свои секреты. Но я беспокоюсь, что это груз, который тебе не потянуть в одиночестве.