Сеть (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 47

- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, то тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро. - Отец, с прибауткой, разлил наливку по бокалам. - Не пьянки ради, а здоровья для. - Произнес тост и раньше всех отправил лечебную дозу внутрь.

Полина и Генри отказались. В силу отсутствия опыта, им даже смотреть не хотелось на алкоголь. Генри вяло ковырялся вилкой в еде. Полина и вовсе ничего не ела.

- Пойдем, я покажу тебе нашу деревню. - Предложила Полина.

Генри с радостью согласился. Ему не терпелось попасть на свежий воздух и развеяться. К их желанию отнеслись с пониманием. На свою деревню Полина смотрела другими глазами. Раньше она не видела в ней ничего примечательного, такая же, как и все другие деревни, типовые дома, стандартная планировка. Сейчас она подмечала все мелочи, которых не видела раньше. Тут выросли деревья, там построили новый дом, вокруг школы поставили новый забор. Старый с граффити учеников убрали, а там был и ее рисунок, змея, выпускающая каплю яда в чашу, мечты о карьере медика.

Полина рассказывала Генри о своей деревне все, что знала и для себя делала вывод, что у нее есть еще инфернальное тело, похожее на дерево. Корни этого тела навсегда проросли в землю в этом месте, и где бы не моталась по миру крона, ее всегда будет тянуть именно сюда. Успокоиться, остановиться, оглядеться.

Прогулка освежила и приободрила настолько, что Генри снова попытался поцеловать Полину. Он все рассчитал, собрался с духом.

- О, Полина! - громко произнесла пожилая женщина, некстати вывернувшая из-за поворота. - А у нас тут слухи по деревне ходят дурацкие.

Генри, про себя, пожелал ей скорейшего расстройства желудка.

- Это слухи, Арина Сергеевна, все хорошо.

- Ммм, понятно. - Арина Сергеевна одним глазом секла за Генри, и одним полушарием уже примеряла на него разные роли. - Ну, всего хорошего тебе, Полина.

- И вам, того же.

Боевое настроение у Генри тетка отбила напрочь. По дороге домой они разговаривали ни о чем, и оба сожалели об упущенной возможности, не подозревая друг друга в схожих огорчениях.

В ночь, машина увезла их в город. Расставание было тяжелым. Родители не знали до конца, куда отпускают Полину. Неизвестность заставляла их переживать за ребенка. Отец по-мужски обнял дочь и поцеловал в голову, а мать не удержалась и пустила слезу.

- Все хорошо у вас, но расставание тяжелое. - Заключил Ягло. - В следующий раз поеду один.

Рано утром они прибыли в Афины. Полину и Генри поместили в ту же комнату, где они и жили. Ягло отправился домой. Мориц побоялась ехать домой и осталась отдыхать на службе. По дороге, она уже обдумала, с чего начать расследование и как правильно подать его начальству, чтобы они не покрутили пальцем у виска.

Пока Мориц обивала пороги начальства, Полина и Генри были предоставлены сами себе. Чтобы их занять лейтенант Ягло выбил разрешение на пользование тиром. Стрельба из электрошокера, табельных пистолетов и дробовиков. Применение огнестрельного оружия полицейскими было такой редкостью, что практика стрельбы из него рассматривалась, как традиция, доставшаяся от менее спокойных времен. Однако, существовали нормативы на количество и качество стрельбы, и каждый полицейский обязан был их исполнять.

Генри умел держать оружие. Его отец имел разрешение на охоту на уток и научил этому искусству сына. Для Полины оружие было всегда неинтересной темой, поэтому с ней пришлось повозиться, чтобы научить держать его правильно. Она так и норовила засунуть приклад дробовика под подмышку или положить его на плечо. Зато, когда она освоилась и поняла, что от нее хотят, стрельба стала отменной. Не в последнюю очередь, благодаря читам, заложенным в память.

В состоянии ускоренного метаболизма, Полина могла видеть полет пули, а программа улучшенного равновесия корректировала полет следующей идеальным образом. В точности скорострельной стрельбы ей скоро не стало равных. Полина видела, что ее успехи держат Генри на расстоянии. Парень никак не мог свыкнуться с мыслью, что Полина не сама по себе такая способная, а дело в программах в ее голове. Любой человек, обладая ими, мог быть еще способнее Полины. Чтобы успокоить его, Полина в стрельбе из дробовика показывала посредственные результаты. Ей и не нравилось стрелять из него, много шума и сильная отдача в плечо.

Генри желал, но никак не мог решиться форсировать отношения с Полиной. С одной стороны она очень нравилась ему, он был уверен, что влюбился, но с другой стороны ему казалось, что он не достоин ее. Парень заранее просчитывал свой провал в случае признания своих чувств к Полине и эта убежденность всякий раз останавливала его, когда появлялся повод сблизиться. Полине Генри тоже нравился, но по своей девчачьей привычке она ждала от него действий. Так и не найдя точек соприкосновения, Полина и Генри поддерживали свои отношения в замершем состоянии.

Алекса Мориц поняла насколько ее начальство далеко от тех проблем, которые возникают у них под носом. Ей не хотели верить. Они хотели верить Сети. Так было проще и спокойнее. Возмутителей спокойствия никто не любит, потому что они нарушают привычный уклад, устраивающий многих, даже когда саморазрушение уклада невозможно скрыть. Алекса привела в доказательство всю цепочку событий, начиная с крушения яхты и до нападения на нее человека с ножом. Ее непосредственный начальник генерал Мейер разорвал эту цепочку своими железными аргументами: «Ты чего тычешь мне в лицо этой белибердой, нет никакой связи между этими событиями и быть не может. Яхта потеряла управление вследствие отключения вышки. Ваш конвертоплан был неисправен, как и тот вертолет, а этот несчастный, что напал на тебя, оказался сексуальным маньяком, которого Сеть уже давно взяла на заметку. А теперь покажи мне зависимость между сексуальным маньяком и разбившейся яхтой? Их нет! Как и той цепочки, что ты мне пыталась выстроить. Иди, работай!»

Так у Мориц появилась мысль начать независимое расследование на свой страх и риск. Насобирать доказательств, от которых уже нельзя будет отмахнуться и тогда взяться за дело на законных основаниях. Ягло и Сулима не поддержали ее в начинаниях. Алексе пришлось оформить внеочередной отпуск, иначе она не могла действовать в одиночку.

Полину расстроила эта новость. Она хотела скорейшего начала расследования, быстрого его завершения, с непременным арестом Филиппоса и долгожданным возвращением домой, к нормальной жизни. Возвращение откладывалось на неопределенный срок. Неприятностей добавило и неожиданное сообщение от профессора.

Как-то утром, во время завтрака, Полине доставили листок с текстом. Девушка сразу догадалась, что это новое сообщение от профессора Блохина. Она выбрала программу для чтения секретных сообщений:

«Полина, у меня для тебя неприятное сообщение. Мне пришлось под пытками сделать то, что от меня хотел Филиппос. Я установил его людям в мозг программы, подобные твоим. Меня долго пытали, и я сдался, прости. Только к этим программам я добавил побочный эффект в виде быстрой утомляемости. Мне было важно, чтобы во время демонстраций способностей, меня не заподозрили в саботаже. Усталость проявляется через несколько минут пользования программой в виде заторможенности работы мозга и обшей вялостью. Филиппос посчитал это нормальным, поэтому я еще жив и спешу предупредить тебя, что люди Филиппоса отправились на твои поиски. Там есть люди из его охраны, а так же женщины и дети, которых он обработал. Сохраняй бдительность и не доверяй никому, кого не знаешь. Еще раз прости меня за все».

Эта новость повергла в шок не только Полину, но и Генри и Мориц. Спокойный сбор доказательств, грозил превратиться в противостояние с людьми обладающими суперспособностями. На стороне противников была многочисленность, на стороне Полины «чистый» софт и возможность анонимного пользования Сетью. Отступать было нельзя, потому что отступление для Полины означало смерть, для Мориц измену собственным принципам, ради которых она и пошла работать в Интерпол, для Генри..., весь мир его вращался вокруг Полины, и он даже не думал оставлять ее.