С Новым годом, вы уволены! (СИ) - Оболенская Ася - Страница 8

- Латте. – уверенно проговорила я, а потом, немного застеснявшись, добавила. – Если можно.

Роман Георгиевич коротко кивнул и посмотрел на официантку.

- Карбонару, пожалуйста, сто «Джека», - бросил короткий взгляд на меня и продолжил. – А девушке пасту с морепродуктами и бокальчик белого вина. Хорошего белого вина.

- Еще что-нибудь? – официантка повернулась ко мне лицом, всем своим видом задавая вопрос «ну что, еще порцию макарон за полторушку в себя впихнешь?», мне же оставалось лишь отрицательно качнуть головой.

После этого девушка удалилась практически сразу. Ну да, сервис же. Хотя, если честно, я бы не возражала, чтобы она так и продолжала стоять рядом, не пришлось старательно изучать занавески, задаваясь вопросом «какого черта я опять так влипла?».

Роман Георгиевич нарушил молчание, едва подали напитки.

- Вы ее любили?

Спасибо генам за мозги, которые в последний момент сработали и уберегли от вопроса «Кого?».

- Очень. – снова скорбная улыбка. Еще немного, и она войдет в привычку. – Она была другом, членом семьи.

- Мне жаль... - протянул шеф, сделав глоток виски. – А что за порода?

Если честно, в этот момент я была не слишком готова к подобному вопросу. Мы с моей гипотетической мертвой собакой еще не успели перейти на тот уровень близости, когда я могла бы безошибочно определить ее породу, поэтому морозить вновь пришлось первое, что пришло на ум.

- Овчарка. Кавказская.

Мне показалось, или шеф подавился и не расслышал мой ответ?

Нет, таких проколов допускать нельзя...

Я набрала полную грудь воздуха, дождалась, пока Роман Георгиевич вновь сконцентрирует все внимание на мне, и четко повторила.

- Сельдь была кавказской овчаркой.

юбите ли вы морепродукты, как люблю их я?

Способны ли вы, беря в учет всю эту безграничную любовь к креветкам, осьминогам и прочим гадам, практически полчаса размазывать по тарелке наивкуснейшую пасту из тех, что удалось попробовать за всю жизнь?

Исключительно из-за того, что ее уже удалось попробовать... Где-то часа полтора назад.

- Вы совсем ничего не едите, Елизавета Николаевна. – почти заботливо проговорил Роман Георгиевич, когда я в шестой раз за последние пару минут насаживала на вилку колечко кальмара, а потом возвращала его назад в тарелку.

- Извините... - на секунду замялась, оценивая себя по шкале аморальности от одного до десяти, а потом, присудив уверенную восьмерку, продолжила. – В последние дни кусок в горло не лезет.

- Понимаю... - задумчиво протянул в ответ шеф. – Давайте попросим упаковать, может, дома захотите перекусить?

Невольно вспомнив о пакете с десертами, оставленном в гардеробе, неопределенно пожала плечами, однако мой ответ, как это и было обычно, начальнику не требовался, он уже успел все решить сам, подозвав официантку.

- Упакуйте, пожалуйста, пасту с собой. – указав на мою тарелку распорядился Роман Георгиевич, потом на секунду задумался и добавил. – И пару кусочков клубничного чизкейка.

Официантка, вид которой при взгляде на меня становился еще более агрессивным и надменным, чем час назад, послушно кивнула боссу и поспешила удалиться. Естественно, ему она улыбалась до безобразия вежливо. Я даже позавидовать успела, вот бы мне такую улыбку на вооружение взять...

- Вы же ничего не имеете против клубники, Елизавета Дмитриевна?

Помимо того, что теперь у меня есть четыре куска, наверняка, вкуснейшего, чизкейка, а платье для новогоднего корпоратива до невозможности облегающее? Совершенно ничего!

- Спасибо вам еще раз, Роман Георгиевич. – проговорила я, решив, что шансов сморозить глупость гораздо меньше, когда ты просто благодаришь.

- Все в порядке. – и вновь абсолютно непривычная добрая улыбка с нотами поддержки. – В юности у меня тоже был пес. Он двенадцать лет прожил, после его смерти на собаку я так и не смог вновь решиться.

- Мне жаль... - тихо проговорила я, подумывая о том, что гроб на всякий случай все же заказать стоит. И отнюдь не для воображаемой Сельди.

Дело в том, что, кажется, на моей памяти это было первое откровение от шефа за все время нашего общения. И на это откровение его спровоцировала моя ложь... Поэтому, можно с полной уверенностью полагать, что, если Роман Георгиевич узнает правду, он меня не просто уволит... Он меня уничтожит!

Отгоняя тоскливые мысли, решила продолжить разговор.

- Как его звали?

- Пса? – не сразу понял босс.

Я кивнула, и мужчина улыбнулся.

- Краб.

- Краб? – вскинув бровь, уточнила я.

- Согласен. – шеф коротко хохотнул. – Имя дебильное. Брат придумал.

А вот тут вот уже я с трудом сдержала усмешку.

Кто бы сомневался!

К счастью, Роман Георгиевич не стал настаивать на том, чтобы проводить меня. Удовлетворившись ответом о том, что мне хочется прогуляться и побыть одной, мужчина коротко попрощался и запрыгнул на заднее сиденье служебного автомобиля, который в следующую секунду тронулся.

Я же, тяжело вздохнула и покатилась в сторону остановки. Другим словом способ своего передвижения я охарактеризовать просто не могла. И вообще оставалось загадкой, почему я еще не лопнула.

Все выходные я провела дома, искренне полагая, что при обострившемся умении притягивать проблемы на свою задницу, безопасней сидеть в квартире, смотреть сериалы и поедать клубничный чизкейк. Он, кстати, действительно оказался вкусным.

Думать о предстоящей рабочей неделе не хотелось совершенно, но все равно приходилось. Я не могла предположить, как далеко зайдет ложь, поэтому решила подготовиться по максимуму, даже пролистала несколько сайтов, где люди всерьез были готовы заняться организацией поминок для скончавшихся котиков, собачек и хомячков. Почему-то, читая объявления на эту тему, я неизменно представляла себе Романа Георгиевича, который берет слово и начинает произносить трепетную речь в память о покинувшей нас Сельди. И, если честно, эта картинка, подкидываемая воображением, очень портила серьезность момента.

В понедельник с утра я даже подумывала над тем, чтобы заказать в офис парочку десертов из ресторана, хорошо, что передумала, потому что, достаточно было переступить порог офиса, чтобы понять – у нас проблемы.

Ведь Верочка и Катюша появляются на своих местах раньше положенного лишь в одном случае.

Так как ждать адекватных объяснений от девочек не приходилось, поспешила в приемную. Чем быстрей я появлюсь на рабочем месте, тем меньше криков услышу о том, что на этом самом месте я появилась слишком поздно. Правда, не факт, что за это время я не успею провиниться в чем-нибудь еще.

Ну, например, в том, что дышу...

И без того напряженная обстановка нагнеталась каждой мелочью. Кофемашина потребовала добавить воды и засыпать зерна, хорошо, что хоть поддон поцеловать не попросила. Сыр на тосте приклеился к бумажной упаковке, поэтому, чтобы придать завтраку Романа Георгиевича товарный вид, пришлось обкромсать канцелярским ножом неприглядный кусок.

Так или иначе, несмотря ни на что, ровно в 8.45 я толкнула дверь кабинета начальника, чтобы уже в следующую секунду услышать оглушительный мат.

К счастью, не в мой адрес.

А оборотик, кстати, ничего, нужно будет запомнить на всякий.

Босс, одной рукой державший мобильник, второй старательно лохматил волосы, стоя лицом к окну.

Очень плохой знак! Чертовски плохой знак!

Тут, в случае его гнева в мой адрес, не то что Сельдь, меня весь столичный океанариум со всеми идущими в комплекте дельфинами и морскими котиками не спасет.

Пока Роман Георгиевич достаточно громко и эмоционально обсуждал с неизвестным собеседником на том конце провода, каким способом он уничтожит половые органы одного из наших партнеров, который тянул с поставками, я рассуждала над тем, что нынешняя ситуация была, пожалуй, похуже предыдущих.

Все дело в том, что «Сигма Шуз» была компанией самостоятельной. С такой ма-а-а-а-а-а-аленькой приставкой «почти». Это самое «почти» обитало где-то в Германии и звалось инвесторами.