Между болью и страхом (СИ) - Ледовская Светлана - Страница 18

Наверно я потеряла сознание. Первый раз в жизни от удовольствия. Очнувшись в темноте, я не сразу поняла где нахожусь. Тело ныло в самых неожиданных местах. Рядом со мной раздавалось мерное дыхание. Настороженно повернув голову, я поняла, что мне всё не привиделось. Захаров лежал, прижавшись вплотную и закинув руку поверх меня. Его лицо находилось чуть выше моего на подушке и было восхитительно расслабленным. Он казался моложе, беззащитнее. Хотелось очертить пальцем небритый подбородок, коснуться кончика уха, пригладить растрепавшиеся волосы цвета перца с солью. Небольшая морщинка, пересекающая лоб, не разгладилась даже во сне, придавая ему озабоченное выражение. Не успела я удивиться своей реакции как горячая ладонь на моём животе напряглась и меня притиснули ближе к твёрдому телу. В плену его объятий оказалось уютно. Закрыв глаза, я млела: впервые в жизни я спала с мужчиной. С мужчиной, который дарил мне потрясающие оргазмы.

Внезапно похолодев, я вскинула руку и ощупала шею. С облегчением убедилась, что кожа цела и устыдилась… Странно. Откуда во мне поселилась эта слепая уверенность, что Захаров не обманет? Отчего-то я ему верила. Зная мужчину всего пару дней… В животе свернулась ледяная спираль. Рядом со мной двуликий. Шикарный, страстный, с идеальным телом и умением им пользоваться, но всё равно…он был одним из тех, кто способен превратить мою жизнь в ад. Как долго он ещё не будет понимать, кто находится в его постели? Что он сделает со мной, когда поймёт? Мне нельзя…нельзя расслабляться и оставаться в его власти. В следующий раз я могу забыться, он может не сдержаться и попробовав моей крови… Пораженно втянув в себя воздух, я осознала, что по моему лицу стекают слёзы — совершенно незнакомые. Я плакала слишком давно, чтобы помнить, как при этом горят глаза. Больно. За грудиной нещадно пекло и я задышала чаще, пытаясь проморгаться. Внезапно прямо перед лицом взметнулась тень. Чужие пальцы собрали со щеки влагу.

— Кира? — его голос был хриплый ото сна. — Ты плачешь. Тебе плохо? Больно? Я сделал больно?

От его слов мне захотелось взвыть. Наверно, именно так бы я и поступила, если бы он не развернул меня к себе и не прижал к груди. Терпкий аромат его кожи подействовал умиротворяюще и я засопела, вдыхая его глубже.

— Ну, девочка…не плачь. Хорошая, не рви мне душу…я всё исправлю. Скажи, где болит? Что не так? Не молчи.

— Сон…плохой, — солгала я.

— Ну, что ты, — мне послышалось облегчение и рычащие нотки в голосе стали глуше. — Глупая моя. Я же с тобой. Ты моя…лапонька, моя радость…вкусная моя…

На мгновенье я застыла, но мужчина, не заметив, приподнял мой подбородок и коснулся губами. Нежно, бережно, словно смакуя. Через несколько ударов сердца, тихо простонав, я обняла его за шею.

— Маленькая моя…девочка, — зашептал он, обхватив моё лицо, — тебе не нужно больше ничего боятся. Я никому не позволю причинить тебе вред.

Позволив себе ненадолго забыться, я представила как бы это было здорово: просто оставаться рядом с Захаром, просыпаться в его постели, быть его…женщиной. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Ты совсем меня не знаешь.

— Это неважно, — возразил мужчина, нависая надо мной и не позволяя отвести глаза. — У нас впереди столько времени, сколько нужно.

— Я вовсе не мягкая и пушистая…

— Кто бы сомневался, — кривая ухмылка, сделала его губы ещё соблазнительнее. — Меня не испугать скверным характером. Готов терпеть твои капризы, — я сглотнула, — потакать твоим желаниям…даже тем, о которых ты не догадываешься…Мы можем обнаружить, что у тебя есть особые желания…

Он закинул мои руки наверх и обхватил запястья одной ладонью. В секунду меня затопило паникой и я перестала дышать. Мужчина устроился между моих бёдер, оглаживая другой ладонью. Беспомощно дёрнувшись, я поняла, что не могу вырваться. Не замечая накатывающего на меня страха, он продолжал ласкать моё замершее тело. Горячие пальцы очерчивали предательски напрягшуюся грудь, задевая болезненно затвердевшие соски. Жадные губы терзали шею, спускались вниз по ключицам. Я ощущала, как в моё бедро упирается доказательство возбуждения моего любовника и смогла наконец выдохнуть:

— От…пусти меня…Дамир….

— Милая, — проурчал мужчина, не отрываясь от моей кожи, — хочешь поиграть? — его ладонь разжалась, чтобы тут же подхватить меня и толкнуть к изголовью кровати. — Тебе понравилось быть неподвижной…

Не успела я опомниться, как брошенный на тумбочку галстук оказался обёрнут вокруг запястий. К собственному ужасу, я осознала, что он принимает мой ступор за поощрение и закричала. Долго, надрывно. Захаров отшатнулся и резко развернулся к выходу, решив, что я кого-то увидела. Действуя автоматически я ухватила увесистую лампу и ударила его по голове. Мужчина тяжело повалился на кровать, подминая меня собой. Унимая дрожь, я столкнула его в сторону и поднялась на ноги. В мозгу вспыхивали искры боли, высвечивая воспоминания о том, что хотелось бы навсегда оставить позади. Когда-то я была слабой. Часто меня держали в путах, беспомощной и исмождённой, слабой и неспособной постоять за себя.

— Больше никогда, — мрачно пообещала я.

Быстро осмотрев Захарова и убедившись, что он не ранен, я прошла в гостиную и нашла свёрток, принесённой накануне. К счастью там оказался не только набор заказанной мною в агентстве одежды, но и телефон. Натянув легинсы, большеватую футболку, хрустящие, пахнущие новой упаковкой кроссовки, я свернула в узел волосы и заправила их под бейсболку. Воровато оглянувшись и убедившись, что Захаров не пришёл в себя, я забрала с полки потрёпанную записную книжку, слегка влажную по углам. Я убеждала себя, что это продиктовано необходимостью узнать о нём больше, но на самом деле…Мне не хотелось думать об этом…не сейчас…не когда ещё можно было сбросить одежду и запрыгнуть в постель…к нему…Остаться с ним, позволить его телу убедить меня в необходимости этого. Бездна! Мне хотелось обмануть себя, солгать, что моя природа не помешает нам, также как мое прошлое…которое всё ещё было со мной, во мне…

Думаю, что никто ещё не ускользал от Захарова так часто, как я.

— Я могла бы полюбить тебя…Не в этой жизни…

Скривившись от понимания, что повторяюсь, я вышла прочь. Никто меня не остановил. Возможно потому, что я воспользовалась чёрным выходом и кралась между машин на парковке. Главное, что мне удалось выбраться наружу и, оказавшись на ночной улице, я смогла затеряться среди разношёрстной толпы.

Когда я ушла достаточно далеко, напряжение покинуло тело. Заскочив в узкий переулок, я забралась за мусорный бак, с прогнившим боком и села, скрестив ноги, прижавшись спиной к шероховатой, кирпичной стене. Восстанавливая дыхание, я извлекла из пластиковой коробки телефон и проверила пломбы. Целы. Хотелось верить, что он не отслеживается. Я слишком устала от всего, слишком хотела оказаться в знакомых стенах, в собственном привычном мире. Там, где нет…

Внезапно стало по-настоящему холодно. Трясущимися пальцами включила аппарат и, как только экран тускло замерцал, набрала номер.

Ждать пришлось долго. Свернувшись на грязном асфальте, я пыталась перестать трястись. Зубы бились друг о друга со звонким лязгом. Лицо оказалось влажным от непрошеных слёз и, утерев и, х я признала, что Захаров сделал меня… чувствительнее, слабее. Разозлившись на себя, поднялась и принялась расхаживать в узком пространстве между железным ржавым коробом и стеной с неприметной облезлой дверью без ручки.

Воздух здесь был затхлым, под ногами хрустели мелкие камни и пару раз от обуви отскочила тень — возможно крыса. Сюда не долетали звуки снаружи. Мне было неуютно в кирпичной ловушке тупика, но именно здесь меня и не должны искать. Если кто-то отправится следом, то не догадается соваться в подобное место. К тому же запах отбивался смрадом мусора. От моего тела несло мужчиной. Определенным мужчиной. Нащупав в кармане ветровки записную книжку, я сжала кожаную обложку, стараясь не думать зачем опять забрала её.