Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic & - Страница 14

— Заткнись, Валер. — Чувствую, как дыхание распирает легкие, и где-то там начинает гореть.

— Ты же не оставишь меня в таком состоянии? Ты меня так возбудил, — Валера глазами показывает на свой член, что колом торчит из расстегнутой ширинки. — Я тебе помог. Помоги и ты мне. Отсоси.

— Я… я… я… — Я словно захлебнулся вдохом. Что?! Взять в рот?! Нет, я, конечно, знаю, что у гей-пар это так, обыденный секс, только вот я никогда и никому не отсасывал.

— Давай. — Парень наконец встает с меня, но только для того, чтобы тут же устроиться на кровати, уперевшись спиной в стену. — Ты же меня любишь? Сделай мне приятно.

Бля, как-то стремно делать это в первый раз, но все же хочется попробовать. Бросаю украдкой взгляд на Валеру — как тот сжимает свой член, как тихонько водит сжатым кулаком по всей длине, как призывно смотрит на меня, — и возбуждение новой приливной волной накатывает на тело.

«Это не должно быть сложно. Я же знаю, как бы мне понравилось, если бы делали мне», — уговариваю сам себя, медленно подползая к парню, который довольно улыбается и останавливает ход кулака, оголяя головку на максимум.

— Не заставляй меня ждать.

Дух противоречия нашептывает возразить или сказать колкость, но собственное возбуждение затмевает рассудок. Наклоняюсь, и губ касается горячая головка. В нос ударяет резкий запах секрета, чужого тела. Он мне не нравится, но это же Валера, и я, преодолев внутренний протест, открываю рот, вбирая плоть.

Парень стонет протяжно, и это подстегивает. Пытаюсь взять глубже, но давлюсь. Вкус смазки неприятен. Пальцы, что давят на затылок, раздражают.

— Ар-р-р… — рычит, резко вскидывая бедра, пытаясь засадить, как ему нравится, а мне кажется, что я сейчас в обморок грохнусь.

Желудок сводит спазмами. Мне дурно. Единственная мысль «КОГДА ЖЕ ОН КОНЧИТ?!» стремительно вытесняет возбуждение.

И он кончает. Даже не думая отстраниться, спускает прямо в рот. Теплые вязкие капли оседают в глотке и меня мутит. А когда до вкусовых рецепторов доходит мерзотный солоновато-горький вкус, горло сжимает рвотными спазмами. Закрывая рот рукой, еле успеваю отползти от любовника, и меня выворачивает.

— Ничего, привыкнешь. — Небрежная фраза и равнодушная безучастность Валеры неприятно царапают душу. Парень даже не пытается мне помочь. Вальяжно развалившись на кровати, раздает ЦУ: — Уберись здесь!

Ночь. День. Не столько радуюсь от полученного кайфа, сколько переживаю за свой конфуз. Мы договорились встретиться, но вечером, как под настроение, моросит дождь, и молчит мой дешевый сотик. Это только девчонки ждут звонка до победного, я же решаюсь набрать сам. Не его голос отвечает мне, что телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа, и на душе становится тревожно-муторно, но успокаиваю себя мыслью, что он на тренировке.

Когда ближе к ночи начинает пиликать рингтон, я уже весь на нервах. Сто раз подумал-передумал всякого-разного, из них триста — очень плохого. Тысячу раз отвесил себе ментальный подзатыльник, что веду себя, как баба истеричная.

— Дениска, — слышу его беззаботный голос, и сердце тудумкает за ребрами, а ладонь, что сжимает трубу, потеет. — На улице такой мракус. Дождь. Неохота из дома выходить. Так что давай в другой раз пересечемся?..

У меня внутри что-то сворачивается в тугой узел и не отпускает — на заднем фоне слышу совсем не «домашние» звуки. Веселый гул компании, пьяные выкрики, смех и приглушенные ритмы музыки.

— Хорошо, — спокойно соглашаюсь, не собираясь затевать разборки. — Как скажешь. Увидимся в другой раз. — Даю отбой, молча плюхаюсь в кровать, глаза в потолок. Только я ничего не вижу. Как же мне хуево…

Засыпаю только когда мои часы показывают четыре часа нового дня. А утром апатия подсказывает: «Нехуй бриться», делает еду безвкусной, все вокруг — раздражающим, настроение — хоть заказ на убийство принимай. В душе гадливо пригрелось и растет Недоверие. Нашептывает и нашептывает, что кругом Обман, Вранье, Фальшь. Что, блять, никому и ни во что верить нельзя… Я слушаю эти мысли, и мне просто больно…

Несколько дней тишины — и очередное безрадостное утро встретило меня моим же посеревшим отражением в зеркале, и не только из-за отросшей на фейсе щетины. Спокойно принимаю звонок:

— Дениска, привет! — Это он. Неужели соскучился? Как всегда весел и фонит оптимизмом. — Go на пляж.

— А тебе солнце не мешает? — Даже не просек, как Злость срывает с языка подъебку, но, кажется, я и не жалею. — Не, Валер, у меня дела, — откровенно брешу, но если ему можно, то почему мне нельзя? — Вечером увидимся, если тебе «ДОЖДЬ» не помешает. — Повисшая в трубке пауза красноречиво говорит мне, что мои намеки поняты правильно.

Отбой — не о чем с тобой говорить. Только где та кнопка, что отключит клокочущие чувства? Словно внутренний миксер взбалтывает во мне Любовь, Ревность, Сомнение, Смятение, Злость на себя за детское поведение и на него за ложь, что полоснула по живому. И я не знаю, как разобраться в этом коктейле эмоций.

А когда на небе зажигаются звезды, он ждет меня у подъезда. Как ни в чем не бывало в тени козырька чмокает в щеку.

— Валер, я решил твои задачки, и постер готов, — отдаю тетради с решенными контрольными и разворачиваю лист ватмана с мультяшными рожами Gorillaz. — Зацени.

Знаю, что получилось клево, но его восторги вызывают во мне какой-то грустный отклик. Однако в душе все еще теплится Вера, что мои старания помогут перешагнуть инцидент. Мысли бессвязно мечутся в голове, словно шарик для пинг-понга: «Да, он соврал, но, видимо, на то были причины, хотя мне так хочется верить человеку, которого люблю. И все же мы оба парни. Понимаем друг друга. По крайней мере, я понимаю, что у него может быть своя компания, в которой мне нет места. Но то, что было между нами, что-то же значит?.. Я же ему нравлюсь…».

— Прошвырнемся… — не спрашивает он, и мы мотаемся по ночному городу, сидим в пустой кафешке, только вместо привычной болтовни между нами висит она самая — напряженная тишина недоговоренности. И в голове уже ни одной мысли. Словно от волнения у меня сработали предохранители, и внутри погас свет.

— Ну, я пошел, — прощаюсь, и ничего не слышу, только шаркающий звук своих шагов, ничего не вижу, только уныло-серые плитки тротуара под ногами.

Лифт открывается, и меня вталкивает в него Валерка, вдавливая самую верхнюю кнопку. Прижимается, целует, но что-то не так. Меня начинает бить озноб, несмотря на теплое возбуждение, что разрастается в паху. Этот диссонанс не дает покоя. Не могу ответить на его ласки и отправляю лифт на свой этаж. Но парень держит меня в объятиях и отпускает, только когда я берусь за ручку двери.

Секундная заминка. Я еще не закрыл за собой дверь. Он скрывается в лифте, и вдруг снова выглядывает, удерживая створки. Весело, с какой-то хитринкой смотрит, словно хочет что-то сказать, но ничего не говорит.

Лифт увозит моего первого бойфренда, а я все еще подпираю дверь, как параличом разбитый. Злая усмешка вылезает на губы. Сознание осеняет смутная догадка, которую я гоню и гоню прочь, пытаясь дать слово Надежде, что шепчет несбыточное, успокаивающее: «Верь. Он позвонит».

Не звонит. Ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Просто ради прикола нажимаю вызов, чтобы убедиться в правоте своих мыслей. И убеждаюсь. Короткие, и снова короткие, и опять… — я в черном списке. Заебись, красота!

Поистине, Любовь слепа. И не потому, что ты влюбляешься в козла, хотя он и есть козел, а потому, что ни хрена вокруг не видишь. Мозги раскисают. Один плюс один сложить не можешь. Ведь он никогда не водил меня к себе домой, только по квартирам друганов тискались. Никогда не говорил, что любит. Прекрасно понимаю, что виноват только я сам, дав волю чувствам, и все же Обида клокочет в душе, беспощадно обрывает тонкие нити Веры, изменяя меня…

— Какой же я был пиздюк неумный пять лет тому назад, — сообщаю новость любимой кошке, что пригрелась на моих коленях. — Но это был полезный урок. Хорошо, что не прогнулся под него тогда. — Выныриваю из воспоминаний, как из проруби в мороз, и мурашки пробегают по рукам. Верчу меж пальцев грифельный карандаш и разглядываю на бумаге штрихованный портрет парня.