Вот это я влип (СИ) - Шамраев Алесандр Юрьевич - Страница 8

В общем, и в этот день мы никуда не стронулись с места, а вечером, вручив Михе несколько серебряных и медных монет я отправил его в деревню, за широкими кожаными ремнями и материалом для попоны и чепрака. Вернулся он через час избитый и с синяком под глазом. Шмыгая разбитым носом, он поведал, что деревенские отобрали у него деньги и пообещали прибить, если он ещё раз у них появится.

- Понятно, деревенские понятия не имеют, что значит связаться с наёмником, тем более с боярином в своём праве. Что ж, надо преподать им урок, который они запомнят на долго. Людишек то запомнил, которые тебя грабили и мордовали? Пойдём, покажешь их хаты.

К трём оставшимся болтам я прикрепил тряпицы, пропитанные маслом, приготовил кресало и факел. Подъезжая к деревне, я уже чувствовал, откуда дует ветер, а вскоре первый мой небольшой огненный подарочек воткнулся в крышу обидчика. Точно такая же участь постигла ещё двух охочих до чужого добра, а вскоре огонь разгорелся так, что не заметить его было невозможно. В деревне поднялась паника, помогать погорельцам никто не собирался, все были озабочены тем, что бы огонь не перекинулся на их хаты и постройки.

- Вот он, аспид, с сыновьями бил меня ногами в живот и лицо, когда сбили на землю, но и я им хари попортил.

- Это вон тот, что суетится у второго пожарища?

- Да, это он.

- Жди меня здесь.

Мара, почувствовав толчок мои каблуков, резво понеслась к указанной кучке мужиков, в которую я ворвался с уже обнажённым мечом. В этот раз покинуть седло у меня получилось достаточно быстро, и я начал разить всех подряд. Никто не смеет поднять руку на наёмника, надеясь, что это ему за это ничего не будет. Пять тел, правда одного пришлось добивать, что бы не мучился. Мара ходила за мной как собачка и била копытом в распластанные тела, словно производила контрольный выстрел. Да, не простая у меня лошадка, очень непростая...

Утром меня разбудил Миха, - Господин, там деревенские пришли с повинной. Они боятся, что днём вы спалите всю деревню. Они готовы выдать на ваш суд оставшихся двоих, что избивали меня и отбирали деньги, а также принесли то, что я собирался у них купить.

- Хорошо, вижу урок пошёл впрок. Деньги то вернули? - Дождавшись его утвердительного кивка, я продолжил, - Рассчитайся с ними по-честному, а этих двух пусть привяжут к дереву, я чуть позже решу, что с ними делать...

Вот и закончилось наше пребывание в этой деревушке. После себя мы оставили пять пепелищ и двух повешенных у кузницы. За эти два дня, под моим чутким руководством Миха не только заменил и улучшил подпругу и заменил чепрак, но и выковал мне стремена и приспособил их к седлу. Его работой я остался весьма доволен и в качестве премии вручил ему одну большую серебряную монету. Он даже кинулся мне целовать руки, так что пришлось прочитать ему целую лекцию о гордости наемника и дать обещание, что мы ненадолго заедем к его матери, что бы он передал ей заработанные гроши. Видя, что Миха мнётся, я сразу понял, что это не всё.

- Давай, выкладывай, что ещё?

- Господин, невеста у меня есть. Ей нельзя оставаться дома. По осени её силком выдадут за лавочника Фита, а она сказала, что наложит на себя руки, если я не заберу её к себе, - и он с надеждой посмотрел на меня.

- Что она умеет делать? Неумехи мне не нужны ни в отряде, ни в имении.

- Да она у меня мастерица на все руки: хорошо готовит, шьёт и вышивает, не гнушается стиркой и уходом за скотиной, следит за порядком в доме и присматривает за младшими....

- Ладно, посмотрим, - прервал я его словесный понос, - сам гляну, что она из себя представляет, там и решу.

Через три дня мы достигли окраин Хвалынки и остановились на постоялом дворе, чтобы привести себя в порядок и передохнуть после дороги. Я сразу же вызвал к себе хозяина и поставил ему задачу - найти очень хорошего мастера по пошиву одежды, а также оружейника и сапожника. Можно было, конечно, потерпеть и до своей вотчины, но уж больно не хотелось ехать в обществе оборванца.

Хозяин, увидев серебряную волчью голову, буквально стелился передо мной, что было непривычно, но скрывать не буду, приятно. Узнав, что я хочу ещё прикупить с десяток хороших лошадей в полной сбруе и нанять пару погонщиков, которые сопроводят табун в моё имение, что в пяти суточных переходах отсюда, он заверил, что сделает всё, чтобы я остался доволен.

На постоялом дворе пришлось задержаться, так как портной и сапожник смогли выполнить заказ только через два дня, а вот оружейный мастер порадовал. Через те же два дня я стал обладателем трёх десятков бронебойных болтов и полусотни стрел для моего самострела, а ещё, несмотря на удивление, был выполнен мой заказ на железные и свинцовые пули для карабина, хотя для чего они предназначались, оружейник так и не понял. Рассчитался я со всеми честь по чести, а тут и хозяин постоялого двора выполнил своё обещание и пригнал небольшой табун лошадей в пять десятков голов, что бы я мог выбрать свой десяток. Так как в лошадях я был 'некопенгаген', то взвалил эту работу на Миха, который уже щеголял в новой форме и сапогах, буквально преобразившись на глазах из оборванца в 'ушлого' наёмника.

- Господин, у нас проблема. Я не могу выбрать десяток лошадей. Из полусотни я забраковал только пять лошадок и только потому, что у них стёрты подковы и переход они могут не выдержать. Может быть вы сами определитесь по мастям?

- Миха, это не проблема, договорись о покупке всех пятидесяти и организуй замену подков у своего знакомого кузнеца. Мне только скажешь окончательную стоимость табуна и плату за работу кузнецу. И вообще, ты сейчас моя правая рука, привыкай принимать решения самостоятельно и представляй мне на утверждение уже готовые. Если мне что-то не понравится, я сам всё поправлю.

Хозяин постоялого двора за усердие получил от меня премию в виде трёх золотых монет, что превзошло его самые радужные ожидания, а после того, как табун был отправлен в мою вотчину, мы съехали от него. Настало время выполнять свои обещания, и мы с Михом отправились навестить его мать и решить вопрос с невестой. Увидав такого красавца вместо оборванного помощника кузнеца, мать расплакалась и никак не желала верить в счастье, что привалило её сынку.

А вот с невестой вышел облом, её папаша, опасаясь своенравной дочки и предвидя скоро возвращение Миха с заработков, выдал её за лавочника Фита ранее намеченного срока. Девица поплакала, а потом покорилась своей судьбе и теперь училась заправлять делами в лавке. Вечером, после того, как она повстречалась и поговорила с Михом, вся улица сбежалась слушать скандал, что она закатила своему отцу и Фиту с битьём посуды и ломанием мебели. А ларчик открывался просто, по своей душевной простоте Миха проговорился, что за неполный месяц заработал на службе у меня три большие серебряные монеты, которые и отдал своей матери. По мерке сельчан и одна большая серебряная монета была огромным богатством, а тут сразу три. На предложение бросить мужа и последовать за Михом хоть на край земли, мой помощник ответил гордым отказом, напомнив разборчивой женщине о её обещании дождаться его возвращения...

Из Хвалынки мы выехали во главе небольшого обоза, состоявшего из трёх возов в которых разместился домашний скарб семьи кузнеца учителя Михи - дядьки Луки, а также необходимый инструмент для походной кузницы. Ещё в одном возке находилась крепкая выделанная кожа, для стремян и подпруг, а также материал для чепраков и попон. К нам присоединились ещё два деревенских паренька, которые согласились поступить в ученики наёмников, с тем, чтобы после трёх месяцев обучения заключить полноценный ученический контракт.

Вечером второго дня на нас попытались напасть и ограбить. Шесть человек в тряпках, которые закрывали их лица, перекрыли нам дорогу и предложили отправиться, если конечно хотим жить, в лес, оставив всё имущество на дороге. У четверых были самодельные копья, переделанные из кос, страшные на вид, но совершенно бесполезные в бою, а у двоих - громоздкие охотничьи самострелы, которые использовали как стационарные для засад на тропах крупных копытных. Их то я и расстрелял первыми из своего арбалета, а пока те четверо удивлённо хлопали глазами, не понимая, почему их подельники вдруг упали и засучили ногами, я извлёк карабин и произвёл четыре выстрела свинцовыми пулями.