Желтый дьявол (Том 2) - Мат Никэд - Страница 22

— Меня интересует, каковы ваши предположения насчет Семенова и в чем мы можем его использовать?

— Во всем! — решительно заявляет баронесса. И опять вспоминает: потная шея Семенова, похотливый блеск глаз…

Таро почтительно ждет комментарий.

— …Пока это пусть будет кулаком против Колчака, — говорит баронесса. — А здесь… здесь я уже нашла другого, кого мы можем использовать.

— Кого же?

— Сюда приехал Розанов… видный русский генерал. Имел уже опыт по ликвидации повстанчества в Сибири…

Таро не без удовольствия целует руку баронессы. Потом, слегка наклонив голову:

— Баронесса, ваши заслуги достойны быть отмеченными в истории Великой Японской Империи…

— Вы льстите! — лукаво улыбается баронесса.

Таро продолжает:

— Я смею вас уверить, что японское командование сумеет выразить вам свою признательность в самом непродолжительном времени.

Баронесса вспоминает: черный ящичек с инкрустацией… К верхушкам напудренных щек чувствует горячий прилив крови.

Таро, не смущаясь:

— Разрешите мне остаться в уверенности, что дальнейшая наша совместная работа принесет только пользу обеим великим нациям.

И, церемонно поклонившись, Таро удаляется.

Баронесса нервно сжимает маленькие кулачки.

— Ну, хорошо. Пусть пока. Она еще сумеет взять свое. Она еще имеет преданных друзей…

И твердой поступью она направляется в будуар к ожидающему там ее Либкнехту.

В казарме крепости сравнительно тихо. Послеобеденный час. Солдаты отдыхают, лежа на нарах. Попыхивают цыгарки, слышна болтовня…

Но вот мимо часового проходит кто-то, тоже в солдатской форме, но не из живущих в казарме. Караул окликает его:

— Эй, куда?

Солдат, не оборачиваясь:

— Братишка! К товарищу, — и проходит быстро дальше.

— Нельзя-а!.. — кричит караульный, но уж больше для формальности. Махнув рукой, садится у дверей на табуретку и лениво гладит ствол своей винтовки.

Вошедший же Либкнехт, — а это он, одетый в солдатском, подходит к одной из нар.

— Яшка, ты?

— Я! — потом, увидев: — Либ…

— Молчи. У меня дело к тебе. Выйдем куда-нибудь.

— Ну, ну, говори, — торопит Яшка, когда они усаживаются на краю пустого колодца, за складами, на дворе.

— Ты в штабе кого-нибудь знаешь?

— Как же! Там уборщики все мои земляки: Мач, Спрогис, Евдокимов…

— А кто из них ближе к начальству? Кто имеет доступ в комнаты штаба?

— Кто же их знает! Ах, да, вот-вот — Чирка — парнишка сметливый, курьером служит.

Либкнехт сразу:

— Вот это хорошо! А не подведет он?

— Что ты! Мы с ним на Двинском фронте не одно дело обтяпали…

— Ну, ладно! Только смотри, дело это серьезное.

— Ясно! Валяй, говори, — горит нетерпением Яшка.

— Вот что! Слушай! Сегодня вечером состоится в штабе чрезвычайно важное заседание. Так вот нужно, чтобы мы имели самые точные данные о решениях этого совещания.

— Понимаю. Но как?

— Подожди! Твой парнишка, конечно, подслушать не сумеет. Так вот возьми это и передай ему.

Либкнехт вынимает из-за пазухи что-то похожее на большой лист сложенной бумаги, передает его Яшке и начинает на ухо ему шепотом что-то объяснять.

— Ну, и ловко же это придумано, — не удерживает свой восторг Яшка. — Ты сам придумал?

— Сам! — смеется Либкнехт.

— Молодчина! Ох, и ловко же!

Военное совещание открывается.

В мягких креслах за длинным столом полковники Враштель и Эвецкий, начальник крепости Бутенко и ряд штабных офицеров. Председательствует Розанов. Он же и докладчик сегодняшнего совещания.

— Господа! — говорит он густым басом заправского пьяницы. — У нас сегодня в порядке дня только один вопрос: план ликвидации партизан.

Адъютант Розанова остро отточенным карандашом выводит:

План ликвидации партизан.

— Господа! Я сейчас разверну перед вами все, что мы намерены сделать в течение ближайшего месяца. Японское командование обещает нам всемерную поддержку…

— Да, да! — подтверждает кивком головы присутствующий уполномоченный Таро полковник…

— Господа! Мы обсудим наш план, и каждому из вас будет дана часть заданий по его осуществлению.

План генерала Розанова стратегически разработан безукоризненно. Штабные офицеры только из приличия скрывают свой восторг. Зато Эвецкий не может удержаться, чтобы не шепнуть Враштелю:

— Вот! Вот это и есть то, что нам надо. То, что мы ждали.

План генерала Розанова принимается с незначительными дополнениями. Сам генерал, с полным сознанием своей гениальности, энергично сморкается и приступает к следующей части заседания.

— Теперь, господа, нам нужно распределить задания. Начнем с полковника Эвецкого.

Адъютант отмечает:

Задание полковнику Эвецкому.

…Когда поздно за полночь часть членов совещания в крытом автомобиле едут в шантан, между ними нет двух мнений. Есть одно:

— Да — генерал Розанов справится с партизанами.

Но никто из членов совещания не видит, как рано утром первым в комнату штаба входит молодой солдат — курьер Чирка.

Он исполняет свою ежеутреннюю обязанность: отрывает очередной лист стенного календаря, лениво смотрит в окно, потом… быстро подходит к столу и приподнимает край бумаги, которой покрыт стол. Смотрит под нее, и глаза его загораются.

— Есть!

А под бумагой, во всю длину стола, тонкий лист копировальной бумаги, а под ней, на другом большом белом листе, всякие записи, кружочки, цифры.

Это — отметки адъютанта — секретаря вчерашнего совещания.

— А ловко это вышло с чернилами!

Действительно ловко. Вчера во всем штабе нигде не оказалось ни капли чернил. Волей-неволей всем пришлось писать карандашами.

— Хе-хе, — смеется Чирка. Он-то знает, куда делись чернила.

Но некогда! Чирка осторожно вытаскивает оба листа. Комкает копировку и засовывает ее в печку. Белый же лист бережно складывает и прячет, за пазуху.

Теперь скорее отнести лист по адресу, который дал Яшка. И Чирка знает: сегодня он будет самым богатым человеком во всем гарнизоне.

А вечером того же дня Либкнехт, тщательно переписав записи с листа, отправляет его в сопки к Штерну.

— Теперь посмотрим! — улыбается он про себя. — Кто кого?

Штаб Штерна.

Начальник дозора — рука к козырьку.

— Товарищ Штерн!

Штерн поднимает голову.

— Ну?

— Сейчас на Сучанском шоссе задержан мужик. Не позволяет себя обыскивать и говорит, что ему надо к вам.

— Он здесь?

— Да. Мы его привели. Он во дворе.

— Впусти сюда.

Через минуту, сутулясь и прихрамывая на одну ногу, в комнату входит человек. На нем изношенный, коричневого цвета, зипун, полосатые домотканные штаны и неуклюжие огромные лапти. При виде Штерна, он весело взбивает шапку на затылок.

— Наконец-то добрался до вас!

— Ты кто такой? — строго спрашивает его Штерн.

Мужичонко хитро подмигивает:

— Сейчас, сейчас, родной! Мандатики-то у меня замечательные…

Из неведомо где-то под рубашкой спрятанного мешочка он вытаскивает несколько разной формы листочков.

— Что это? — Штерн удивленно смотрит на них.

— А вот почитайте, тут мне путевочку черкнули, — и мужичонко передает Штерну маленькую записочку.

Штерн читает:

Приехал Розанов. На днях приступит к активным операциям. Посылаю вам кое-какие записи о его намерениях.

— А! Так вот оно что.

Штерн просматривает листы. Думает. Повернувшись к мужику:

— Ты что ж, обратно поедешь?

— Ежели надо, так могим и обратно, — отвечает мужик.