Ундина особых кровей - Матлак Ирина - Страница 48

В целом этот день почти в точности повторил предыдущий. Сложнее всего давалось запоминание титулов и обращений, хотя я никогда не жаловалась на плохую память.

Зато уже вечером меня ждал совершенно неожиданный и невероятно приятный сюрприз. Когда в покои, вежливо постучав, вошел дворецкий и сообщил, что меня в гостиной ожидает гость, я моментально воспрянула духом. Правда, ожидание увидеть лорда Рея не оправдалось, и вместо него я застала в гостиной знакомого мне конюха — того самого, что недавно привел для нас с адмиралом келпи. Только одет он сейчас был не как конюх, а как самый настоящий лорд.

— Леди Талмор, — приложив руку к груди, он слегка склонил голову в приветствии.

Только что выученный реверанс пришелся как нельзя кстати. И я, невольно вздрогнув от все еще непривычного «леди», его исполнила.

Затем мы вышли во двор и направились прямиком к конюшне, у которой служащий в доме конюх держал под уздцы келпи. И не просто келпи — Тень, на которой я каталась в прошлый раз!

— Это вам подарок, — улыбнулся мой гость, представившийся Джакеном. — От лорда Рея.

— Но ему не стоило… — начала я и тут же смолкла, понимая, что в отличие от платья отказаться от восхитительного скакуна точно не смогу.

— Иногда случается так, что келпи признают седоков, — сказал Джакен. — Хотя вообще какие-либо привязанности противоречат их натуре. После недавней прогулки Тень заскучала, и, поверьте человеку, кое-что понимающему в скакунах, скучала она по вам.

Местный конюх протянул мне яблоко, и я скормила его келпи, одновременно погладив по шелковистой гриве. У Тени были невероятно умные, проницательные глаза, напоминающие звездную ночь. Глядя в них, я радовалась как ребенок тому, что это удивительное животное нежданно-негаданно меня признало.

— Но потом я ведь не смогу ее себе оставить? — Я вопросительно посмотрела на Джакена. — Мне нужно будет уезжать в Сумеречье, а келпи нужны условия и уход…

— Кто знает, что будет потом? — отозвался Джакен, тряхнув светлыми кудряшками, придающими ему мальчишеского очарования. — Не думайте об этом, пока находитесь в столице. Во всяком случае, в настоящий момент Тени будет лучше рядом с вами.

Мне очень хотелось вновь прокатиться на ней прямо сейчас, и Джакен эту идею поддержал, но внезапно вмешалась наблюдающая за нами госпожа Лидра.

— Верховая езда не входит в перечень ближайших уроков, — чопорно сообщила она. — Попрошу вернуться в дом, леди Талмор. У нас осталось очень мало времени.

Вот ведь… синеводка, прости Поднебесье!

Пришлось с сожалением прощаться с Тенью, просить конюха хорошо за ней присматривать и повиноваться наставнице. Джакен проводил меня до входа, и, прежде чем он ушел, я попросила передать лорду Рею мою глубочайшую благодарность, а также очень осторожно поинтересовалась о его самочувствии.

— Уже лучше, — ответил Джакен, который, судя по едва сдерживаемой улыбке, явно знал о его недуге.

Я подумала, что вряд ли обычному конюху или просто знакомому адмирал показался бы в таком виде. Но кем именно Джакен ему приходится, спрашивать все-таки постеснялась.

Это определенно не должно было случиться. Да я просто отказывалась принимать происходящее! Сидя перед зеркалом, в то время как вооруженная горячими щипцами горничная колдовала над моей прической, я не верила тому, что видела.

— Еще раз простите, — покаянно пролепетала горничная. — Простите меня, безрукую… Молю, только не говорите хозяевам, иначе меня уволят!

— Не беспокойся, я ведь уже пообещала, — вздохнула я. — Скажу, что передумала и решила надеть это.

Выбранное накануне платье было безнадежно испорчено. Сперва горничная умудрилась пролить на него флакон духов, после чего его пришлось застирывать, а затем повесила сохнуть перед камином… где оно загорелось. Уму непостижимо! Я своими собственными глазами видела, что платье висело на немалом расстоянии от огня, поэтому как такое могло произойти, до сих пор не понимала. Но, как бы то ни было, факт оставался фактом: сейчас на мне во всем своем великолепии красовался подарок Флинта. Наверное, все-таки судьба. Отказаться от него не получилось, поэтому оставалось только смириться.

Некоторые предметы нового гардероба доставили еще утром, а маску привезли за час до выхода. Поскольку оба платья были между собой похожи, маска подошла и под это, превратив меня не то в загадочную обитательницу дна, не то просто в подозрительную, скрывающую лицо «ундинистую» личность.

Кажется, в полной мере осознание происходящего пришло ко мне лишь в тот момент, когда я села в карету вместе с Аэлиной и леди Шаркэ. К вечеру неожиданно началась метель, дороги успело замести, а температура заметно понизилась. Вот и сейчас в окошко кареты бились подгоняемые ветром колючие снежинки. Почти как в Сумеречье…

Родственницы хранили молчание, сидя с каменными лицами, и я предпочитала смотреть на город. Где-то дети играли в снежки и устраивали настоящие снежные баталии, где-то торговец с висящим на шее лотком предлагал прохожим купить яркие леденцы, по тротуарам прогуливались под руку молодые и не очень молодые пары.

А потом я увидела ее. Девочку лет тринадцати, стоящую у одного из множества расположенных на этой улице магазинов. Мне не требовалось смотреть на ее рваную, продуваемую ветром одежду и протянутую в немой просьбе руку — достаточно было увидеть выражение лица и глаза, в которых даже с расстояния были различимы горечь, боль и задавленная, но непобежденная гордость.

Когда наша карета проезжала мимо, девочка неожиданно посмотрела прямо на нее. Прямо на меня, в этот миг прильнувшую к окну. Сердце пропустило удар и тут же сжалось, точно стиснутое невидимой каменной рукой. Затравленный взгляд девочки сменился перемешанным с завистью восхищением, а уже в следующий миг — обидой и ненавистью. Я забыла, как дышать, внезапно почувствовав себя так, словно совершенно случайно забралась в мир, который мне не принадлежал. Великолепная одежда, карета, бал… А давно ли я находилась на месте этой девочки? И сколько их таких — обездоленных, ограниченных суровыми жизненными обстоятельствами детей, в то время как всякие леди купаются в роскоши, а их главной заботой является сохранение какой-то там репутации.

— Фрида, — холодно обратилась ко мне леди Шаркэ, — вы что, плачете?

Судорожно стерев незаметно скатившуюся по щеке слезу, я ничего не ответила. Карета едет дальше, оставляя смотрящую ей вслед девочку позади… А она стоит, все так же машинально протягивая вперед руку, и от этого ее жеста внутри меня все переворачивается.

— Остановите, — словно со стороны услышала я свой севший голос, затем повторивший уже громче: — Остановите!

— Фрида! — воскликнула леди Шаркэ, когда кучер по моему требованию остановил лошадей. — Будьте добры объяснить, что вы делаете?

— Пожалуйста, подождите минуту, — не глядя на нее, проговорила я, выскакивая на оживленную улицу.

Не обращая внимания на призывы немедленно вернуться обратно, на изумленные взгляды прохожих, я побежала к расположившемуся на углу магазину. Девочка по-прежнему стояла у входа, и по мере того, как я приближалась, на ее лице все заметнее проступало то же изумление, с каким случайные свидетели наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой.

Между нами витал снег. Множество мелких снежинок парило в воздухе и медленно опускалось на тротуар — прямо к затертым, с оторванной пряжкой ботиночкам. Вблизи оказалось, что девочка еще младше, чем виделась мне из кареты. Лет одиннадцать, не больше. Она смотрела на меня так же, как я смотрела бы на знатную леди, если бы та вздумала остановиться передо мной несколько лет назад.

— Прости, — сквозь застилающие глаза слезы сорвалось с моих губ.

Те же слезы застыли и в ее глазах. Ей не требовалось объяснять, что значит это «прости». Прости, что в мире правит несправедливость. Прости, что у меня есть то, чего нет у тебя. Прости, что ты сейчас мерзнешь на снежной улице, а я еду в тепле на королевский бал.