Тень могущества (СИ) - Струков Роман - Страница 2

Шесть выстрелов.

Мой собственный полицейский «глок», столь же древний. Одно утешает — магазин на 17 патронов.

Я вопросительно смотрю на Виктора, и тот сглатывает накопившуюся во рту слюну.

— Ребята отказались. Говорят, им надоело писать рапорты о том, почему на операциях они стреляют из личного, а не табельного оружия. Да и «внутряков» в отдел прислали.

Я пожимаю плечами. Тоже верно. Никто не будет отвечать за чужие грехи. А то, что я намерен совершить — из тех действий, которые равно можно счесть героизмом или же обдуманным и преднамеренным убийством. Как прокуратор решит.

— Что насчёт личных камер? — спрашиваю.

— Сдали в техническое обеспечение… для снятия показаний за истекший месяц. Стационары сейчас завязаны на мой терминал, так что видеозапись я подредактирую. Идёшь?

Я киваю. На самом деле я твёрдо знаю, что в Департаменте известно о моих художествах. И пара видеофайлов тоже наверняка сыщется. Но покамест я ещё нужен. Особенно если спецназ запаздывает.

Я взвожу курок револьвера и продуваю ствол от пыли.

Берк виновато прячет глаза.

Затыкаю «глок» за брючной ремень у левого бока. Брезгливо прячу «детектив спешл» в рукав. Одно счастье — самовзвод.

Подставляю ладонь, и Виктор кладёт на неё несколько маленьких капсул угольно-чёрного цвета. Я заталкиваю их в рот, и жду, пока желатиновые оболочки не лопнут на языке, впуская в меня горьковатую жидкость стимулятора.

Мир сдувается как проколотая автомобильная шина и отступает в тень. Потом неожиданно резко выставляет свои грани, и я вижу, что по лицу Виктора стекает капелька пота, которой аккомпанирует нервное, прерывистое, шумное, как горный обвал дыхание.

Губы его открываются, что-то крича, и я морщусь, когда раскаты этого громового рёва достигают моих ушей.

— Я не могу больше покрывать тебя! — орёт Берк а я, пожав плечами, делаю первый шаг, растягивающийся на миллиард световых лет.

Возразить нечего. Поэтому я молчу.

Виктор вдруг оказывается далеко-далеко, но смешно семенит на своих коротеньких ножках, пытаясь меня догнать.

Бесполезно — ведь я шагаю по звёздам.

— Зачем тебе столько стволов? — спрашивает он из невообразимой дали, и я хохочу в ответ

— Долго перезаряжать! — гремит откуда-то сверху голос Неба, и я делаю ещё один шаг к несчастному магазинчику дамского белья, недоумевая, зачем его нужно было возводить на другом краю Галактики. Разве обитателям Тау Кита потребуются дамские трусики?

Оружие — это не страшно. Бедный Виктор не знает, но оружие всегда можно у кого-нибудь отнять.

Остро пахнущий кордитом ствол 12 калибра прижимался к ноздрям Эйлин. Девушка с ужасом видела на срезе ствола буроватые кусочки плоти — из обреза убили в упор одну из покупательниц. Так пахнет смерть, подумала девушка. Кровью. И порохом.

Шестеро юнцов не старше двадцати лет, зашедшие в бутик не больше сорока минут назад, были под кайфом. Старик Эрп, сидевший у входа с «липучкой», понял это на секунду позже, чем следовало.

А потом ему проломили голову бейсбольной битой.

Наверное, если бы юнцам были нужны только деньги и жизни, Эйлин бы поняла. Она сама выросла на улице, и была членом такой же стаи. Но эти пришли не за деньгами.

Они пришли за страхом.

Страхом — и зрителями. Зрителями, которые будут унижаться, увещевать, умолять о пощаде, просить не трогать заложников.

А они этого не сделают.

Они убьют всех — медленно, получая удовольствие от бессилия полицейских, машины которых блокировали улицу перед магазинчиком.

Таких называли «вампирами».

Собственно, вампирами они и были.

Тип, приставивший дуло обреза к носу Эйлин, похоже, отключился, и это пугало девушку больше всего. Нарку в его фармацевтической нирване, наполненной смутными образами друзей и врагов, могло привидеться всё что угодно. И Эйлин до судорог боялась той улыбки, которая медленно расцветала на лице вампира. По единственному клыку — на имплантацию второго, по всей видимости, не хватило денег, стекала струйка слюны.

Налётчиков было шестеро, но в относительном сознании пребывала лишь половина. Прочие — нарк с обрезом, ещё один, перетянувший бицепс ажуром от «Вандебра» и забывший вытащить из вены шприц больше походили на предметы обстановки. Последний, с нахлобученным на голову шлемом виртуальника, восседал на прилавке и, судя по недвусмысленным телодвижениям, пребывал в одном из виртуальных борделей.

Трое других — в чёрной, украшенной полицейскими значками-трофеями коже, нервно водили по сторонам разнокалиберными стволами и, похоже, начинали бояться сами.

Эйлин знала, что это будет ещё хуже. Свой собственный страх они будут гасить чужим. А в живых оставалась только она, две насмерть напуганные покупательницы, сжавшиеся в комки нервов у прилавка, и Дженни, продавщица, с задранным подолом лежавшая у стены.

— Чё за хмырь? — недоумённо спросил один из вампиров, глядя в окно. — Кокнуть его?

Эйлин скосила глаза, пытаясь понять, о чём говорят бандиты. Вдоль витрины брёл какой-то панк в грязно-сером плаще. На отвороте у него сверкал полицейский значок, однако парня отчётливо шатало.

— Псих какой-то, — сказал второй — Может, дури обожрался?

Другой конец Галактики оказался неожиданно близко. Утруждать себя открыванием двери мне не захотелось, и я с размаху вошёл в витрину, окутавшись ворохом осколков, медленно, словно снежинки неведомой стеклянной зимы опускавшимися вниз.

Я — громовержец, и пришёл карать.

Рядом с виском неспешно, насвистывая вальс, проплыла пуля.

Где-то далеко внизу, у самой земли, мелькнула чёрная тень с длинноствольным револьвером, и я пригвоздил порождение ада тремя молниями, таящимися в моей левой руке.

А затем земля рванулась мне под ноги в сумасшедшем пике.

Какой-то верзила у дальней стены держал коротко опиленный ствол у самого носа белокурой девушки. Она медленно приподняла связанные руки, и прямо над её головой расцвёл сноп огня. Я всадил в спину верзилы ещё три пули и крутнулся, заставив полы плаща взметнуться вверх комком ложной цели, сам падая вперёд и вниз.

Пистолет в моей руке взорвался огнём.

Описать огненный танец невозможно. Сознание в этом не участвует. Ты крутишься волчком, спасаясь от пуль, заставляя врага дырявить не тебя, а плащ, по которому противник, приняв несчастный кусок ткани за личного врага, садит пулю за пулей. Пистолет в деснице плюет огнём — нет времени целиться и дуло наводится по выбоинам на стенах и фонтанчикам выплеснувшейся крови — потому что человек против тебя может носить бронежилет, да и нельзя, невозможно остановить, придержать жмущий на курок палец — пауза в стрельбе подобна смерти.

Смертью она обычно и заканчивается.

Увесистое тело 38-го летит в лицо, удивлённые глаза ещё одного парня, бомбой взрываясь у него в зубах. Поворот — и целящийся в спину человек падает, получив несколько пуль в грудь, оборот закончен — и оставшийся без зубов принимает свою порцию свинца в пах — потому что с пола вставать неудобно, а его пули только что свистнули над тобой, швырнув в кровь дополнительные вёдра адреналина.

Ещё один, лежащий у прилавка, не опасен, он в отключке, но гарантий того, что это не притворство — никаких, и мои пули дырявят его корпус, отбрасывая в небытиё. Сидящий на прилавке парень швыряет в сторону пластик виртуального шлема, поднимая в воздух тяжёлое, неподъёмное тело пистолета.

Ствол неспешно плывёт вверх, а моё сознание улавливает пустые щелчки бойка, жадно требующего патронов.

Предательство! Бога грома и огня оставили без молний!

Я иду-бегу к возносящему пистолет человеку, но до него далеко, несколько вселенных, и шаги по миллиону световых лет в сравнении с этим расстоянием кажутся жалкими и смешными.

Мимо неведомым астероидом, заблудившимся в пространстве, плывёт револьвер, сопровождаемый диким окриком «Держи!». Я не знаю, что нужно держать — астероид, эта маленькая смертоносная планета, сама ложится в мою ладонь.