Магический спецкурс - Летняя Лена - Страница 35

— Почему вы спрашиваете? — чужим, испуганным голосом поинтересовалась я, понимая, что тем самым уже ответила на вопрос.

— Это может быть важно. Видите ли, всегда были те, кто полностью отрекался от нашего мира, вернувшись в мир людей. Предпочитал чему-то учить детей дома или вовсе не рассказывать об истинном происхождении. Это право родителей, законы Республики лишь предписывают уплатить штраф. Но за последние два года погибли три девушки из семей Покинувших. Две в прошлом году и одна в позапрошлом. Их семьи как раз предпочли не отправлять дочерей на обучение, а заплатить. Все девушки погибли в сентябре, сразу после начала учебного года. Там, за Занавесью. Вроде бы несчастные случаи, но такое совпадение настораживает, согласитесь. Монархисты, среди прочего, крайне негативно относятся к Покинувшим. Особенно к тем, которые пренебрегают сохранением традиций магического мира. И если ваши родители тоже собирались ими пренебречь, но передумали в последний момент из-за этих случаев, то ваша жизнь тоже может быть в опасности.

Мне показалось, что мурашки на моей коже стали размером с майских жуков. Даже слегка замутило.

— Наверное, я вас напугал, — немного огорченно пробормотал Ротт. — Но пусть лучше вы будете напуганы и осведомлены, чем спокойны и в неведении. У меня нет ни одного доказательства против Нормана. Только разрозненные факты и мои предчувствия. Поэтому я ничего не могу сделать, кроме как предупредить вас.

— Считайте, что предупредили, — мой голос прозвучал так хрипло, что даже самой стало не по себе.

— Тогда позвольте откланяться. — Он поднялся и перед тем, как уйти, повторил еще раз: — Берегите себя.

А потом ушел. Или испарился. Не знаю точно, я не видела. Я сидела, глядя в одну точку, обхватив себя руками за плечи. Солнце внезапно скрылось, как будто из солидарности с моим состоянием. В голове крутились мысли — одна другой страшней.

Следующий учебный месяц прошел как в тумане. Я ходила на лекции, практиковала бытовые и не очень заклинания, особенно стала усердствовать на занятиях боевой магией, чем очень обрадовала профессора Нота, но при этом постоянно находилась в оцепенении. На ТРЗ старалась не смотреть на Нормана, как минимум не встречаться с ним взглядом.

Хильда, конечно, заметила перемену в моем настроении еще в то воскресенье, когда так и не дождалась меня в столовой для совместного обеда. Первую неделю она постоянно расспрашивала меня, пытаясь выяснить, что случилось. Я отмахивалась, ссылалась то на головную боль, то на усталость, то просто на плохое настроение. Пыталась даже приплести расставание с Сережей, про которого на самом деле почти не вспоминала. Все, кроме правды. Не знаю почему, но казалось неправильным вываливать на нее бездоказательные подозрения Ротта. Хватало и того, что я сама теперь боялась и сторонилась Нормана. Станет совсем странно, если мы обе начнем это делать. Через неделю Хильда отстала. Сказала: «Когда захочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать». Я была ей благодарна и прониклась к новой подруге еще большей симпатией, но она все-таки не была Ингой.

С Ингой я могла бы обсудить проблему: она не знала ни Ротта, ни Нормана и моим родителям точно не побежала бы доносить. С ней можно поговорить об этом, словно о сюжете фильма. Она бы взглянула на ситуацию со стороны и высказала непредвзятое мнение. Только с Ингой я с тех пор не встречалась. В выходные проходила через портал лишь для того, чтобы подзарядить телефон прямо в фойе здания в Фурманном переулке, позвонить родителям и предупредить, что не приеду домой. Я ссылалась на учебу и тусовки с друзьями, но на самом деле просто боялась.

Я дико боялась того, что Ротт окажется прав. Я вспоминала слова Нормана, сказанные в тот же день. Он считал, что я не вернусь в Орту. Сейчас мне в них мерещилась угроза, хотя тогда я не заметила ничего подобного. Однако теперь боялась, что даже посещение дома в выходные кем-то будет воспринято как мой отказ соблюдать традиции магического мира. Очень не хотелось пополнить список жертв неизвестного маньяка, кем бы он ни оказался. Или просто пополнить собой подозрительную статистику.

Норман, конечно, тоже заметил мое странное поведение. Я иногда ловила на себе его задумчивый взгляд в столовой и библиотеке. Пару раз он пытался поговорить со мной после лекции, но каждый раз я позорно сбегала, ссылаясь на срочное дело. Мне было страшно оставаться с ним наедине.

Часть меня злилась и бесилась от такого положения вещей. Этой части Норман нравился. Она постоянно напоминала, как он помог мне. Убеждала, что ничего плохого, кроме хорошего, я никогда от него не видела, а поверила голословным обвинениям малознакомого человека, который при первой встрече мне не понравился. Другая часть меня возражала в духе: «Береженого бог бережет». Она напоминала первой, что люди не всегда такие, какими кажутся. И многие жестокие маньяки-убийцы в жизни выглядели как милейшие и добрейшие люди.

Несмотря ни на что, я продолжала носить перстень, который Норман мне дал. Выбора все равно не было: без него я не смогла бы учиться. Да и не представляла, как приду к нему и скажу: «Спасибо, ваш перстень мне больше не нужен, заберите!»

Примерно через месяц меня немного отпустило. Я все еще сторонилась Нормана и не хотела поговорить с Хильдой, зато все-таки отправилась домой на выходные и встретилась с Ингой. Та посоветовала найти какие-нибудь публикации в газетах и о гибели девушек, и о монархистах, прежде чем паниковать. Чтобы сделать собственные выводы. Я согласилась с ней, но не смогла сразу сообразить, как осуществить совет. Это дома все что угодно можно «погуглить», а в магическом мире придется идти в библиотеку. Я решила, что сначала надо хорошенько подумать, как сформулировать свой «поисковой запрос».

Хотя дома я не появлялась целый месяц, родители так и не подобрали мне фокусирующий артефакт. Мама так вообще с порога завела разговор о том, что нужно бросить учебу в Орте и пусть меня отчисляют после сессии. Мотивировала она это моим замученным видом. Папа, как ни странно, на сей раз ее уверенно поддержал. Однако теперь уже ничто не могло убедить меня бросить Орту: я слишком боялась вернуться в свой мир. Поэтому на все уговоры только поинтересовалась, когда же у меня все-таки появится собственный артефакт.

— Это не минутное дело, — смущенно ответил папа. — Требуется время, чтобы подобрать подходящий материал и его форму…

У меня сложилось впечатление, что они даже не начинали этим заниматься. Почему? Все-таки надеялись уговорить меня бросить учебу? Зачем тогда вообще отправляли на спецкурс? Хотели обмануть систему? Почему тогда сразу не объяснили все и не предложили мне гениальную комбинацию: пойти учиться, тут же стать отчисленной и сэкономить на штрафе? Что-то было нечисто в их молчании, но на все мои расспросы папа отвечал очень уклончиво, тут же менял тему и переключал мое внимание. Когда же я напрямую спросила о монархистах, он на мгновение потерял дар речи.

— Именно из-за них мы и покинули магический мир, — выдохнул он после паузы. — И с моей стороны было неосторожной глупостью все-таки отправить тебя обратно. Надо было просто заплатить…

— Почему же ты этого не сделал? Потому что узнал про смерти других Покинувших, которые так поступили? Но тогда почему ты хочешь, чтобы я бросила обучение сейчас?

Он изобразил удивление:

— Какие смерти?

Я поняла, что ничего не добьюсь. Какими бы мотивами ни руководствовались мои родители, посвящать меня в них они не хотели. Мне оставалось только вернуться в Орту и продолжить учиться, используя артефакт Нормана.

К счастью, в понедельник на повестке дня возникла довольно приятная тема, которая отвлекла меня от печальных дум.

В начале лекции по истории в аудитории неожиданно появилась профессор Карр. Обычно это означало, что у нее есть для нас какая-то информация. На сей раз новости оказались хорошими.

— Хотела сообщить вам, что через три с половиной недели, то есть первого декабря, магический мир отмечает праздник — День Развоплощенных. Сам день считается у нас выходным, а накануне в Орте проводится тематический бал. Я решила сама вам обо всем рассказать, чтобы не получилось недопонимания, как на прошлом празднике, — она скупо улыбнулась.