На войне Дунайской (Документальная повесть) - Цаллагов Мамсур Аузбиевич - Страница 9

Несколько раз отряд Скобелева сбивал противника с его позиций, турки в панике бежали к городу и закреплялись на второй линии обороны. Всадники Кавказской бригады могли легко ворваться в Плевну, но противник, сохраняя за собой высоты на других участках, мог повернуть орудия и расстрелять казаков в городе.

Стойко сражались и пехотные части отряда Скобелева. Один офицер бросился с горсткой стрелков на два табора[12] турок, сбил их и обратил в бегство. «Как они смели ударить на два табора турок, почему они опрокинули турок, как все это случилось — никому не известно, но верно только то, что это было наяву, а не во сне», — писал Тутолмин.

Войска князя Шаховского давно уже отступили.

Скобелев оставался. Он стоял на возвышенности, окруженный офицерами и ординарцами, и думал вслух:

— Странно все-таки. При отходе войск князя турки не бросились ему вслед. Если бы они выслали 600–700 сабель, у Шаховского половины бы не осталось.

Справа от генерала стоял недавний командир 2-й сотни Осетинского дивизиона, а теперь бригадный адъютант сотник Индрис Шанаев. То и дело он поднимал длинный бинокль и смотрел на цепи батальона Курского полка. Вперемежку с солдатскими шапками там чернели папахи бойцов Осетинского дивизиона. Они вели огонь вместе с курянами. Так приказал Скобелев. Отбитые у турок высоты нельзя было покинуть на глазах неприятеля. И генерал принял решение: батальон Курского полка незаметно исчезнет с позиций под прикрытием огня Осетинского дивизиона. Вот для этого и лежат осетины вперемежку с пехотинцами, палят по туркам.

Шанаев смотрит в бинокль, узнает хорунжего Хоранова, есаула Пржеленского. Рядом с серой смушковой кубанкой ротмистра Есиева — косматая, как у чабана, шапка Татаркана Кайтова. Корнет Дударов стоит под пулями, что-то кричит и машет саблей в сторону ложементов турок. Вдали, справа, чернеет длинная и плотная, как изгородь, цепь аскеров — она в движении. Раздаются выстрелы.

— Извольте, господин сотник, взять на себя командование. — Скобелев махнул перчаткой в сторону высот. — Проследите за скрытным отходом батальона курчан и командуйте огнем Осетинского дивизиона До тех пор, пока лично убедитесь, что все до одного раненые вынесены с поля и отправлены на повозках в тыл.

— Слушаюсь, Ваше превосходительство!

— В помощь вам даю охотника Верещагина.

— Р-р-рад стараться, Ваше превосходительство! — браво воскликнул Сережа Верещагин — добровольный ординарец начальника отряда. Он весь день находился при Скобелеве, выполняя его поручения. Солдаты в цепях уже пригляделись к Сергею, дивились его бесстрашию под огнем турок и называли — «наш статский охотник». Вместо черкески на нем была какая-то серо-зеленая куртка, за поясом — множество длинных револьверов, называемых тогда по старой памяти пистолетами. За 18-е июля Сергей Верещагин уже заработал «Знак отличия военного ордена», но еще ничего не знал об этом.

Сотника Шанаева генерал высоко ценил за точное выполнение любых поручений в бою и за удивительное хладнокровие в самых опасных переплетах. Поэтому и приблизил к себе. Скобелев умел выбирать людей. Теперь он велел прислать хорунжего Хоранова для выполнения обязанностей ординарца, которого генерал лишился с отъездом С. В. Верещагина.

Индрис и Сергей поскакали к высотам. Скобелев приложился к биноклю: у редутов шел огневой бой с наседающей цепью турок. Прошло еще несколько минут, вражеская цепь залегла и медленно попятилась назад.

Генерал постоял с офицерами еще с полчаса. Уже смеркалось. Он заметил, что из окопов отползают солдаты Курского полка — по одному-два человека.

— Молодец Шанаев, — одобрил Михаил Дмитриевич, — он отводит курян мелкими группами и одиночным порядком. Неприятель ничего не заметит.

Шагом ехал генерал на Богот и Телишат: в одном из этих пунктов его ожидал начальник штаба Зеленогорского отряда (так назывался отряд Скобелева) полковник Паренсов.

Скобелев силился подавить в себе гнетущее чувство после событий минувшего дня, хотя лично ему никто не мог предъявить каких-нибудь претензий. Господствующие высоты над Плевной он захватил. Всадники Осетинского дивизиона достигли окраины города. Но город остался в руках неприятеля. А сколько потеряно людей из числа 32-х тысяч! Кто в ответе за жизнь этих чудо-богатырей?

Командующие фланговыми направлениями успокаивали себя тем, что война не может состоять из одних лишь побед. Они покинули подступы к Плевне с полным спокойствием в душе и ретировочным приказом великого князя в кармане.

Первым ушел с поля сражения князь Шаховский. Потом — войска правого фланга под командованием генерала Веньяминова.

Последним, уже поздней ночью, ушел сотник Шанаев во главе всадников Осетинского дивизиона.

«Свиты его величества генерал-майору Скобелеву.

Великий князь Главнокомандующий приказал, чтобы вверенный вам отряд составлял охрану отряда Святоролка-Мирского и служил бы постоянно связью между означенным отрядом и войсками, собранными против Плевны. Имея в виду, что главное внимание должно быть обращено на охранение правого фланга 8-го корпуса от всех случайностей, великий князь признает наиболее полезным подчинить ваш отряд генерал-адъютанту Святополку-Мирскому и князю Шаховскому. Тому и другому сообщается вместе с сим и из полевого штаба. Постоянное наблюдение за Ловчею и путем из Плевны в Ловчу, а равно и тесная связь с кавалерией, расположенной против Плевны — обязательны.

Кроме донесений на имя князя Мирского, посылайте до 26 июля донесения и в Главную квартиру и сообщайте князю Шаховскому и командиру 4-го корпуса в Дренов.

Начальник штаба генерал-адъютант Непокойчицкий.

22 июля».

Сколько здесь путаницы в отношении подчиненности кавказцев, их отчетности и в многочисленном перечне задач, одновременное выполнение которых не под силу даже кавалерийскому корпусу!

Итак, Главная квартира готовит новое наступление, на этот раз — на Ловчу, второй бастион турок на правом крыле русской армии.

Передовой отряд генерал-лейтенанта И. В. Гурко пересек Дунайскую равнину, выбил турок из Тырново — древней столицы Болгарии и подошел к подножию Балкан. Выслав вперед подразделения пехоты и инженерные части для разработки проходов в горах, 2 июля отряд преодолел Балканы через трудный Хаинкиойский перевал, чего никак не ожидал противник.

Обойдя с востока занятый турецкими войсками Шипкинский перевал, главные силы отряда спустились в долину Тунджи и с боем овладели городом Казанлык у южных скатов Шипки.

3 июля Гурко сообщил в Главную квартиру о невероятных трудностях этого похода: «Только русский солдат мог пройти в три дня и провести полевые орудия по столь тяжелому ущелью. Справедливость требует сказать, что Болгарское ополчение нисколько не отставало от остальных войск в преодолении трудности движения».

В этот же период восточный отряд Дунайской армии продвинулся за реку Янтра и сковал противника, сосредоточенного в районе города Рущук.

В бою за Казанлык войска передового отряда захватили 400 пленных и несколько орудий, потеряв убитыми 3 и ранеными 11 человек.

В долине реки Тунджи не осталось сколько-нибудь значительных сил противника, турки бежали на Шипку, уже превращенную для них в западню.

Всюду население Болгарии оказывало радушный прием русским войскам. Еще в начале похода жители Гарбово вышли на расчистку шипкинской дороги, соединяющей Дунайскую равнину с Фракией. В Гарбово болгарские женщины создали в бывшем монастыре образцовый госпиталь, снабжали раненых чистым бельем и сами круглые сутки ухаживали за ними.

Наконец, Шипка очищена от неприятеля. На рассвете 7 июля батальон авангарда Орловского полка занял Шипкинский перевал, откуда только что ушли 14 таборов турок, бросив все орудия, множество боеприпасов и продовольствия. Когда батальон входил на высоты, по скатам лежали десятки убитых — русские вперемежку с турками. В палатках лежали брошенные на произвол судьбы раненые аскеры.