Ваншот: За пределом («Oneshot: Beyond») (СИ) - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 44

«Критическое повреждение головы! Правой руки! Левой! Обеих ног! Тела! Срочно требуется лечение!»

Плазменная граната обычно горит пять секунд, но мне показалось, будто прошли века.

Чудо или сказочная удача, что я все еще оставался в живых. Последняя аптечка закончилась за миг до того, как плазменная вспышка наконец-то погасла, оставив после себя серый густой дым и хлопья жирного черного пепла. В моем индикаторе здоровья зеленело всего шесть хелсов.

Пожар не занялся – все, что могло, уже сгорело. Негорючие в обычном огне просмоленные бочки спалило дотла. Трупы убитых нами островитян превратились в бесформенные головешки. У дронов выжгло все микросхемы, и хотя сверхпрочный корпус почти не пострадал, они превратились в оплавленные бесполезные куски композита.

Бетианка погибла. Угасла – ярко и быстро, как свеча. Она не догадалась или не успела схватить аптечки, как я, и теперь на бетонном полу рядом со мной лежали ее обугленные обезображенные останки.

«А я так и не спросил ее имя».

Мысль возникла и тут же исчезла, ее спугнул огромный – так мне вначале показалось, черный силуэт. «Я в аду, а это сам Люцифер. Только где его рога?» Похоже, я бредил от невыносимой боли в обожженном теле. Предупреждения о многочисленных критах по-прежнему алели перед внутренним взором.

«Дьявол» наклонился надо мной. Я видел его как-то странно, только с одной стороны, словно смотрел всего одним глазом. Сквозь пепельный дым проступила знакомая рожа ящера. Отшельник! Мразь! Сволочь! Гад! Я потянулся, чтобы убить его, схватить за шею и душить, душить, душить, выдавливая жизнь, каплю за каплей. Но тело не послушалось. Обгоревшие почти до кости руки поднялись и тут же бессильно упали.

– А ты живучий, гаденыш. И везучий. Скажи спасибо «Синей птице», – рептилоид смотрел на меня с каким-то болезненным интересом, словно пытался ответить на некий, мучающий его вопрос.

– Да пошел ты… – я прохрипел едва слышно. Язык с трудом ворочался во рту. А губы… их не было. Они сгорели вместе с большей частью лица.

Но он услышал. В желтых нечеловеческих глазах ярко полыхнула ненависть. Диверсант двадцать первого уровня отлично помнил, как испугался меня – нубовой «бандитской» четверки, да так сильно, что запаниковал и удрал. Воспоминание об этом унижении будет преследовать его до конца дней. И он прекрасно знал, что я тоже не забуду его позор до самой смерти.

– Иди, подгузник поменяй, сыкло, – я не мог оскорбительно скривить губы, было просто нечего, но ему хватило и просто слов.

Его аж перекосило от ненависти.

– Я-то пойду, – проскрежетал Отшельник. – Мне есть, чем ходить. В отличие от тебя, ведь у тебя больше нет ног. У тебя вообще больше ничего нет. Жизнь и та висит на волоске. Могу легко оборвать ее в любой момент.

– Валяй, – я не изображал равнодушие, мне и впрямь сейчас было плевать на все. Перед глазами стояло лицо бетианки. Ее улыбка, лукавая и полная надежды. Пахнущие свежей хвоей волосы, маленький аккуратный носик и веснушки.

– Что ж… Раз так, – в голосе хозяина Острова прозвучало разочарование. Ему до смерти хотелось, чтобы в последние мгновения жизни я испытал панический страх, вроде того, что совсем недавно пришлось пережить ему. Чтобы я унижался и молил о пощаде. Только тогда он сможет забыть собственный позор, исцелить пострадавшую уязвленную гордость. Не вышло. – Пора спать, везунчик.

Отшельник замахнулся для удара.

«Ну, вот и все. Гейм овер», – подумалось устало и равнодушно. Страха во мне по-прежнему не было. Не потому что я такой крутой. Причина куда банальнее. Когда мучения становятся запредельными, они убивают страх – еще один закон психологии. Вместо страха пришло облегчение – терзаемое невыносимой болью от ожогов тело блаженно погрузилось во тьму.

За шесть часов до провала задания

Представьте себе большую картонную коробку, заклеенную со всех сторон. Внутри кот. Он не может выбраться наружу. Разбегается внутри коробки и со всей силы бьется головой о стенку. Коробка от его ударов летает по комнате.

Ничего не напоминает? А ведь именно так устроена наша жизнь. Кот в коробке – это наши внутренние устремления. Наши мечты и чаяния. Мы хотим достичь чего-то, стремимся к этому изо всех сил. Разбегаемся, бьёмся головой об стену, и коробка сдвигается в каком-то направлении. Беда в том, что снаружи все выглядит не так, как внутри. Нам кажется, что мы сдвинули ситуацию в нужном направлении, но на самом деле коробка уже отскочила от стены и летит в другую сторону. Нам, сидящим внутри, кажется, будто мы смещаемся куда надо, а на деле оказываемся далеки от цели.

Вот так нас и мотает по жизни. Мы упорно ставим перед собой очередные задачи, преследуем призрачные идеалы, но каждый раз попадаем не туда, куда хотели.

Наша жизнь – череда неудач, потому что мы не видим картины целиком. Нас ослепляют наши же желания. Нам кажется, что поступив в институт, мы достигнем стабильности и процветания. Но в результате оказываемся на тупиковой должности менеджера без малейшей перспективы роста. Отсюда просто так не выбраться.

Это называется «загнать себя в угол». Слышали такое выражение? Вот так это и выглядит. Коробка вашей судьбы застряла в углу! В прямом смысле слова! Тупик. Выбраться можно, но придется приложить ещё больше усилий, чем чтобы сюда попасть.

И самое обидное, что тупики в нашей жизни создаются нашими же титаническими усилиями!

К примеру, как сейчас. Чтобы уберечься от Катюши и Папы Карло, я взял бонус. Мне казалось, ход верный, ведь только повысив скачком уровни, смогу противостоять их наглому наезду. А в результате сам загнал свою коробку в угол. Причем интуиция громко кричит, что угол этот темный и страшный, гораздо страшнее Папы Карло…

…Сознание потихоньку возвращалось. Первой возникла мысль – та самая, о коробке. А за ней появился звук. Не слишком отчетливый, на уровне простого гула. Затем я стал различать слова, и только потом вернулось зрение.

Увиденное не порадовало. Помещению, в котором я находился, больше всего подошло бы название застенок. Или комната пыток. С потолка свисали цепи и крючья. В углу дышала огнем жаровня с различными металлическими штырями, явно предназначенными для прижигания. Стояла бочка с водой, причем вряд ли для питья – слишком уж ржавая и грязная. Нет, пить из такой разве что верблюд захочет, а вот окунать чью-то голову и держать под водой, самое то.

Имелись и другие орудия пыток. Я машинально сфотографировал их взглядом, но вникать, ради сохранения душевного здоровья, не стал.

Кстати сказать, я полностью раздетый был прикован в положении «полулежа» к жесткому креслу, наподобие зубного.

На груди разместилась аптечка. Лечат, значит. Плохо. В подобной ситуации лечить меня могут лишь с одной целью – чтобы как можно дольше пытать.

Аптечку активировал какой-то абсолютно лысый тип с наростами на лбу, будто ему набили несколько шишек. Его лицо вообще смотрелось необычайно странно и напоминало клоунскую маску. Белая, словно покрытая мелом, кожа. Гипертрофированно огромный, застывший в вечной улыбке рот. Нос картошкой. Брови домиком, выглядят так, будто состоят не из волосинок, а просто намалёваны углем. Оттопыренные смешные уши-лопухи. При всем при том черты смотрятся абсолютно натурально, не нарисовано. С первого взгляда становится ясно – это не маска, он таким уродился.

Мощное, но по-клоунски неуклюжее тело пряталось под свободной белесой рубахой до колен и мятыми широкими штанами. Обуви не было вообще. Из-под штанин торчали человеческие ступни размера этак пятьдесят пятого, а пальцы заканчивались когтями типа собачьих. При каждом движении они негромко, хоть и отчетливо цокали по бетонному полу застенка. Зато руки перса от человеческих ничем не отличались, разве что цветом кожи – такой же белой, как на лице.