Овидий (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 9

- И как же их понимать?

- В их языке всего 30 слов. Его выучит даже младенец. Откровенно странно, что вы, такой просвещённый, языком гарпий не владеете.

- Слышь, ты, не умничай, лучше переведи, что она там лепечет.

- Она говорит, что вырвет вам кишки и высушит на солнце.

- Как мило, - поднимаю гарпию на ноги и смотрю ей в глаза. Она опасно клацает зубами. – Укусить может? – интересуюсь у Малка.

- Может, только очень слабо. Зубы у них не такие острые, как когти.

Затаскиваю гарпию на телегу.

- Но-о-о, тупая скотина, - снова толкаю лошадь, которая решила остановиться, пощипать травки.

Малк запрыгивает не телегу и начинает методично свежевать зайцев. Дикое зрелище, но интересное. Заяц на вид та же кошка, а без шкуры вообще не отличишь.

- Может, обед сварим! – как бы невзначай предлагает он.

Честно говоря, я уже и забыл, как голоден. Чувство усталости напрочь подавило голод.

- Мо-ожно! Прррр. – я останавливаю телегу и отпускаю лошадь попастись, она же тоже устала.

Ещё раз проверяю, как привязана гарпия и сажусь на землю, облокотившись об колесо. Срываю соломинку и вставляю её меж зубов. Никогда не понимал, почему другие так делают.

- Может отдать заячьи шкурки гарпии. Она давно не ела. – Предлагает полурослик.

- Мо-о-ожно, - и правда, завёл зверушку – не забывай её кормить, иначе подохнет. Я протягиваю гарпии ободранные шкурки, и наблюдаю, как она впивается в них своими острыми зубками, как довольная вымазывается в заячьей крови, бормоча что-то на своём гарпийском.

- Что с ней делать будем? – спрашиваю Малка, который раздувает костёр.

- Я бы прирезал её прямо здесь, но вам виднее.

- Вот это ты кровожадный. А я как на неё посмотрю – ну школьница школьницей, не хватает только выпускного платья и бантиков. А ты прирезать. Ну не могу я прирезать школьницу, понимаешь?

- Да, понимаю. Просто у меня душа от копоти чёрная, я годами в шахте работал, пока меня не выкупили. А вы светлый. Я, как только вас увидел, сразу понял, что вы светлый человек. Все вокруг тёмные, жадные погружённые в свои шкурные интересы. Но вам это всё безразлично, вы словно с небес свалились.

«Что было, то было», - думаю, а он продолжает:

- Когда вы мне монеты, отобранные у морлока, отдали – я тогда уже понял кто вы такой. И когда вы заговорили на иных языках – всё подтвердилось. А ваша речь об усопшем… да никому не было до него дела, ну погиб и погиб, мало ли народу каждый день погибает. А вы так близко к сердцу приняли его смерть, такие слова сказали. Думаю, его душа возрадовалась и сразу к Богу полетела, минуя страшный суд и чистилище. Мне кажется, вас Бог послал, чтобы мир спасти от меркантильности и жестокости, от грязи и насилия…

«Блаженный какой-то, - думаю я, - надеюсь, он меня не принесет в жертву как-нибудь ночью. Надо бы кинжал далеко не убирать».

- Да будет тебе, будет, чего завёлся, - не выдерживаю я причитаний полурослика. Он замолкает и воцаряется неуютная тишина.

- Эй, ты, - обращаюсь к гарпии в надежде разорвать нависшее безмолвие. - Ты не будешь нас преследовать, если мы тебя отпустим? – говорю, а сам понимаю, что не поверю ни единому её слову.

- Аламэ-намэ, ниама, - отвечает.

- Что она сказала? – смотрю на Малка.

- Переводить? – немного заволновался он.

- Говори как есть, что там?

- Сказала, что вырвет ваше сердце, поднимется на самую большую высоту и сбросит его оттуда в пропасть.

Как ни странно, но этому ответу я поверил.

- Какой у них богатый и образный язык, - удивляюсь.

- Да-а, у них каждое слово имеет по нескольку значений. Живут высоко в горах, ни с кем не считаются. Пафосный народец.

Закипела водичка, и послышался приятный аромат зайчатины. Малк накопал каких-то клубней, сорвал парочку листочков разных трав и бросил их в котёл. Аромат стал ещё насыщеннее.

Он достал две миски и налил в них бульон. Одну взял себе, другую мне протянул, потом достал зайцев и подвесил остывать на ветку.

Я понюхал бульон, пахнет не плохо, сделал первый глоток – вкусно как в ресторане. Жаль только, хлеба нет.

«Я же не ем хлеба. Там глютен», - воспоминания о былой жизни приходят так некстати.

Мы едим зайца, и кости кидаем гарпии. Она ловит их прямо на лету. Забавная такая.

После обеда я ложусь на травку, решаю маленько прикимарить и сразу вижу сон. Мне снится дом под соломенной крышей, и двор с деревянным забором. Цветы, высокие в два человеческих роста белые, красные и синие мальвы. Я пасу свиней возле забора а… стоп, это же не моё детство. Я и в селе-то никогда не был!

И вдруг я понимаю, что это подлог. Что мне навязывают чужие воспоминания. И тут просыпаюсь. Вокруг темно. Я потягиваюсь ото сна и смотрю по сторонам. Малк сидит рядом как стойкий оловянный солдатик, всегда начеку.

- Ты что, за всю ночь ни разу не сомкнул глаз?

- Конечно, а если разбойники нападут. В этих краях опасно.

- Ладно, можешь вздремнуть, я посторожу пока.

Он не отвечает, только голову свешивает, но глаз всё равно не закрывает. Такой бдительный.

Я встаю, и потягиваюсь.

Ну и холодные здесь ночью. Решаю немого развеяться ото сна и прогуляться. Но не успеваю сделать и пары шагов, как арбалетный болт пролетает у меня перед глазами.

ГЛАВА 7

Я отскакиваю в последний момент.

«Что это было? Предчувствие? Паучье чутьё», - размышляю я и кидаюсь к телеге.Пытаюсь отыскать свой меч. Рядом проскальзывает тень, потом ещё одна. Группа в чёрных одеждах окружает нас со всех сторон.

Нахожу меч, хотя назвать этот кусок металла мечом – язык не поворачивается.

- На нас напали! – кричу я во весь голос. Малк поднимается, как будто и не спал. В руках у него два кинжала, у меня обломок меча. Мы стоим спиной к спине, нас окружают серые тени в плащах и шляпах. Под плащами держат клинки.

Я делаю выпад, но разбойник ловко уворачивается, а затем полами плаща обвивает меч и вырывает его из моих рук. Я отскакиваю назад и едва не попадаю под удар второго нападающего. Кинжал вспорол воздух над головой. Неудача для разбойника, это шанс для меня. Я бью его кулаком в живот и отбрасываю в строну. Затем кувыркнувшись, я сокращаю расстояние до телеги и выхватываю торчащее из кузова копьё. Мощным броском я пробиваю череп разбойника, который вырвал у меня меч. Беднягу сшибает с ног и прибивает к земле, как муху. Двое других хватают меня за руки, третий пытается заколоть. Резко выкручиваюсь, хватаю их за шеи и изо всех сил бью друг об друга головами. Слышу треск черепов.

- Хлопок Халка, - улыбаюсь я.  Краем глаза вижу, как Малк запрыгивает на телегу и выхватывает кинжал.

- Ещё шаг – и я освобожу гарпию, - проводит лезвием по верёвке связывающей её крылья.

Гарпия проснулась и хищно шипит.

- Выпускай! Выпускай!

Грабители замешкались, обходят меня со спины. Ещё один арбалетный болт ловлю буквально на лету. У меня же реакция, как у шаолиньского монаха!

- Руби и кромсай, - ору я, поднимая с земли меч.

Прыжок, резкий взмах и голова одного из грабителей катится по траве. Меня обдаём воздухом. Я поворачиваюсь и смотрю на Малка. Он стоит на телеге с кинжалом, в руках кусок верёвки.

«Выпустил!?»

Из темноты прямо на голову одного из грабителей пикирует она. Я и забыл, насколько она хороша в бою.

- Бежим, бежим! – кричат разбойники, а гарпия поднимает в воздух тело одного из их дружков.

«Её ж теперь опять как-то ловить», - запоздало понимаю, когда рядом со мной обрушивается окровавленный труп.

Кручу головой – никого, ни гарпии, ни бандитов.

- Надо уезжать отсюда как можно быстрее, - говорю Малку, - собирайся.

Запрыгиваю на телегу:

- Но-о-о! – кричу лошади и хлещу её по бокам.

Малк по-быстрому собирает лагерь, котелок и вещи, которые мы разложили.

Сон как рукой сняло. Скачем, до самого утра пока совсем не рассвело и начало припекать. В воздухе зажужжали стрекозы. Я свернул с дороги и направил телегу к небольшому водоёму. Проехав немного вдоль берега, мы устроились в тени плакучей ивы. Малк распряг лошадь и спутав ей передние ноги пустил пастись.