Выбор (СИ) - Бранд Алекс - Страница 9

Мелькнувшее в ее голосе смутное беспокойство сказало мне многое - она никогда ещё не выходила из дома в такой глухой ночной час, ни сама, ни с ним. Он никогда не звал ее вот так, просто пройтись ночью по затихшему Ликургу. Другое его интересовало в это время... Да, милый, в ее глазах ты все страннее и страннее. Роберта слушается, она все ещё любит и верит. Надеется... Потому и пошла сейчас... Ещё не со мной. С ним.

- Да, конечно, недалеко. Нам еще на работу утром. Ты когда встаешь обычно? - делаю вид, что задумался, - давай к реке пойдем? Погуляем по набережной.

Рискую. А если тут нет набережной? Но Роберта согласно кивнула, я галантным жестом предложил ей идти, дорогу же не знаю. Ох, сколько же проблем... А как хотелось бы взахлеб ее расспрашивать - а это что, Берт? А покажи мне... Расскажи... И бродить, бродить по этим безмолвным темным улицам, без страха, без сомнений. Говорить, говорить... Она бы рассказывала, и я тоже... Вместо этого - делать вид, что я все тут знаю... Что я - это он. Постарался, чтобы Роберта не увидела, как непроизвольно передёрнул плечами.

Она повернула направо и мы неторопливо пошли вдоль неширокой улицы, навстречу поплыли невзрачные дома, похожие друг на друга, как братья. После того, как Роберта погасила лампу, здесь не светится ни одно окно. Только редкие фонари освещают мощеную крупными булыжниками мостовую и местами неровный асфальт тротуара. Молчим. Осторожно посматриваю на нее, по сторонам. Лицо выглядит спокойным, но чувствую, что когда не вижу, она так же смотрит на меня. О чем думаешь, малыш? Что хочешь сказать, спросить? Ведь хочешь... Пришел, признался во лжи, сказал, что все теперь будет иначе, потащил гулять... И теперь - молчу. И что дальше? Что? Она хочет спросить... И не решается. И я понимаю, почему. Боится, не хочет снова услышать ложь. Мало ли что пришло Клайди в голову... Погуляет, поцелует... И уйдет. А завтра - все снова вернётся на круги своя, отговорки, пустые обещания, равнодушный взгляд. Постылая работа... И неотвратимо надвигающаяся катастрофа. Потому она молчит. Как же она ждёт хоть проблеска надежды...

В воздухе повеяло влагой, глубоко вдохнул, втянул носом воздух. Река близко, вот послышался тихий плеск медленно текущего величавого потока. Могаук. Но пора прервать неловко затянувшееся молчание. Роберта так и не ответила на мой вопрос.

- Так когда ты утром обычно встаёшь?

Вижу, как она чуть пожала плечами, явно услышав совсем не то, на что рассчитывала. По-моему, по ее лицу пробежала еле заметная досадливая гримаска. Прости, Берт... Нужно.

- Стараюсь в шесть тридцать, собраться, чай выпить. Еще идти минут двадцать. Клайд...

- Что?

- Ты никогда не спрашивал меня об этом.

- О чем? О подробностях твоей домашней жизни?

- Ну да... Странно как-то... Непривычно... Я не знаю даже, мне это приятно или нет...

Значит, встает в шесть тридцать. Дадим полчаса на утренние делишки. Семь утра. Чай. Семь пятнадцать. Одеться. Семь тридцать. Семь пятьдесят у ворот. В восемь на рабочем месте. Я, как начальник, приду, значит, чуть позже. Восемь десять. Не будем слишком важничать. Отлично.

- Мне просто это стало интересно, Берта. Разве так не бывает? Что-то заинтересовало - и спросил. Вот, спросил.

- Я понимаю. Но все равно странно. Ты какой-то не такой сегодня. Не как был...

Мягкий шум реки совсем близко, между деревьями уже виден неспешный поток, тут и там исчерченный серебристыми дорожками уличных фонарей по обе стороны.

- Пройдемся по набережной?

- Клайд... А если нас кто-то увидит?

- Не бойся, в этой полутьме трудно различать лица, все похожи одно на другое. Пошли.

Беру ее за руку. Не знаю, принято ли тут так ходить. И ладно. Ее маленькая ладошка чуть вздрагивает от прикосновения. И после секундного колебания доверчиво устраивается в моей ладони. Становится жаль, что она надела перчатки. Я иду по набережной Могаука, рядом со мной Роберта Олден... Мне кажется важным повторять это раз за разом, словно привязывая себя крепче и крепче к ней, к этому миру.

- Это и есть тот путь, которым ты на работу ходишь?

- Да, тут уже близко, вон видно уже фабрику, посмотри... - Берта показывает пальцем вдоль набережной и на тот берег.

Да. Мысленно утираю честный трудовой пот. Вот оно. Длинный фабричный корпус на той стороне реки. Неплохо освещен несколькими фонарями. Останавливаемся.

- Устала, солнце?

- Немного...

Роберта застывает на мгновение и словно прислушивается к чему-то. Ее лицо становится отстраненным, ушла в себя на пару мгновений. Ясно. На какой мы неделе? Ну, это выясню точно чуть погодя. Не сейчас, не надо давить на нее, не буду спрашивать. Я опасался, что Роберта заговорит о беременности, о необходимости срочно что-то делать, словом, заведется очередной тяжёлый разговор. Я ещё не готов к нему. Мы оба не готовы. И каким-то наитием она поняла - сейчас не нужно об этом. Успеется. А я уже увидел все, что собирался.

- Пойдем домой?

- Клайд...

И она прижалась ко мне, обняв. Так доверчиво обняв... Нельзя не ответить на такое. Пусть я все это затеял, чтобы узнать дорогу к фабрике... Пусть. Какое сейчас это имеет значение? Она наверняка надела то, в чем пришла когда-то на первое свидание. Надеясь, что я увижу. Замечу. Вспомню. Она простила ложь. Она... Она все равно верит, ждет и надеется. А я... А я не знаю, как с этим быть, что делать с этой верой, с этим чувством. Не знаю. Нельзя ответить на него, не сказав правду. О том, что я - не он.

Роберта всё крепче прижимается ко мне, её руки обнимают с неожиданной силой. С силой отчаяния. С последней силой утопающего, тянущегося к спасательному кругу. Утопающего... Да что же... А она шепчет... Шепчет на грани слышимости, не мне. Самой себе.

- Клайд, милый... Ты прости меня, пожалуйста. Знаю, не любишь. Может, и не любил никогда... Прости... Прости... Если бы... Если...

Прощения просит... За свою надежду... За отчаяние... За любовь...

Мои руки бережно обняли ее в ответ. Молчу. Что ей сказать? Не говори ничего. Не отвечай. Не разубеждай сейчас ни в чем. Молчи, молчи. И просто слушай. Ей надо, надо говорить с тобой. Она тут совсем одна. Никого нет, кому она может доверить свое самое сокровенное. Как же вышло, что единственный человек, которому она может довериться - это тот, который безжалостно разбил все ее мечты, всю ее жизнь? Но разве я это сделал? Я - не он. Но это я сейчас стою здесь, глубокой ночью на безлюдной набережной Могаука, перенесенный сюда, в тело подлеца и убийцы. Это я здесь и сейчас обнимаю измученную отчаявшуюся девушку, так безрассудно отдавшую себя ему. Как, как не ответить на это объятие? Как не ответить на эти тихие безнадежные слова? Дальше молчать?

- Берта...

Ладонь осторожно гладит выбившиеся пушистые локоны, шляпка мешает. Снять ее... Нет. Ну нет же... Не могу. Нельзя. Она запрокидывает лицо и смотрит на меня, тону в ее бездонных глазах. Утонуть... Да что за наваждение с этим 'утонуть'... Это слово преследует меня... Нас...

- Берта...

- Что, милый?

Ну же... Хватит молчать, пора делать шаг. Делать выбор. Назад пути не будет, я понимаю это? Да.

- Ты... Знаешь... Ты не бойся ничего. Слышишь?