Кольцо Сатурна (Фантастика Серебряного века. Том XIII) - Опочинин Евгений - Страница 24

«Должно быть, малый основательно связывает ее», — подумал я про себя.

Наконец все стихло. Я решился раздвинуть немного драпировку и убедился, что в комнате наступила полная темнота. Я вышел из своего убежища, в котором, между прочим, едва не задохся, и стал осторожно пробираться по стене к двери в кабинетик. Глаза мои успели привыкнуть к темноте, и я мог различить неясные очертания темных сидящих фигур, тогда как меня трудно было увидеть на фоне темной стены. Вдруг где-то вблизи меня раздался шум, звон и треск, словно какое-то тяжелое тело упало на землю, гремя железными цепями. Я невольно вздрогнул, но в ту же минуту раздалась тихая музыка на каких-то неопределенных инструментах.

«Итак, представление началось, — подумал я. — Духи уже здесь».

Через несколько минут нежные, мелодические звуки стихли, и кто-то из сидящих в комнате спросил:

— Кто из уважаемых духов здесь присутствует? Вероятно, контролирующий дух нашего медиума?

Короткий, сухой стук послышался в ответ. По-видимому, на языке спиритов это считалось утвердительным ответом, потому что тот же голос продолжал:

— А, так это Феничка. Желаешь ты отвечать на вопросы?

На этот раз дух как будто обдумывал свой ответ; прошло несколько секунд, прежде чем раздался тот же стук.

— Если кто из присутствующих желает задавать вопросы, — сказал опять тот же голос, — так пожалуйста.

Сначала все было тихо, наконец, Миша заговорил, но каким-то сдавленным, совсем не своим голосом:

— Можешь ли ты, Феничка, вызвать дух моей покойной матери?

Такова сила влияния всего таинственного и сверхъестественного на ум человеческий, что я сам, несмотря на всю мою уверенность в наглом обмане, невольно вздрогнул, когда в ответ на слова моего приятеля послышался тот же сухой, короткий удар. Что же чувствовал бедный Миша, для которого последующие минуты должны были принести решение всей судьбы!

Я находился уже у самой двери в кабинетик. Вдруг послышался глухой треск, потом какой-то жуткий, жалобный звук и, наконец, шипение как бы выходящего из узкого отверстия пара. Снова послышалась тихая музыка, и продолговатый четырехугольник отворенной двери слабо осветился. Сначала появились клубы белого облака, подобно тому, как бывает на сцене при внезапных появлениях или исчезновениях актеров, потом в облаке этом начала постепенно вырисовываться человеческая фигура.

Я осторожно выдвинулся из-за скрывавшей меня отворенной половники двери. Теперь и я почувствовал то ледяное дыхание, о котором рассказывал Львов и которое я отнес тогда на долю его возбужденного воображения. Через несколько секунд пары окончательно рассеялись, и передо мной предстала в белом, напоминающем саван одеянии супруга нашего командира. Обман был так полон, что, при других обстоятельствах, я готов бы был прозакладывать голову, что вижу ее саму. Та же прическа, брови, то же резкое очертание губ, тот же заостренный нос. Но я не дал себе времени разглядеть явление повнимательнее; я боялся, что крик удивления из уст моего товарища заставит духа немедленно скрыться. Я наскоро расстегнул сюртук так, чтобы свет фонаря прямо упал на явление, одним прыжком очутился рядом с духом и крепко обхватил ее за талию.

— Света! — закричал я. — Зажги лампу, Миша; мы посмотрим, что это за дух.

Мое неожиданное появление произвело удивительное действие. Дух издал отчаянный вопль, не имевший в себе ничего сверхъестественного, и после бесплодных попыток освободиться из моих железных объятий, тяжело, по-видимому, в обмороке, опустился мне на руки. В кабинетике за нами послышался топот и возня, как будто кто-то напрасно искал выхода; в столовой же поднялась такая беготня, точно на пожаре; но в ту минуту, как Львов чиркнул спичкой, чтобы зажечь лампу, в двери, ведущей во внутренняя комнаты, уже щелкнул замок.

При свете лампы открылась вся жалкая комедия. Дух оказался белокурой девушкой лет двадцати семи, с головы которой я довольно неделикатно сдернул черный парик. Поразительное же сходство с нашей командиршей было достигнуто не чем иным, как довольно грубой гримировкой, которая могла производить такой эффект только благодаря слабому, неопределенному освещению.

Из присутствовавших на спиритическом сеансе в комнате, к удивлению моему, остались только трое: мой друг Львов, один из молодых юристов, которых я видел накануне у Кнобеля, и пожилая, полная дама, онемевшая от ужаса, в которой я без труда узнал хозяйку дома, госпожу Барыкову. Остальные словно провалились сквозь землю, и причины их исчезновения ни для кого из нас не составляли загадки.

— Потрудитесь прийти в себя из вашего обморока, — сказал я духу, который все еще без движения лежал в моих объятиях. — Я не намерен делать вам никаких неприятностей, но желал бы только узнать некоторые подробности сеанса.

Слова мои оказали желаемое действие. Дух открыл глаза, испуганно осмотрелся кругом, потом высвободился из моих объятий и, рыдая, бросился на колени возле ног дамы. Я подошел к Львову, который, казалось, едва сдерживал свое негодование, а вчерашний молодой человек, по-видимому, также намеченный в жертвы, бросился в кабинетик, откуда со смехом вывел другую, дрожавшую всем телом молодую девушку.

— Я уж боялся, — сказал он, смеясь, — что разгневанные духи похитили нашего медиума. Жалко было бы, если б погиб такой прекрасный сценический талант.

Когда госпожи Барыковы убедились, что присутствующие готовы отнестись к происшедшему с юмористической стороны, они несколько оправились, и, со слезами и извинениями, дали нам все интересовавшие нас объяснения.

Нас повели в кабинетик, где, к довершению комизма, все еще продолжала играть таинственная музыка. Загадка скоро разрешилась: это был музыкальный ящик, покрытый несколькими толстыми пледами! Рядом с ним мы увидели маленький аппарат для воспроизведения из водяных паров таинственного облака; фонарь, которым он освещался, цепи и чугунные крышки, производившие жуткие, необычайные звуки. Та из сестер, которая изображала медиума, дала снова связать себя и показала, как она снимает повязки.

Но все это интересовало одного только юриста. Львов взял меня под руку и начал уговаривать поскорее уйти прочь. Мы наскоро расспросили еще, где скрывалась в начале сеанса старшая сестра, изображавшая духа, — которая, между прочим, оказалась актрисой по профессии; затем я извинился, что нарушил мирное течение сеанса, и мы вышли на улицу.

Минуть пять мы шли молча. Потом Львов остановился и разразился неудержимым смехом.

— Что за дурак я был! — воскликнул он, хохоча до слез. — Что за удивительный дурак!

Я ответил только, что не смею с ним спорить.

Барон Кнобель исчез бесследно из нашего города, и долго история со спиритическим сеансом оставалась тайной даже для наших товарищей. Я боялся, не без основания, что командирша не простит мне шутки с ее портретом. Но на мальчишнике, который мы задали Львову по поводу объявления его женихом Верочки Ростовской, он сам рассказал во всеуслышание, как был обманут.

Редакцией получено из Таганрога следующее любопытное письмо, которое считаем небезынтересным воспроизвести вместе с фотографией.

«М. г., г. редактор! Разрешите познакомить читателей Вашего журнала со следующим опытом из области спиритизма.

Весьма многим известно, а в особенности лицам, занимающимся спиритическими сеансами, что если несколько лил держат столик, то он через некоторое время приходит в движение, т. е. наклоняется взад и вперед, вертится, отвечает на вопросы и проч. Причем, особенной таинственностью обставлять сеанс нет надобности, — можно это производить и днем, и вечером при свете ламп. Это свойство — движение по внушению, я применил к особо устроенной столяром небольшой деревянной коляске простой конструкции, какая показана на снимке, причем двигательной силой был приделанный к ней внушаемый столик (механизм этой коляски, по своему личному соображению, позвольте не объяснять).