Бывших не бывает - Кароль Елена - Страница 52

Одинцов примчался спустя полчаса. Я только успела переодеться в домашние футболку и бриджи, чтобы лишний раз не нервировать сына Одина своим видом в халате, а в дверь уже нетерпеливо звонили. Взъерошенный, небритый, судя по покрасневшим глазам, легший поздно, Одинцов вновь излишне нервничал, начав прямо с порога требовать у меня объяснений.

— Успокойся! — Мне даже пришлось прикрикнуть, чтобы его запал стих и я смогла вставить свое веское слово. — У меня нет никаких новостей об Ольге, зато есть весьма интересные сведения о Виктории. Знакомо имя?

— Виктория? — Одинцов недоуменно моргнул, замер и через несколько секунд догадался, о ком конкретно я говорю. Неприязненно поморщился, отвел взгляд и неохотно буркнул: — Ну и?

— Ну и? — переспросила я слегка возмущенно. — Это все, что ты можешь сказать?

— А я что-то должен сказать еще? — сильнее скривился он. — Знаю я ее. И что? Что это меняет?

Как же с ними всеми сложно! Геката, дай мне сил и терпения!

— Меняет. — Я чувствовала себя древней наставницей, объясняющей неразумным детям прописные истины. — И очень сильно влияет на то, что я о тебе думаю, Одинцов.

Виктор изобразил равнодушие, и я бы с радостью выставила его за дверь, если бы не преследовала иные цели. Поэтому пригласила на кухню, где разлила по кружкам бодрящий травяной сбор, и первым делом поблагодарила:

— Не успела сказать спасибо за заботу о моем питании. — Моя мягкая улыбка и искренняя благодарность ввела его в ступор. — Давно мне никто завтраки не готовил…

— Да мне несложно было, — смутился Виктор, словно меньше всего ожидал от меня похвалы. — Это я тебя еще не благодарил за спасение, — и попытался пошутить: — Теперь я тебе еще и жизнь должен.

Я мигом воспользовалась его чересчур щедрым предложением и коварно усмехнулась.

— Уговорил. Но так и быть, разрешаю отдать извинением.

Одинцов нахмурился.

— И не передо мной, а перед Викторией.

— Нет.

Виктор аж зубы сжал — настолько ему претили мои слова и сама мысль об извинении. Но если он думал, что с легкостью избежит исполнения моей задумки, то глубоко ошибался. Я всегда добивалась поставленной цели.

— Почему?

Я напомнила сама себе психоаналитика из какого-нибудь зарубежного сериала, которые иногда посматривала под настроение. Только вместо кабинета у меня была кухня, а кушетку заменяли стол, стул и чай.

— Потому что. — Одинцов раздраженно скрипнул зубами. — И вообще — это не твое дело.

— Ошибаешься, мое. — Виктор негодующе сверкнул глазами, я же продолжала говорить спокойно и размеренно, при этом глядя на него в упор: — Оно стало моим с тех самых пор, когда ты, нервный и помятый, появился на пороге моей квартиры. Я занялась им именно по твоей просьбе. Но вот люди, которых я привлекаю к расследованию, не желают участвовать в нем, пока ты не извинишься перед ними за свое недостойное поведение и необоснованные оскорбления. А теперь удиви меня — докажи, что твое отношение к Виктории обоснованно и уж тем более достойно.

Сначала Одинцов молчал. Прожигал меня неприязненным взглядом, о чем-то думал, что-то решал и в конце концов выдал:

— Зачем тебе ее привлекать?

— Затем, что это мое решение и обсуждению оно не подлежит. — Мой тон стал резче, чем раньше. — Тебя интересует результат — и он будет. А пути достижения — моя забота. Так что давай, выскажись, я тебя внимательно слушаю.

И он высказался. Одинцова буквально прорвало. Практически как Викторию ночью. Только он намного меньше матерился, хотя и в его словах то и дело проскальзывало крепкое словцо. При этом Виктор не обошел вниманием и Олафа, изобразив его чуть ли не виновником всех своих бед. По всему выходило, что знакомы они давно. Так давно, что Виктор в те времена был еще довольно юн, пылок и горяч. И, о ужас, тоже участвовал в нескольких боях, заинтересовавшись увлечением старшего брата. Только в отличие от Влада Виктор считал арену баловством, тогда как Влад проводил в клубе каждую свободную минуту. Там-то они и приметили Викторию. Одновременно. Оба. Но если Виктору доставались лишь ироничные взгляды и насмешки от принцессы арены, то Владу — все обожание и комплименты.

— Я даже уроки на стороне брать начал, представляешь? — Виктор злился. На меня, на себя, на воспоминания, но все равно рассказывал и рассказывал. — Хотел всем доказать, что ничем не хуже брата! Выходил на арену, побеждал, но все равно она садилась рядом с ним и слушала только его! А затем его убили…

— Его убила собственная беспечность, — отрезала я категорично, не собираясь потворствовать этой лжи, взращенной на горе. — Инфаркт невозможно вызвать на пустом месте, и ты это знаешь.

— Инфаркта можно было избежать! — вспылил в ответ Одинцов и треснул кулаком по столу.

— Конечно! — фыркнула я прямо ему в лицо. — Если ровно сидеть на жопе и не вести ту жизнь, что вел твой брат. Вот только его никто не заставлял. Пойми ты это уже наконец! Каждый сам в ответе за свою жизнь! Ты не можешь удержать меня от приобретения мотоцикла, на котором разбивается каждый тысячный владелец, я не могу обезопасить тебя от женщин с венерическими заболеваниями, а это каждая сотая любительница тугого кошелька! В конце концов, ни один из нас не сумеет спасти соседа, который завтра полетит в Турцию, но его самолет рухнет уже на десятой минуте полета! Это случайность! Воля твоего кровожадного бога Одина, если тебе так легче воспринимается! Но уж точно не злой умысел Олафа или Виктории!

— Все сказала? — Виктор поджал губы и зло усмехнулся. — За упоминание о венерических инфекциях у женщин — спасибо. Но я более разборчив в связях. Если тебе это так необходимо, то я извинюсь. И не на такое шел ради дела. Но, будь любезна, — избавь меня от своих нравоучений, я уже не тот наивный юнец.

— Ну да. — Я презрительно усмехнулась. — Теперь ты стал обычным взрослым придурком, который не видит дальше собственного носа. Мне другое интересно, неужели ты не заметил, что в отличие от тебя Виктория не повзрослела ни на год?

— Заметил, — недовольно признался Одинцов спустя почти минуту и неприязненно скривился. — Но у вас, женщин, столько своих антивозрастных штучек, что не всегда разберешь: пионерка перед тобой или пенсионерка.

Я не стала сдерживаться и произнесла вслух то, что уже давно вертелось на языке:

— Ой, дура-а-ак… Одинцов, ты хоть иногда голову включай! Или у тебя в присутствии Вики работает лишь нижняя чакра? Она валькирия, идиот! Ей не интересны отношения с женатыми мужчинами! Она воительница Одина, бога вашего! — Я не удержалась и добавила еще пару крепких фраз, затем шумно выдохнула прямо в обескураженное лицо Виктора и уже спокойнее подытожила: — У тебя есть полтора часа на переосмысление. К двум ко мне подойдет Виктория, и ты извинишься перед ней за все, что наговорил в свое время. Можешь посидеть здесь, можешь прогуляться. Но если к двум не подойдешь и не извинишься так, чтобы она тебе поверила, — пеняй на себя.

И ушла в гостиную, чтобы не мешать ему собирать рухнувший мир обратно по кусочкам. Я понимала — ему будет непросто. Но иногда только так, хорошенько потыкав лицом в очевидное, можно заставить взяться за ум. Помогать не собиралась. И без этого разложила по полочкам все необходимое. Закончить он обязан сам, иначе грош ему цена как мужчине.

— Я прогуляюсь, — подавленно донеслось из коридора. — К двум подойду.

Просто кивнула, не став отвечать вслух. В этот момент я решала вопрос века: в чем пойти в клуб этим вечером. Платье отменялось, но джинсы казались мне тоже неуместными. В конце концов, устав думать, я распахнула шкаф и начала отодвигать в сторону то, что точно не подходило. Из оставшегося еще минут тридцать выбирала и в итоге остановилась на строгих черных брюках и черной водолазке. Буду мрачной леди в черном. Зато вся такая загадочная…

До назначенного времени оставалось еще около получаса, и я успела перекусить и помыть посуду. Первым явился Одинцов. Дверь я не запирала, и он просто вошел, хотя и стукнул для проформы о косяк. На часах было без пяти два, так что я лишь чинно кивнула, заодно предложив чаю. От него Виктор отказался, как и от остальных освежающих напитков. Подвинул стул к окну и сел к нему лицом, устремив задумчивый взгляд на улицу.