Бывших не бывает - Кароль Елена - Страница 64

Еще несколько секунд назад я была готова рвать и метать, но эти простые слова, произнесенные с такой убежденностью, словно иначе и быть не могло, вновь тронули меня до глубины души. И я растаяла. Расслабилась, выдохнула злобу, смешливо фыркнула Олафу в шею, взлохматила ему волосы в ответ и напоследок обняла его лицо ладонями. Встала на цыпочки и с улыбкой поцеловала в губы.

— Уговорил. И начнем, пожалуй, с покупки нижнего белья. Не щеголять же мне полдня по городу в одной мужской тунике?

В самом начале моих слов Олаф буквально лучился от счастья, но под конец его вновь перекосило. Меня резко перехватили за бедра, бессовестно пробрались руками под обозначенную тунику и, только лишь найдя лямку трусиков, шумно и откровенно осуждающе выдохнули.

— Я с тобой поседею, — ворчливо признался Олаф, одергивая тунику. — Нравится тебе меня нервировать?

— Нравится, — призналась я честно и снова его поцеловала, немного жалея, что поцелуи выходят лишь короткими и поверхностными. А затем с улыбкой сказала: — Повышаю собственную самооценку.

— Зачем? — Олаф удивился так искренне, что аж в груди защемило от переполнившего меня самодовольства. — Ты красивая, успешная, сексуальная, стильная, шикарная, элегантная… Да я могу до вечера перечислять все, что думаю о тебе! Уже неделю размышляю только о том, что сделать, чтобы ты смотрела только на меня! Общалась только со мной, обнимала и целовала только меня! Да я вообще план похищения разрабатывал!

— О-о… — Хотелось смеяться, и в то же время интуиция намекнула, что это не пустые слова, так что необходимо быть настороже. — Хомушка, да ты болен! Есть у меня знакомая, лечит одержимость…

— А может, я не хочу выздоравливать? — запальчиво заявил он, при этом прислоняя меня к ближайшей стене, придавливая своим телом и вновь пробираясь под тунику. — Может, мне нравится эта болезнь?

— Ну… Тогда… — Я не смогла подобрать нужных слов и в итоге просто пожала плечами. Заглянула Олафу в глаза и тихо произнесла: — Тогда будем болеть вместе. — Лукаво улыбнулась, буквально всем телом ощущая, как меня переполняет светом, идущим из сияющих глаз викинга, и закончила: — Но давай чуть позже, хорошо? Разберемся с этим чертовым делом и уйдем на больничный. Ты, главное, умирать не вздумай. Договорились?

— Договорились, — согласился со мной Олаф, загадочно сверкнув глазами, и мы наконец отправились по магазинам.

Так как свободного времени у нас было не очень много, то я не стала никого больше мучить: ни себя, ни Олафа. Сразу же назвала адрес торгового центра, где обычно делала покупки, и достаточно быстро приобрела необходимый минимум. По настоянию Олафа начала с нижнего белья, которое меня сразу же заставили надеть под тунику. Второй покупкой стало легкое летнее платье длиной ниже колена и с более чем скромным декольте. И вновь меня вынудили надеть его вместо туники. Было смешно и одновременно нелепо подчиняться чьим-то требованиям, но я решила, что это не стоит моих нервов, и уступила. Затем настал черед повседневных платьев, брюк, джинсов, футболок, блузок и обуви. По две-три вещи из каждой категории, и вот уже моя кредитка намекает, что пора заканчивать, а Олаф похож не на сурового викинга, а на притомившегося, сплошь обвешанного пакетами и откровенно-женатого викинга.

Этот эпитет пришел ко мне настолько неожиданно, что следующие несколько минут я задумчиво изучала его со всех сторон, косила на него взглядом и все никак не могла решить, нравится мне это или нет. Так далеко я еще не заглядывала.

Но ведь и правда. Что я хочу от него? Уж точно не мимолетных поцелуев и всего лишь объятий. Вот только… Имею ли право?

Я не понимала, когда все стало настолько серьезно, что уже нельзя было думать только о себе и своих желаниях. Неделя — и все перевернулось с ног на голову. А что дальше? Олаф ведь не просто так упомянул о детях. Уверена, он ждал от меня намного большего, чем сухого «нет». Но…

— Все в порядке? — Обеспокоенный вопрос Олафа застал меня врасплох, и я подняла на него растерянный взгляд.

Как признаться, что я бессмертна? Как сказать, что не смогу дать ему все то, чего он желает? И желает ли? Или это мое расшалившееся воображение забежало туда, куда вообще не ведут ни одни пути?

— Айя? Что случилось? Не нравится?

Мы как раз зашли в спортивный бутик, где я подбирала себе удобный немаркий костюм для предстоящей операции, как глобальные мысли захватили мой разум.

— Нет… — качнула головой и вернула модель обратно на стойку. — Не в этом дело. Задумалась кое о чем.

Развивать мысль не хотелось, хотя я видела, как заинтересованно прищурился Олаф. Нет. Сначала я сама должна понять, на что готова пойти и чем поступиться ради нас. Если «мы» вообще есть. Так что — нет. Точно нет. Да и кто знает, может, мы вообще не переживем понедельник? И даже мое хваленое бессмертие не спасет меня от злодеяний колдуна. Так что в бездну сомнения, я буду жить здесь и сейчас!

— Так, пожалуй, примерю это. — Я улыбнулась почти естественно и даже подмигнула задумчивому викингу. — Разрешаю подсмотреть процесс примерки. Идешь?

После приобретения костюма, который мы примеряли в четыре руки аж целых десять минут, настал черед кед и носков. С этим мы управились быстрее, и уже через несколько минут Олаф созванивался с Одинцовым и уточнял, когда тот сумеет подъехать в клуб. Сошлись на получасе, так что у нас как раз оставалось время, чтобы самим доехать до места и даже выпить по чашечке чая в ожидании гостя.

Встречу Олаф решил провести в кабинете Тора, где я уже побывала не так давно. За время моего отсутствия в нем ничего не изменилось, разве что к нашему приходу как раз накрыли стол для легкого перекуса, и я не упустила возможности отведать новых вкусностей.

Виктор пришел на встречу не один. В то мгновение, когда он вошел в сопровождении Виктории, я почему-то сразу поняла, что последние сутки не прошли для двух Ви даром. На скуле Виктора всеми цветами радуги переливался синяк, под бровью имелся свежий кровоподтек с небольшим рассечением, кроме того, он едва заметно прихрамывал, стараясь не сильно нагружать правую ногу. Виктория же сияла аки маков цвет, прижимаясь к Одинцову, точно новобрачная. При этом ее волосы находились в откровенном творческом беспорядке, помада на губах частично отсутствовала, зато схожего цвета «нечто» наблюдалось на шее Одинцова. А также на воротничке рубашки и даже, кажется, на мочке уха.

После тщательного осмотра парочки сразу же захотелось предложить обоим лимон, а валькирии закусить его еще и хреном, но я одернула себя и лишь приветливо улыбнулась. Радоваться надо чужому счастью, а не завидовать, Айя. И ковать свое, чтобы не исходить желчью на окружающих.

Пока я уговаривала себя, что все в порядке, и стремительное сближение двух Ви не помешает задуманному, Олаф предложил гостям присесть и рассказать о своем деле. При этом викинг с осуждением цыкнул на Викторию, когда та хотела приземлиться на колени к Одинцову, и буквально заставил ее сесть рядом.

Удивительно, но валькирия сильно не сопротивлялась и даже не огрызнулась, прильнув к Виктору, вместо того, чтобы наказать Олафа за вмешательство.

Кажется, дело намного серьезнее, чем я предполагала.

— Итак… — Олаф, как и я, озадачившись несвойственным для Виктории поведением, предпочел переключить внимание на Виктора. — С чем пожаловал?

— С извинениями, — натянуто улыбнулся Одинцов, при этом едва заметно поглаживая пальцы Виктории, лежащие на его бедре. — Семь лет назад я поступил как эгоист, обвинив окружающих в том, в чем не было их вины. Айя, — мне достался благодарный кивок, — открыла мне глаза на многое, и я наконец нашел в себе силы признать, что был не прав. Каждый сам в ответе за свою жизнь. Влад знал, что болен, но все равно отправился на арену. И сейчас я понимаю, что для него не было большей чести, чем умереть в бою. Он… — Виктор тяжело вздохнул, но все равно закончил почти ровно: — Он был настоящим сыном Одина, славным воином и, уверен, сейчас пирует с нашими предками в Вальхалле. Я понимаю, что давно опоздал с извинениями. Понимаю и то, что если я потерял брата, то ты — друга и соратника. Я помню, как вы дружили. Помню и то, каким потерянным ты был, хотя я старался не обращать на это внимания и уверял себя, что это все ложь и обман. Но лгал лишь я сам себе. — Виктор на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а когда открыл, то смотрел на внимательно слушающего его Олафа прямо и уверенно. — Я знаю, былое не вернуть и друзьями нам не быть, но я пришел с просьбой. — Одинцов покосился на меня. — Разрешите мне участвовать в операции. Виктория рассказала мне о ней, и я хочу вам помочь.