Путешествие на Запад. Том 3 - Чэн-энь (Чэнъэнь) У - Страница 114
- Предыдущая
- 114/148
- Следующая
– Отчего же это великий князь так разгневался? – притворился удивленным Сунь У-кун.
– Да он и сейчас еще злится, – отвечал бесенок. – Ты бы сходил к нему и спел свои псалмы. Может быть, он сменил бы гнев на милость – вот было бы хорошо!
Сунь У-кун попрощался и сразу же побежал прочь, а бесенок пошел своей дорогой, продолжая бить в гонг. Тут у Сунь У-куна возникло злодейское намерение. Подняв свой посох, он повер – нул обратно, нагнал бесенка и так хватил его по затылку, что у бедняги голова раскололась, брызнула кровь и выскочили мозги; кожа на шее лопнула, а позвоночник вылез наружу.
Тогда Сунь У-кун убрал свой посох, и его охватило раскаяние.
– Эх, зря я поспешил! – огорченно сказал он. – Даже не спросил чертенка, как его зовут! Ну, делать нечего! Достану-ка из его сумки грамоту о войне и засуну ее в рукав, а желтый флаг и медный гонг спрячу в придорожной траве.
Но когда он собрался было потащить за ноги труп бесенка, чтобы сбросить его в горный поток, он услышал, как что-то звякнуло. Оказалось, что это была служебная табличка в золотой оправе, которая выпала из-за пояса. Надпись на табличке гласила:
«Предъявитель сего – доверительное лицо в чине сяосяо по имени Юлай Юцюй – «Приходи, когда зовут, и ступай, когда пошлют». Приметы: рост – пять четвертей; лицо прыщавое, без усов и бороды. Сию табличку носить при себе на всем пути следования, без оной считать самозванцем».
– Значит, этого подлеца звали Юлай Юцюй – Приходи, когда зовут, и ступай, когда пошлют! – смеясь, проговорил Сунь У-кун. – Но после моего удара посохом его можно назвать «Ушел и больше не придет»!
Сунь У-кун снял табличку с пояса бесенка, засунул ее себе за пазуху, а затем хотел было столкнуть труп в горный поток, но, представив себе ужасный дым и огонь, которые он только что видел, раздумал и не решился даже искать пещеру дьявола. Он быстро поднял посох, пронзил насквозь бесенка и, подхватив его труп, помчался обратно, чтобы сообщить пока о своем первом подвиге. В пути он успел подумать да поразмыслить, а потом со свистом прибыл в Пурпурное царство. Между тем Чжу Ба-цзе, который расположился перед парадным залом Золотых колокольчиков и охранял покой царя и Танского монаха, невзначай повернул голову и вдруг заметил в воздухе Сунь У-куна, тащившего бесенка.
– Вот тебе на! – огорченно произнес он. – Если бы я принес беса, мне бы это не посчитали за заслугу!
Не успел он это сказать, как Сунь У-кун прижал книзу передний край облака и сбросил мертвого бесенка прямо к ступеням зала. Чжу Ба-цзе подбежал к нему, ударил его своими граблями и громко воскликнул:
– Это заслуга моя, почтенного Чжу Ба-цзе!
– Какая же заслуга? – спросил Сунь У-кун.
– Провести меня вздумал? Не выйдет! – закричал Чжу Ба-цзе – У меня есть доказательство! Видишь на бесе девять отверстий? Это от моих граблей.
– А ты погляди лучше, есть ли у него голова?
– А он таким и был, без головы, – возразил Чжу Ба-цзе. – Я еще подумал, почему это он даже не вздрогнул, когда я хватил его граблями…
– Скажи, где наставник? – перебил его Сунь У-кун строго.
– Он сейчас в парадном зале беседует с правителем.
– Попроси его сюда!
Чжу Ба-цзе поспешно вошел в зал и кивнул головой Танскому монаху. Тот сейчас же встал и вышел из зала. Сунь У-кун сунул в рукав наставнику грамоту о войне и сказал:
– Спрячь у себя и пока не показывай правителю!
Не успел он произнести эти слова, как показался сам правитель, который тоже вышел из зала и направился к Сунь У-куну со словами:
– Преосвященный отец монах! Рад твоему прибытию! Что можешь сообщить мне о дьяволе?
Сунь У-кун, указывая рукой, ответил:
– Разве это не черт-оборотень здесь у ступеней крыльца? Ведь это я убил его.
– Несомненно, это черт-оборотень, – сказал правитель, – но не Сай Тайсуй. Того я видел собственными глазами. Он ростом больше одного чжана, а плечи у него в пять раз шире, чем у простого смертного. Лицо с золотистым блеском, голос громоподобный. Разве похож он на этого заморыша?!
Сунь У-кун рассмеялся.
– Выходит, ты, правитель, знаком с дьяволом! Верно, это не Сай Тайсуй, а бесенок, посланный глашатаем. Мы встретились с ним в пути, я убил его и доставил сюда, чтобы доложить о первой удаче.
Правитель расхохотался:
– Ладно, ладно, ладно! – с удовлетворением проговорил он. – Зачтется тебе как первая заслуга! Я много раз посылал гонцов добывать сведения об этом дьяволе, но никто из них не мог сообщить ничего определенного. А ты, преосвященный монах, впервые взялся за это дело и уже изловил бесенка, да еще успел вернуться сюда! Ты и в самом деле владеешь волшебными чарами!
Обратившись к слугам, царь приказал:
– Подать сюда подогретого вина! Отблагодарим почтенного монаха за его заслугу!
– Пить вино не такое уж важное дело, – молвил Сунь У-кун. – Ты лучше скажи мне вот о чем. Когда ты расставался со своей Золотой царицей, не оставила ли она тебе каких-нибудь вещиц на память? Дай мне что-нибудь.
Слова «вещицы на память» словно ножом вонзились в сердце правителя, он не сдержался, и слезы заструились по его лицу.
Вот что поведал он Сунь У-куну:
– Государь мой, – начал утешать его Сунь У-кун. – Зачем так убиваться? Ведь ты находишься в кругу своих близких! Если от твоей милой царицы у тебя ничего не осталось на память, то не может быть, чтобы в ее покоях не было ничего любимого ею. Дай мне хоть что-нибудь.
– А зачем тебе? – поинтересовался правитель.
– Видишь ли, – отвечал Сунь У-кун. – Этот дьявол дей – ствительно обладает огромными чарами. Я видел, как он напускает дым, огонь и песок. С ним в самом деле будет не легко справиться. Но, положим, я одолею его, все равно царица не пожелает последовать за мной, так как совершенно меня не знает. Она поверит мне лишь в том случае, если я передам ей одну из ее любимых вещиц. Тогда я легко смогу доставить ее сюда. Теперь ты понимаешь, почему я хочу взять с собой такую вещицу.
– Во дворце Солнца Золотой царицы, в ее покоях, хранятся четки из чистого золота, – сказал правитель. – Она никогда с ними не расставалась, но, так как в праздник Лета полагается носить разноцветные нити, она сняла свои любимые четки. Сейчас они хранятся в шкатулке. Мне тяжело смотреть на них, так как они напоминают мне ужасную разлуку. Всякий раз, глядя на эти четки, я вспоминал ее прелестное, словно выточенное из яшмы, личико, и здоровье мое сразу же резко ухудшалось.
– Хватит говорить об этом, – остановил его Сунь У-кун. – Вели лучше принести золотые четки. Если тебе не жаль, дай две штуки, если жаль, я возьму только одну.
Правитель тут же приказал Яшмовой царице принести четки. Она вынесла их и передала царю. Увидев четки, царь несколько раз воскликнул:
- Предыдущая
- 114/148
- Следующая
