365 (СИ) - Либрем Альма - Страница 35

Игорь посмотрел на часы в кабинете. Она до сих пор не научилась закрывать свой собственный на ключ, и он только раздражённо опёрся о край стола, глядя на дверь и выжидая. Стук становился отчётливее, яснее, но Регина прошла мимо кабинета, заглянула в каждую комнату, вне всяких сомнений, пустую, потому что никто не захочет сидеть на работе с восьми утра, и наконец-то зашла к себе.

Для сегодняшнего дня она выбрала своё самое любимое платье, тёмно-бордовое и сигнализирующее о дурном настроении, и не менее любимые туфли, в которых, кажется, только ходить по человеческим спинам. Подобный вид, конечно, был призван вызывать испуг у понимающего сотрудника, но Игорь проявил удивительную стойкость. Сегодня он даже отказался распрощаться со стандартным офисным видом и обменять его на обыкновенную одежду; Регину это, кажется, раздражало. Может быть, она чувствовала себя на своём месте менее уникальной.

— Никого нет на работе, — отметила она, переступая через порог собственного кабинета с таким видом, будто бы идёт покорять мир. — Ни одного человека. А ведь я вчера в обед ясно всех уведомила, что нас ждёт переделка графика.

— И девять рабочих часов.

— Да, — пожала плечами она. — Девять рабочих часов. Вы не справляетесь. Или вы хотите, чтобы всех уволили? Так я это сделаю, Игорь. Ты можешь ручаться за себя, как за специалиста, что найдёшь работу. Они — нет.

— Я могу, — кивнул Игорь. — А ещё я могу ручаться за неправомерность этого заявления. Такую же, как и те листики с подписью, чтобы не торчать в чужих кабинетах. Это не включено в договор. Пустые угрозы.

— Ты сам ими пользовался, — отметила Регина. — И ничего страшного.

— Кто виноват, что они поверили? — Игорь поймал на себе раздражённый, сосредоточенный женский взгляд и подумал, что, может быть, начальница — куда большая стерва, чем ему казалось раньше, пока не было конфликтов. — А в этот раз кто-то соизволил прочитать контракт, поделиться этим открытием с остальными… к тому же, у нас нет чётких сроков на сдачи этапов проекта, кроме тех, что выставляют лиды. Или у вас, Регина Михайловна, будет какое-то новшество, изменение в договоре?

— Мне это не нравится, — её голос, обычно довольно строгий, теперь звучал чуть мягче. — И меня не устраивают те изменения, которые произошли во время моего отсутствия.

Игорь выдержал её взгляд без особых усилий. После истерик Веры и матери, женщин куда более эмоциональных и, впрочем, способных действовать на нервы тоже с завидным постоянством, Регина не казалась ни страшной, ни даже угрожающей. Она хотела поступать так, как ей нравилось, он — и ещё половина офиса, — отказывались действовать по этим правилам. В чём же проблема?

— Неужели, — продолжила она, — какая-то обыкновенная девчонка станет причиной развала таких замечательных деловых отношений?

Игорь, улыбнувшись, только пожал плечами.

— Возможно, — подтвердил он. — Всё в ваших руках, Регина Михайловна, как у мудрой, опытной руководительницы.

Она не сжала зубы, не зашипела и даже не превратилась в змею, хотя последнее, кажется, собиралась сделать в первую очередь. Она только скрестила руки, почти зеркально отображая его собственную позу, и смотрела в глаза, словно ждала какого-то ответа. Игорь молчал, она — тоже, пока терпение женщины наконец-то не оборвалось:

— Мне не нужны войны с моим коллективом, — заявила она. — Ты стал себе слишком многое позволять.

— Я напомню: я два года не был в отпуске, сидел на работе днём и ночью и действительно начинаю испытывать раздражение от этих требований, — кивнул Игорь. — Но что будет, Регина Михайловна, если ваш годовой проект, который тоже скинули мне на голову, сорвётся?

Она сглотнула.

Игорь знал, что это больше всего походило на шантаж. Но раздражение, копившееся, наверное, достаточно давно, сейчас не хотело отступать.

— Мне надо будет, — решила она сменить тему, — отъехать ещё раз на достаточно внушительный срок. Я была уверена, что могу на тебя положиться, Игорь. Ты — лучший из всех, кто когда-либо на меня работал. Я действительно это ценю.

— В таком случае, Регина Михайловна, будьте добры, перестаньте мешать работать, — ответил он. — И тогда, возможно, логично вернуться и к вопросу о вашем отъезде.

— Ну и зачем тебе отпуск?

— А вам отлучаться?

— Несносный мальчишка! — выдохнула она, хотя разница в возрасте была не настолько радикальной, чтобы допускать менторский тон, да и подобную фамильярность.

Она обошла его, добралась всё-таки до своего места и опустилась в большое офисное кресло, кажется, с облегчением откинувшись на удобную спинку. Игорь не проявил особого сочувствия, и когда Регина совсем по-домашнему сбросила туфли, словно у неё сильно устали ноги, и закрыла глаза, прищурилась, как человек, у которого очень болит голова. О своих проблемах она рассказывать, разумеется, не собиралась, но и уменьшать требования тоже не хотела, потому, открыв глаза, не смогла скрыть мелькнувшее раздражение, отражавшееся, вопреки её желанию, в чертах лица.

— Раньше мы действительно сотрудничали более… легко, — отметила она, словно этот факт должен был кого-то пристыдить. — Но, предположим, я откажусь от идеи с изменением графика. Но…

— Регина Михайловна, вам нравится издеваться над коллегами? — не удержался от вопроса Игорь. — Оставьте всё, как было. Мы всегда успевали.

Она посмотрела на него с холодным прищуром, словно пыталась сконцентрировать свой взгляд, но не смогла, а после вдруг кивнула, даже без особых возражений, так, словно один короткий разговор её утомил, и потянулась к сумке, рылась в ней, будто бы пыталась там что-то найти и наконец-то добыла телефон.

— Иди, — промолвила она. — Пусть ходят на девять, как и привыкли. Мне всё равно, — такая резкая перемена настроения могла вызвать только удивление, но Игорь не стал ничего спрашивать — пусть делает всё, что хочет, лишь бы никого не трогала. Регина же, сосредоточившись на ответе кому-то, кажется, и забыла о его присутствии: и впервые Игорю показалось, что причина её отсутствия была не настолько уважительной, как он раньше мог подумать.

14 июня 2017 года

Среда

Обеденный перерыв, нынче не затягивающийся больше чем на полчаса — Лёшина команда подходила к дедлайну, третья группа как раз ставала на новый проект, четвёртая — просто отставала от положенного графика, а Игорь со своими банально не привык сидеть по четыре часа и пить кофе, — оказался шумным. Саша, теперь не отказывающаяся садиться с ним за один стол, молча смотрела в свой стакан, дожидаясь, пока чай хотя бы немножко остынет.

Игорь засыпал на ходу. После вчерашней стычки с Региной на него снизошло вдохновение аж до двух часов ночи, и сейчас, переделав работу как минимум на три дня вперёд, он спал на ходу, но не явиться в офис, тем не менее, не мог. Съест же и не подавится, причём откат пойдёт не на него самого, а на команду.

— Я сейчас выключусь, — он сделал большой глоток кофе, обжигая гортань, но это прийти в себя ни капельки не помогло. — На месте. Какое ж паршивство — эта работа на девять утра… — а Регина ещё хотела на восемь! — Ты в сколько выключила?

— В двенадцать, — повинно ответила она. — Магнус потребовал идти спать, и я вынуждена была подчиниться.

Магнус — кот, признаться, исключительный, — мог и по голове дать, если откажешься выполнять его условия, так что Игорь понимал: Александра вынуждена была слушать кота в столь жизненно важных вопросах.

Как бы это не уснуть?

— Зачем я тут сижу? — философски спросил Игорь. — К следующему этапу не перейти, пока остальные нас не догонят.

— А заготовка?

— Забудь, — махнул головой он. — Мне ещё переделать архитектуру и вычитать ту гадость, которую мне принесут. Поможешь?

— Помогу, — послушно кивнула Александра. — Если это будет в моих силах.

— Тебе повезло, — Игорь опять отпил немного кофе, скривился — всё ещё слишком горячий, напиток не доставлял ни капли удовольствия, а вот ожогу весьма способствовал. — Ты пришла на свежий проект. Когда я устроился сюда на работу, на меня повесили какую-то гадость, которой было уже полтора года, и сказали вникать. Ничего хорошего с того добра выйти просто не могло, и с проекта мы того слетели, но на работе я каким-то образом задержался, — потому что тогда, как говорила Регина, она видела потенциал. Или создавала себе, впрочем, должников, которые потом соглашались работать без отпуска и без отдыха, до самого последнего дня.