Исповедь Плейбоя (СИ) - Субботина Айя - Страница 29

‍Мы просто обнимаем друг друга и в унисон напоминаем, что плакать нельзя, потому что может поплыть макияж, и тогда журналисты раздуют из простых женских сантиментов настоящий скандал в богатом семействе.

— И еще вот… - Мама отстраняется, достает из своей сумки еще одну коробочку, на этот раз красиво упакованную и с визиткой под ленточкой.

Это подарок от Лизы: месяц назад тетка закрутила роман с итальянским виноделом, укатила к нему на Риверу и вышла там замуж. Так Руслан исчез из моей жизни даже призрачным шансом всплыть вновь, несмотря на мой запрет.

Мать ни разу не спрашивала о тех моих словах о мужчине между мной и Лизой, и мы больше не поднимали тему моей грубости, но сейчас она ждет, пока я открою подарок, как будто это станет невербальным знаком моего шанса найти примирение. Ни мне, ни тетке не нужен худой мир, но она сделала это ради своей сестры, а я сделаю ради матери.

Это кольцо: красивое кольцо с красивым серо-голубым камнем. Не бриллиант – слишком велик – но вещь явно винтажная и наверняка дорогая. Чтобы порадовать мать, тут же одеваю его на указательный палец, давая себе обещание снять, как только вернусь домой и спрятать так далеко, чтобы даже случайно не найти.

Есть вещи, в которых я никогда не смогу найти примирения с собой.

И то, что Лиза сделала его своей промокашкой – главная из них.

Даже если он сам выбрал такую жизнь.

Мама предлагает вернуться к гостям, пока Юра нас не хватился, но я задерживаюсь еще на пару минут. Собираю на палец ремешки туфель, разминаю щиколотки и уговариваю себя продержаться до конца вечера. Еще пара часов – и цирк уродов прекратится, а я смогу вернуться в свою квартиру к своему псу.

Кое-как заставив себя снова надеть обувь, выхожу из временного убежища.

Что-то сильно, как кол, вонзается прямо в сердце.

Запах? Знакомые движения плеч у мужчины в другом конце коридора? Два шага, которые почти скрывают его из виду?

«Руслан?» - оглушительно ору я, но только в своей голове и разрываюсь от противоречий: привлечь его внимание или дать уйти, раствориться, как один из тех снов, в которых он иногда появляется просто чтобы лежать рядом и держать меня за руку.

‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌Еще шаг – и он исчезнет, а я не побегу.

Нужно просто открыть рот и позвать, но вместо этого пячусь назад, надеясь, что пустой кабинет выдержит и осаду против моей личной слабости.

Кладу пальцы на ручку двери, опускаю до упора вниз. Щелчок звучит, как выстрел, но она не поддается.

Руслан поворачивает голову – и мы, как Пушкин с Дантесом взводим пистолеты.

— Привет, Кошка, - его прицельный смертельный «выстрел».

«Я думала, что бежала от тебя, но я бежала к тебе…»

Я толкаю дверь, чтобы спрятаться от него.

Несколько раз дергаю ручку, и каждый раз она со щелчком опускается до упора, но дверь по-прежнему плотно закрыта. Как будто сама судьба нарочно играет против меня и ломает даже те вещи, которые просты в устройстве, и работают без промашек и поломок. Как то ружье в финальной сцене пьесы, которое не может не выстрелить, но все равно дает осечку.

Я знаю, что он рядом: шаги почти не слышно, но я чувствую жжение в венах от того, что жадно глотаю ртом накалившийся между нами воздух.

Сколько не было «нас»? Четыре месяца.

И я все равно не смогла потерять.

Руслан просто стоит сзади. Достаточно близко, чтобы я чувствовала, как он тонкой струйкой выдыхает воздух мне в затылок, как будто одного выстрела было мало и обязательно нужно сделать контрольный. Краем глаза вижу, что он держит руки в карманах брюк и с облегчением перевожу дух.

— С кем ты здесь? Лиза замужем. – Разве с такого нужно начинать разговор? Господа, а почему бы и нет?

— Забыла, что я? - не щадит он. – С той, кто заплатила.

Зачем-то киваю, и снова до упора опускаю ручку двери. И снова ничего.

— Магнитный ключ, - подсказывает Руслан и я только теперь замечаю характерную поверхность сканера. – С днем рождения, Кошка.

Я почти верю, что сейчас он подарит мне что-нибудь, но вместо этого чувствую прикосновение пальцев к шее: почти невесомое, почти эфемерное, как отголосок приятного сна, в котором у меня есть Амстердам в снегу, мужчина в белом шарфе и прикосновение костяшек его пальцев к моей замерзшей обветренной щеке.

Руслан тянет за цепочку: она впивается в кожу на горле и приходится чуть наклониться назад. Голова сама находит удобное место у него на плече возле самой шеи.

— Красивое платье, - говорит Руслан, наклоняясь губами к моему плечу. – Совсем тебе не идет.

— Ты придурок, - выдыхаю я, кожей чувствуя его ухмылку.

Я просто иду: высоко-высоко в гору, за облака, на последнем вздохе карабкаюсь по крутой лестнице прочь из своей ровной серой реальности без штормов и бурь. Дохожу почти до самого пика, до отметки, куда можно вонзить флаг покорителя Вершины – и без сожаления, без страховки падаю вниз.

Мне нужен этот мужчина, нужно глотнуть его жизнь. Даже если в острой потребности нет ни логики, ни здравого смысла.

— Повторяешься, Кошка. – Он так и не поцеловал мое плечо, но каждый звук из его горла проникает под кожу невидимыми чернилами. – Придумала бы что-то получше.

— Зачем ты пришел?

— Хотел тебя увидеть.

— Четыре месяца… Придурок. Какой же ты придурок…

— Когда приедешь? – Он накручивает цепочку на палец и золото сдавливает шею удавкой, убивая все потуги к сопротивлению.

— Не приеду.

— Серьезно?

— Достань свою чертову руку из кармана и обними меня.

— Не хочу испортить твое гениальное платье, - смешок мне под кожу, и плечо сводит боль потребности почувствовать укус.

— Одно ты уже испортил. – Плотнее, всей спиной к нему, растекаюсь по твердой груди, наощупь, как слепая, нахожу запястье его спрятанной в кармане руки, цепляюсь пальцами в ремешок часов.

— Тогда ты была на моей территории, Кошка, - напоминает Руслан. – Хочешь щеголять перед гостями затраханная и голая?

— Звучит как обещание, - сквозь искусанные губы, выстанываю больную фантазию всех последних месяцев.

— Как ты заебала шпарить высоким штилем, Кошка.

Мы оба слышим шаги, оба синхронно поворачиваем головы друг к другу.