Исповедь Плейбоя (СИ) - Субботина Айя - Страница 31

Поэтому, когда мы сейчас смотрим друг на друга, мы прекрасно понимаем, кто он – а кто я. И все вроде бы понятно и прозрачно, кроме того факта, что мое имя ему знакомо не просто как имя «Руслан». Как будто он уже слышал обо мне. От Эвелины. Но это абсурд, потому что даже если бы она хотела ему рассказать о том нашем приключении и что сбежала ко мне с собственной свадьбы, разве стала бы называть имя?

— Ви, слушай, это правда даже не смешно, - с явной издевкой говорит этот Неутомимый член.

И вот еще одна вещь, о которой я тоже буду молчать до самой могилы.

Мне не нравится, что он называет ее «Ви». Как будто собачонку свистком. Даже если это их милая семейная нежность, меня корежит просто от того, как небрежно он сокращает Кошкино имя до двух поганых букв.

— Юра, по-моему, лучше вернуться к твоим гостям, - предлагает Эвелина.

— К твоим гостям, Ви, - исправляет он, и я мысленно ржу в полный голос.

Ты такой тупой, что даже не понял, о чем она.

— Нет, Юра, именно к твоим гостям! – выпаливает она так хлестко и громко, что барабанные перепонки молят о пощаде. – Это твой праздник, твое торжество больших денег, и там, - тычет пальцем в сторону зала, откуда раздается ор ведущей в микрофон, - твои гости. Не мои. Мне все это не нужно!

— Отлично, Ви! – Неутомимый вскидывает руки. – Просто супер! Хорошая девочка решила устроить бунт. Ладно, солнышко, давай поговорим о подарках. Хочешь, - он брезгливо кивает в мою сторону, - подарю тебе вот это? Ну раз уж ты в курсе, что он такое, то зачем стесняться? Захотелось погулять, маленькая? Давай, сниму тебе мальчика на ночь.

«Молчи, Руслан. Просто, блядь, молчи…»

— Даже не… - пытается остановить мужа Эвелина, когда он лезет в карман за кошельком.

Начинает демонстративно отсчитывать банкноты, смотрит на меня, ухмыляется, и добавляет еще. Вынимает сложенную вдвое сумму, зажимает между пальцами и водит ею у меня перед носом.

Он сказал: «Хочешь, подарю тебе вот это?»

— Что, мало? – Неутомимый достает еще пару банкнот и тянется, чтобы сунуть их мне.

Но, облом, я без пиджака, и подачку он может затолкать себе в задницу, если так уж хочется показать всему миру, какое он богатое дерьмо.

— Слушай, а если я хочу посмотреть, как ты ее будешь жарить – это вдвое дороже?

— Заткнись! – выкрикивает Эвелина.

Если я подниму руку – я не опущу ее, пока не выбью ему все зубы.

Мне по херу, что он там говорит обо мне. Хоть в третьем роде, хоть как угодно. Я могу проглотить, потому что слышал и не такое говно. Но он намеренно унижает ее, а ведь Эвелина, даже если нас вштыривает друг от друга, как девственников, не изменяла ему со мной. Она просто сбегала из своей реальности в мою. И даже сегодня, хоть я намеренно перешагнул границу и почувствовал, что Кошка готова уступить, я почти уверен, что завтра она передумает и снова исчезнет из моей жизни.

Поэтому…

Я не подниму руку. Мы трое прекрасно знаем, чем это кончится.

— На сегодня я занят, - говорю спокойно и сухо, так, чтобы членоголовый понял – ни хрена он меня не достанет. – И я не работаю в семейных заказах. Еще вопросы?

Я просто перетяну его внимание, чтобы он отвалил со своей грязью от Кошки. Пусть прет на меня – вообще плевать. Просто еще один охуевший от вседозволенности мудак, который, как говорила моя бабушка: «Где сядет, там и слезет».

— А я хочу, чтобы ты был не занят, понял?

Он намеренно провоцирует меня толчком в плечо. Пользуется тем, что немного выше. Наверняка думает, что раз я проститутка, то в руках ничего тяжелее собственного хуя не держал. Держал, и морды бил, и самому частенько прилетало. Спортивное прошлое, за которое я навеки буду благодарен своему отцу, который привел меня в боксерскую секцию. Как раз перед тем, как погиб.

Я открываю рот, чтобы сказать этому недоноску, что мне плевать на его «хочу», но взгляд цепляется за его локоть, на котором вдруг оказывается ладонь Эвелины. Она разворачивает его к себе и громко, явно с большой амплитуды, дает ему по роже.

Голова Неутомимого откидывается на сторону. Он явно не ожидал. Пару секунд тратит на то, чтобы вернуть голову в прежнее положение – и толчком, двумя руками в плечи, отбивает Эвелину обратно к стене.

Она просто налетает на нее спиной, даже не пытаясь притормозить. Глухой звук удара затылком, и я успеваю поймать последнюю искру разума в ее гаснущем взгляде, прежде чем Кошка падает на пол сбитой кеглей.

Я все-таки поднимаю руку. Сжимаю кулак на одних только рефлексах.

И бью так сильно, что костяшки сразу в хлам об его зубы за мягкими, как у бабы, губами.

И бью еще раз, хоть он уже шатается, и кто-то там, в конце коридора, истошно вопит с призывами о помощи.

Когда меня за руки хватают какие-то молодчики, я уже точно знаю, что по крайней мере, даже если меня живьем похоронят в леске, которого нет на карте, на том свете я от всей души позлорадствую, когда эта тварь пойдет к стоматологу вставлять искусственные зубы.

****

Я знаю, что ничего хорошего дальше не будет. Пока Неутомимый хлопает глазами как пустоголовая кукла, его охрана заламывает мне руки и без лишнего шума выводит на улицу через черный ход. Было бы наивно полагать, что они устроят расправу на виду. Мало ли у кого из гостей взбрыкнет совесть, и рука потянется к телефону вызвать полицию или просто сделать съемку для ютуба.

Мне все равно. Даже когда тот, что справа, рассчитанным тычком под ребра заставляет мои легки сжаться от острой боли. Моего минутного замешательства достаточно, чтобы он достал из кармана кастет, с расстановкой надел его на руку.

Последнее, о чем я думаю – Эвелина. Надеюсь, она не очень сильно ударилась головой. Мне плевать на себя, но почему-то не плевать, если у нее будет шишка.

Последнее, что я вижу – занесенный над моей головой кулак с железными «зубами».

И глухой удар в висок.

Меня приводят в чувство, поливая лицо из бутылки с минералкой. Голова болит, правый глаз почти не открыть от запекшейся крови и отека. К горлу подкатывает тошнота: похоже, меня и правда крепко притаранили. Мысли путаются в хлам, и даже когда двое амбалов рывком ставят меня на ноги, я все равно не сразу чувствую твердую поверхность.

Пахнет дождем и пожухлыми листьями, земля под ногами немного проседает.

Значит, точно привезли закапывать под березкой.

Это только в боевиках с Крепким орешком герой может сопротивляться даже когда его скрутили под руки, как восточного пленника. На самом деле, это просто мишура, красивая сказочка для киношного эффекта. Всем нужны не убиваемые герои, никто не любит слабаков. Невозможно вырваться, когда от удара по голове в башке не мозги, а каша. И тем более нельзя сделать это с заломленными за спину руками.