Исповедь Плейбоя (СИ) - Субботина Айя - Страница 5

Сначала уезжают родители Юры, потом – мои. На прощанье мама целует меня в висок и предлагает встретиться завтра и сходить на выставку модного фотографа.

Стоит нам остаться одним, Юра с облегчением тяжело выдыхает через плотно сжатые губы и достает телефон. Снова взгляд вниз, снова быстрый перебор пальцами по большой диагонали дорого флагмана.

— У тебя красивый лоб, - говорю я, на этот раз сознательно улыбаясь максимально лживо, когда Юра встречает мою реплику удивленным взглядом. – Просто я вижу его чаще, чем твое лицо. Если нарисовать на нем глаза и рот, ты сможешь трахать кого-то по телефону и быть со мной, и почти ничего не изменится. Представляешь?

— Ты не надела кольцо, - говорит он, явно чтобы просто придраться. Потому что мы оба знаем, что в моей идиотской шутке нет ни капли шутки.

— Я его потеряла. – На этот раз у меня почти оскал.

— Хорошо, Эв, никаких проблем. – Он с силой ударяет ладонью по столу, и посетители за соседними столиками неодобрительно косятся в нашу сторону. – Могла просто сказать, что оно тебе не понравилось, и я бы купил другое.

Он уже забыл, что обещал отвезти меня к ювелиру и подправить размер.

Что делают нормальные парочки, когда у них разлад? Они говорят, орут друг на друга, спускают пар, занимаются сексом и просто пытаются мириться. Что делаем мы с Юрой? Мы идем в ресторан и запиваем это дерьмо дорогим вином.

— Я сама куплю кольцо. – Промокаю губы салфеткой, встаю. Я люблю его. По-настоящему, как умею, но сейчас я как раз в том настроении, когда запросто могу вынуть из сумочки пистолет и прострелить его поганое черствое сердце. И пока меня маятником качает из одной эмоции в другую, нужно просто сбежать. – Не нужно тратиться, Юр. Лучше закажи своей матрешке салонное наращивание ресниц. Ей буренкин взгляд нужнее, чем мне еще одно бесполезное кольцо.

Пока я иду через зал, пока дежурно благодарю администратора, сердце отчаянно хочет, чтобы Юра догнал меня, обнял, прижался сзади всем телом. Сказал банальщину, от которой у других сводит зубы, а я готова есть большой ложкой, не закусывая. Вроде: «Давай мириться, маленькая» или «Ну прости, солнышко». Но никто меня не останавливает, и когда я все-таки изменяю своей выдержке и оглядываюсь, Юра снова весь в телефоне.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Ну и чего ты ее не снял? – говорит Сашка, глядя вслед уходящей красотке, которую я только что матами послал к ее ненаглядному.

Он – мой «коллега», но изредка подрабатывает барменом потому что в агентстве его услугами пользуются не то, чтобы часто. Сашка – заднеприводный. У него есть «жена» - парень, с которым он живет уже примерно три месяца, и у них типа_любовь. Но при этом у них никаких проблем с тем, что Сашка кормит семью, время от времени давая трахать свою жопу другим мужикам. Я не судья и не Мистер нравственность, но глядя на эту сладкую парочку хочется выразиться словами медвежьей мудрости: «Это неправильные пчелы, и они носят неправильный мед».

— Потому что у нее на лбу написано: «Люблю своего мужика», - отвечаю я, опрокидывая в себя еще рюмку текилы. Слизываю соль с кожи между большим и указательным пальцем и бросаю взгляд на телефон.

Сегодня вечер субботы. Юля уже должна быть дома. И обычно она звонит мне около восьми. Если я свободен – приезжает, и иногда остается до утра. Но уже половина десятого, а от нее нет даже сообщения. Именно сегодня, когда моя рыжая Юлька нужна мне, как снотворное, ее просто нет. И некому заглушить проклятое «Иди к мамочке» в моей голове.

Сашка молча наполняет стопку еще раз, укладывает ладонь на стойку и ведет ею в мою сторону. Приоткрывает, и говорит:

— Тебе это явно нужно, чувак.

Синяя капсула. Он щелчком подталкивает ее по ближе. Зажимаю подарок пальцами, рассматриваю и вдруг соображаю, что уже два часа накачиваюсь текилой практически на голодный желудок, и меня ни капли не проняло.

— Я не торчок, ты же знаешь.

— А я тебе и не предлагаю дурь.

Сашка почти обижается. Он вроде и не слащавый, но вот смотришь на его ужимки, на то, как рожу корчит или глазами стреляет, и сразу понятно – стопроцентный пидор. Но в принципе он единственный, с кем я могу разговаривать, когда у меня начинается депра.

— И всякое дерьмо я тоже не глотаю.

— Это, - он кивает на пилюлю в моих пальцах, - краски. Хорошие дорогие краски. Выпиваешь – и через полчаса жизнь прекрасна и удивительна. У тебя профессиональное выгорание, Руслан. Всех иногда кроет и всем иногда нужен парк аттракционов.

Профессиональное выгорание? Он серьезно сказал эту хуету?

Я все-таки немного пьян, потому что собственный вязкий смех раздается в ушах с секундной задержкой. И вслед за ним на экране возникает имя: Рыжая.

— Юлька, ты где? – Я почти не разбираю ее слов, потому что они тонут в грохоте музыки на заднем фоне.

— У подружки День рождения, - кричит она. И уже не мне, а кому-то в сторону: - Да, буду, еще, то же самое!

— Ты бухаешь там что ли?

— Я провожу время с подругами.

Рядом с ней басит мужской голос, и я практически впечатываюсь ухом в трубку, чтобы разобрать хоть пару слов. Но это бесполезно, конечно же.

— Руслан, я перезвоню. Не скучай, красавчик.

Она отключается раньше, чем я успеваю сказать, что уже тысячу раз просил не называть меня «красавчиком». Зато у меня есть повод перезвонить, но Юля не отвечает. А я никогда не набираю один и тот же номер два раза подряд.

Тяжело сказать, что мы с Юлькой такое. У химеры из секса без обязательств, односторонней любви, старой дружбы и агонизирующего кучу лет развода нет и не может быть точного названия. Мы познакомились на третьем курсе. Она меня сразу сожгла. Одним взглядом посадила на поводок. Я тогда полгода вообще, как чумной ходил – света белого из-за своей Юльки не видел. Сделал предложение, она согласилась. Мы поженились. Полгода жили душа в душу на съемной квартире. А потом она как-то за ужином сказала, что наш брак ее обременяет, не дает развиваться. Что, мол, она как птица, которую не отпускают в теплые края. Сказала буднично, жуя приготовленный мною ужин. У нас не было детей, мы не успели нажить никакое совместное имущество, и через месяц развелись.

И начался лютый пиздец. Потому что Юльку поперли с подработки, и она осталась без денег, и никуда не могла съехать с квартиры, которую со своих скудных доходов оплачивал все-таки я. Мы были в разводе, но регулярно сталкивались в универе и возвращались в одну квартиру, ужинали за тем же старым пошарпанным столом, ели из тех же щербатых тарелок, а потом трахались на том же скрипучем продавленном диване. И примерно через пару месяцев такой жизни Юлька сказала, что теперь ей нормально.