Лунный свет - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 47

Ее дыхание было прерывистым, когда она ослабила хватку, нежно отпустила его, а потом неловко вытерла руку о свои штаны.

— Окей, — сказал он хрипло. — Примерно тридцать секунд. Наверное, мне должно быть стыдно.

Джулия засмеялась, не в силах остановиться.

Он поднял голову от ее шеи и, оторвав от стены лишь одну руку, потянулся и взял ладонь, которой она держала его член. Не отпуская ее взгляда, он поднес ее руку к губам и поцеловал в центр ладони.

Внутри у нее все оборвалось.

Вау.

Кривая улыбка появилась на его губах, когда он прижал ее ладонь к своей груди, и она уже не понимала, что происходит.

— Я стою в коридоре с голой задницей, и мне все равно.

Джулии должно было быть не все равно, но она могла лишь вновь рассмеяться.

— Хорошо, что только мы не спим. Ну, мы и призраки.

— Да. Черт возьми, мисс Хьюз. — Он прижался лбом к ее лбу и прерывисто вздохнул. — Кажется, я хочу, чтобы вы остались.

Его слова потрясли ее, перевернув все вокруг. Она не знала, случилось ли это оттого, что ей понравилась эта идея, или потому, что он, вероятно, ничего не имел в виду под этим. Или, может быть, потому, что вместе с прохладным воздухом, овевавшим их тела, к ней мстительно возвращался здравый смысл.

О боже.

Что, во имя всего святого, было с ней не так? Она поклялась, что никогда больше не расправит эти трепетные крылья, особенно не в коридоре, где на них мог наткнуться кто угодно.

Джулия оцепенела и отвела взгляд, но сделала ошибку, посмотрев вниз. Боже правый, он все еще был огромным, даже после разрядки. Ладно, она не собиралась думать об этом, сфокусировавшись на его плече.

— Я…

— Не говори, что этого не должно было случиться. — Его голос звучал жестко, когда он склонился в сторону, глядя на нее. — Не говори, что ты сожалеешь об этом или что я должен это забыть.

— Не указывайте мне, что мне говорить.

— Не стой тут, притворяясь, будто то, что только что случилось, не было, мать его, удивительно для нас обоих, хоть и кончил только я.

Джулия открыла рот.

— Вау. Ваше эго поистине безгранично.

— Эго тут ни при чем. — Он склонил голову в другую сторону, когда она отвела взгляд, чтобы поймать его снова.

— Я доподлинно знаю, что ты наслаждалась этим так же, как я.

— Да неужто?

— Да, — парировал он. — Откуда я знаю? Потому что это в первый раз, когда ты неудержимо рассмеялась, с той ночи в баре. Ты смеялась так, будто действительно была рада. Это был настоящий смех, как и несколько секунд назад я видел настоящую улыбку.

Джулия начала было возражать, но закрыла рот, вздохнув полной грудью.

— А то, как ты целовала меня? Это нельзя подделать, и ты уж точно не целовала меня так, будто собиралась сожалеть об этом.

Боже. Он был прав. Она ненавидела его за это, и все, что ей было нужно прямо сейчас, — уйти. Она должна была привести свои мысли в порядок.

— Это неважно. — Она выдернула свою руку и выскользнула из-под его протянутой руки, отойдя от него. — Этого не должно было случиться.

— Может быть, должно было. — Люциан покачал головой, поворачиваясь к ней и подтягивая штаны. За что она была искренне благодарна. — Ты об этом не думала?

— С чего бы? — Не веря, она всплеснула руками. — Я работаю на вас… на вашу семью. Технически вы — мой босс. Это, — она указала на него рукой, — было буквально последней вещью, о которой мне следовало бы думать.

Он нахмурился.

— Кому какое дело, работаешь ты на нас или нет. Это не имеет значения для меня или моих братьев. Имеет значение лишь то, чего мы хотим.

Скрестив руки, она сделала шаг назад.

— Мир так не работает. Имеют значение другие вещи.

Он шагнул вперед, в мгновение ока сократив расстояние между ними.

— Именно так и работает мой мир.

Джулия изумленно уставилась на него, потому что, в самом деле, как она должна была ответить на это? Но потом он удивил ее еще раз. Зажав руками ее щеки, он склонил голову и поцеловал ее… поцеловал так же, как в первый раз. И глупая, глупая, глупая Джулия не оттолкнула его. Она открылась ему, как одна из тех диких роз, что цвели в саду.

Люциан все еще держал ее, когда сказал:

— И, мисс Хьюз, вы теперь в моем мире.

Уголь покрывал его пальцы и часть ладони. Слабые черные пятна виднелись на голой груди.

Он понятия не имел, как появились там эти полосы. Его глаза устали, а спазм в шее не добавлял удобства, но когда он откинулся назад и, наконец, посмотрел на то, что дали ему последние несколько часов, боль стала не более чем досадным недоразумением.

Предпочесть уголь краскам — блестящая идея. Было что-то более интимное в эскизе углем, может быть потому, что его пальцы находились ближе к бумаге, и он использовал их для растушевки мельчайших деталей. Это было романтичное искусство. Люциан всегда так считал, более теплое и порочное, чем масло и кисть.

Взгляд Люциана блуждал по холсту.

Он начал набросок сразу же, как вернулся в комнату. Не спал. Ничего не пил и не ел. Прошли часы, и хотя в комнате не было окон, он знал, что солнце недавно перевалило зенит.

В ответ на него смотрела Джулия: изящная линия подбородка и пышные обводы губ были отображены в темно-серых пятнах и штрихах. Он запечатлел ее лицо за секунду до того, как она поняла, что сотворила с ним.

Брови ее были расслаблены, глаза смотрели исподлобья. Ресницы казались далекими от совершенства, но легкий изгиб губ, который занял у него более часа, был совершенно точен. Это была небрежная улыбка, расслабленная и довольная. Это была самая красивая улыбка, какую он когда-либо видел.

Остальное в ее образе он заимствовал из памяти и воображения.

Люциан изобразил ее полулежа на боку, с маленьким кулачком под головой. Простыня закрывала ее бедра, падая набок, обнажая одну икру. Ее живот и грудь были обнажены, мягкие волны были намечены и затенены углем. Она была Венерой, его личной, персональной Венерой.

Мисс Хьюз наверняка стукнула бы его, если бы увидела это.

Он ухмыльнулся.

Оно бы того стоило.

Бросив уголь в стоящий рядом лоток, он встал и поднял руки, растягивая напряженные мышцы. Затем вышел из комнаты, чувствуя себя в миллион раз яснее, чем когда входил в нее. Целая вечность прошла с тех пор, как он проводил в своей мастерской ночи напролет.

И это было похоже на пробуждение.

Мэдди и он получили свой талант от матери. Она была художницей, способной вдохнуть жизнь в любой рисунок, был ли он сделан простой ручкой или самой дорогой кистью для масла.

Но было еще кое-что, отличавшее его и сестру от братьев.

Быстро приняв душ и переодевшись, он пошел наверх. Нечто невероятное происходило с ним, когда он бежал по ступенькам. Странная смесь нервозности и предвкушения овладела им. Его шаги замедлились, уголки губ опустились.

Он действительно нервничал перед встречей с Джулией?

Потерев ладонью грудь, он направился по коридору.

Когда в последний раз он нервничал перед встречей с женщиной? Он не мог вспомнить.

Проклятье.

Неуверенный, что думать об этом, он завернул за угол и увидел: дверь в комнату сестры открыта.

Мэдди сидела за мольбертом. Боже. Он все еще не мог поверить, что его сестра сидит и рисует. Все благодаря идее Джулии. Это означало, что, возможно, она была права и насчет Дэниела. Как бы он ни хотел, чтобы тот держался подальше, если это поможет его сестре, он убедит братьев разрешить ему визиты.

Его взгляд метнулся туда, где в соседнем кресле сидела Джулия. Она наблюдала за его сестрой, покусывая нижнюю губу. Выглядела она измученной и как будто потерянной в собственных мыслях.

Люциан невольно задался вопросом, не переживает ли она из-за прошлой ночи.

Было самоуверенно считать, что в ее жизни больше ничего не происходит, но он мог бы поспорить, что именно об этом она и думала. Возможно, составляла список причин, по которым это не должно было произойти.