Волшебные сказки. Преступление лорда Артура Сэвила (Илл. Ж. М. Зинченко) - Уайльд Оскар - Страница 8

Но как-то все время выходило, что ему не удавалось заняться своими цветами. Друг его Мельник то и дело являлся к нему и отсылал его куда-нибудь с поручением или уводил с собою помочь на мельнице. Порой Маленький Ганс приходил в отчаяние и начинал бояться, как бы цветочки не решили, что он совсем позабыл о них, но он утешал себя мыслью, что Мельник — его лучший друг. «К тому же он собирается подарить мне тачку, — добавлял он в подобных случаях, — а это удивительная щедрость с его стороны».

Так и работал Маленький Ганс на Мельника, а тот говорил красивые слова о дружбе, которые Ганс записывал в тетрадочку и перечитывал по ночам, потому что он был очень прилежный ученик.

И вот однажды вечером, когда Маленький Ганс сидел у своего камелька, раздался сильный стук в дверь. Ночь была бурная, и ветер так страшно завывал и ревел вокруг, что Ганс принял поначалу этот стук за шум бури. Но вот снова постучали, а потом и в третий раз, еще громче.

— Верно, какой-нибудь несчастный путник, — сказал себе Ганс и бросился к двери.

На пороге стоял Мельник с фонарем в одной руке и толстой палкой в другой.

— Милый Ганс! — воскликнул Мельник. — У меня большая беда. Мой сынишка упал с лестницы и расшибся, и я иду за доктором. Но доктор живет так далеко, а ночь такая непогожая, что мне подумалось: не лучше ли тебе сходить за доктором вместо меня, я ведь собираюсь подарить тебе тачку, и ты, по справедливости, должен отплатить мне услугой за услугу.

— Ну конечно! — воскликнул Маленький Ганс.

— Это такая честь, что вы пришли прямо ко мне! Я сейчас же побегу за доктором. Одолжите мне только фонарь. На дворе очень темно, и я боюсь свалиться в канаву.

— Я бы с удовольствием, — ответил Мельник, — но фонарь у меня новый, и вдруг с ним что-нибудь случится?

— Ну ничего, обойдусь и без фонаря! — воскликнул Маленький Ганс. Он закутался в большую шубу, надел на голову теплую красную шапочку, повязал шею шарфом и двинулся в путь.

Какая была ужасная буря! Темень стояла такая, что Маленький Ганс почти ничего не различал перед собой, а ветер налетал с такой силой, что Ганс едва держался на ногах. Но мужество не покидало его, и часа через три он добрался до дома, в котором жил доктор, и постучался в дверь.

— Кто там? — спросил доктор, высовываясь из окна своей спальни.

— Это я, доктор, — Маленький Ганс.

— А что у тебя за дело ко мне, Маленький Ганс?

— Сынишка Мельника упал с лестницы и расшибся, и Мельник просит вас поскорее приехать.

— Ладно! — ответил доктор, велел подать лошадь, сапоги и фонарь, вышел из дому и поехал к Мельнику, а Ганс потащился за ним следом.

Ветер все крепчал, дождь лил как из ведра. Маленький Ганс не поспевал за лошадью и брел наугад. Он сбился с дороги и попал в болото, очень опасное. Там бедный Ганс и утонул в глубокой трясине. На другой день пастухи нашли Маленького Ганса в большой яме, залитой водою, и отнесли его тело к нему домой.

Все пришли на похороны Маленького Ганса, потому что все его любили. Но больше всех горевал Мельник.

— Я был его лучшим другом, — говорил он, — и, по справедливости, я должен идти первым.

И он шел во главе погребальной процессии, в длинном черном плаще, и время от времени вытирал глаза большим носовым платком.

— Смерть Маленького Ганса — большая утрата для всех нас, — сказал Кузнец, когда после похорон все собрались в уютном трактире и попивали там душистое вино, закусывая его сладкими пирожками.

— Во всяком случае, для меня, — отозвался Мельник. — Я ведь уже, можно считать, подарил ему свою тачку и теперь ума не приложу, что мне с ней делать: дома она только место занимает, а продать — так ничего не дадут, до того она изломана. Впредь буду осмотрительнее. Теперь у меня никто ничего не получит. За щедрость всегда приходится расплачиваться.

— Ну, а дальше? — спросила Водяная Крыса, помолчав.

— Это все, — ответила Коноплянка.

— А что сталось с Мельником?

— Понятия не имею, — ответила Коноплянка. — Да мне, признаться, и не интересно.

— Вот оно и видно, что вы существо черствое, — заметила Водяная Крыса.

— Боюсь, что мораль этого рассказа покажется вам неясна, — обронила Коноплянка.

— Что покажется неясным? — переспросила Водяная Крыса.

— Мораль.

— Ах, так в этом рассказе есть мораль?

— Разумеется, — ответила Коноплянка.

— Однако же, — промолвила Водяная Крыса в крайнем раздражении, — вам, мне кажется, следовало сказать об этом наперед. Тогда бы я просто не стала вас слушать. Крикнула бы «гиль!», как тот критик, и все. А впрочем, и теперь не поздно.

И она завопила во всю глотку: «Гиль!» — взмахнула хвостом и спряталась в нору.

— Интересно, какого вы мнения об этой Водяной Крысе? — осведомилась Утка, приплывая обратно. — У нее, конечно, много хороших качеств, но во мне так сильно чувство материнства, что стоит мне увидеть убежденную старую деву, как у меня на глаза навертываются слезы.

— Она, кажется, обиделась, — ответила Коноплянка. — Я рассказала ей историю с моралью.

— О, этого никогда не следует делать, — заметила Утка.

И я с ней вполне согласен.

Замечательная Ракета

оролевский сын намерен был сочетаться браком, и по этому поводу ликовал и стар и млад. Приезда своей невесты Принц дожидался целый год, и вот наконец она прибыла. Эта была русская Принцесса, и весь путь до самой Финляндии она проделала в санях, запряженных шестеркой оленей. Сани были из чистого золота и имели форму лебедя, меж крыльев лебедя возлежала маленькая Принцесса. Она была закутана до самых пят в длинную горностаевую мантию, на голове у нее была крошечная шапочка из серебряной ткани, и она была бела, как снежный дворец, в котором она жила у себя на родине. Так бледно было ее лицо, что весь народ дивился, глядя на нее, когда она проезжала по улицам.

— Она похожа на белую розу! — восклицали все и осыпали ее цветами с балконов.

Принц вышел к воротам замка, чтобы встретить невесту. У него были мечтательные фиалковые глаза и волосы, как чистое золото. Увидав Принцессу, он опустился на одно колено и поцеловал ей руку.

— Ваш портрет прекрасен, — прошептал он, — но вы прекраснее во сто крат! — И щеки маленькой Принцессы заалели.

— Она была похожа на Белую розу, — сказал молодой Паж кому-то из придворных, — но теперь она подобна Алой розе. — И это привело в восхищение весь двор.

Три дня кряду все ходили и восклицали:

— Белая роза, Алая роза, Алая роза. Белая роза, — и Король отдал приказ, чтобы Пажу удвоили жалованье.

Так как Паж не получал никакого жалованья вовсе, то пользы от этого ему было мало, но зато очень много чести, и потому об этом было своевременно оповещено в Придворной Газете.

По прошествии трех дней отпраздновали свадьбу. Это была величественная церемония: жених с невестой, держась за руки, стояли под балдахином из пунцового бархата, расшитого мелким жемчугом, а потом был устроен пир на весь мир, который длился пять часов. Принц и Принцесса сидели во главе стола в Большом зале и пили из прозрачной хрустальной чаши. Только истинные влюбленные могли пить из этой чаши, ибо стоило лживым устам прикоснуться к ней, как хрусталь становился тусклым, мутным и серым.

— Совершенно ясно, что они любят друг друга, — сказал маленький Паж. — Это так же ясно, как ясен хрусталь этой чаши! — И Король вторично удвоил ему жалованье.

— Какой почет! — хором воскликнули придворные.

После пира состоялся бал. Жениху и невесте предстояло протанцевать Танец розы, а Король вызвался поиграть на флейте. Он играл из рук вон плохо, но Никто ни разу не осмеливался сказать ему это, потому что он был Король. В сущности, он знал только две песенки и никогда не был уверен, какую именно он исполняет, но это не имело ни малейшего значения, так как, что бы он ни делал, все восклицали: