КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 10

Стрелковский кивнул — он думал так же.

— В-третьих, — продолжала Люджина, — он рассказал несколько легенд про то, как создавались боевые инсектоиды и о том, как император и боги должны были привести армию в новый богатый мир. Судя по всему, к вторжению готовились давно. И еще, насколько я поняла — он, Игорь, очень косноязычен, — они ждали открытия порталов, и порталы открылись организованно, вокруг каких-то волшебных камней. Не все волшебные камни, по его словам, сработали, да и принцип работы он не смог объяснить, и вряд ли его знает. Но, по всей видимости, стоит ожидать еще прорывов. И в запасе у них еще много войск. Он не врет, он искренне верит в то, что говорит. Другое дело, что вера не гарантирует правды.

— Странно, что при вложенном знании языка он так плохо изъясняется, — задумчиво произнес Стрелковский.

— Это как раз объяснимо, — откликнулась Люджина, глядя из окна машины на сверкающий огнями Иоаннесбург. На улицах было многолюдно и шумно, и не верилось, что с двух сторон страна зажата клещами иномирянских армий, что где-то прямо сейчас идут жестокие бои и умирают солдаты и простые рудложцы.

— Люджина? — позвал Игорь Иванович. Капитан очнулась, потерлась носом о высокий меховой воротник:

— А, да. Извините, засыпаю. Думаю, проблемы с изложением у него потому, что их собственный язык куда проще. В нем нет падежей и склонений, а тха-нор говорит, перекладывая свою речь на нашу. Вот и получается ограниченная форма. В любом случае даже с этой ограниченной формой я вытащу из него все возможное.

Они доехали до дома. Люджина дремала в кресле, и ее дыхание раздувало мех на воротнике, и Игорь, припарковавшись во дворе, пару минут подождал, глядя на нее.

Удивительно самодостаточная. Дробжек вполне могла бы прожить без него, уйдя в свои леса, и не нужен он был ей как опора. Но отчего-то же она выбрала его…

Будить ее не хотелось, но он все же осторожно коснулся ее плеча и проговорил:

— Люджина, просыпайтесь. Приехали.

Она потянулась, не открывая глаз, едва слышно промычала что-то.

— Почему вы не хотите выйти за меня замуж? — серьезно спросил он у ее розовой щеки и носа — всего, что выглядывало из пышного мехового воротника.

— Шеф, — простонала она глухо и угрожающе, так и не открывая глаз. — Вы прямо сейчас хотите услышать ответ на этот срочный вопрос?

— Хотелось бы, — он едва сдержал улыбку, так потешно она сердилась.

Северянка зевнула и наконец-то открыла глаза. И некоторое время внимательно разглядывала молчащего Стрелковского — пока он не потянулся к ней и не поцеловал. И мирно-сладким был тот поцелуй.

— Вы же умный, Игорь Иванович, — сказала она ему в губы, когда он чуть отстранился. Сказала с улыбкой, повернулась и нажала на ручку двери. — Сами догадаетесь.

— Опять ваши психологические штучки, — проворчал он, выбираясь из машины. Люджина услышала, довольно кивнула.

— Они, шеф. Они самые.

Они проводили Анежку Витановну, которая все прошлые дни гостила у Игоря дома, и нескольких северян из бывших пленных до телепорт-вокзала Иоаннесбурга. Там царил хаос. Множество людей толпилось у телепортов — все спешили перейти туда, куда было нужно, пока снова не начнутся перебои.

Из портала, над которым было написано "Великая Лесовина-Иоаннесбург" спешно выносили тяжело раненных, тут же дежурили скорые городских госпиталей. Обратного прохода пришлось подождать.

— Мам, может, не пойдешь? — безнадежно и тихо спросила Люджина у Анежки Витановны, закутанной в плотный пуховик, в каких-то камуфляжных теплых штанах, шапке, плотных рукавицах и с тяжелым рюкзаком на спине.

— Не малодушничай, Люджинка, — строго сказала Анежка Витановна, притянула ее к себе, поцеловала в лоб, потрепала по голове. Приманила к себе потенциального зятя, похлопала его по плечу.

— Вы берегите себя, Анежка Витановна, — попросил Игорь Иванович. Мама Дробжек отмахнулась.

— Да что мне сделается?

— Мало ли что, — усмехнулся Игорь. — Вы у нас женщина боевая. Вон пленный тха-нор в жены взять грозится.

— Козел он, а не тха-нор, — сказала старшая Дробжек с явным и серьезным омерзением. — Пропалывать от таких надо нашу землю, Игорь Иванович. Я-то сама не боец, так хоть ребятам помогу — будут накормлены и обстираны.

— Открыли, Анежка, — вмешался в разговор один из северян, Милослав Вотжеч, поглядывая на засветившийся портал. Часть бывших пленных еще находилась в королевском лазарете, куда их определили по протекции Стрелковского, там же лежала и молоденькая медсестра Элишка, а Вотжеч от лечения отказался и все эти дни рвался обратно, на свой Север.

Ну, — Анежка Витановна тоже оглянулась на засветившийся портал, — правда пора нам, пора. Будет связь и где зарядить телефон, позвоню. Не реви, Люджинка. Не реви, кому говорю. Ребенок размазней родится.

Она еще раз стиснула дочь, у которой предательски покраснели глаза, в крепких материнских объятьях, и направилась к телепорту вслед за товарищами, не оглядываясь. А Люджина со вздохом задрала голову, проморгалась и тоже отвернулась.

— Пойдемте домой, Игорь Иванович, — позвала она. — Устала, сил нет, а завтра опять с этим старовековым хвастуном говорить…

Игорь кивнул и взял ее за холодную руку.

— Пойдем, — согласился он. — Домой.

Вторая половина марта, Дармоншир, Марина

Почти две недели я уже не видела Люка. Месяц март уже перешагнул через середину, а муж мой только иногда появлялся в фортах, не соизволив даже на минуту заглянуть к семье.

Ко мне.

Прошла эйфория от появления у дверей замка мобильного госпиталя и от того, что Люк так быстро исполнил мою просьбу. Благодаря ему, у нас теперь было достаточно лекарств и оборудования, но мы все еще отчаянно нуждались во втором хирурге и других специалистах, потому что весь врачебный персонал замка работал на износ.

Теперь я жалела, что не попросила его остаться хотя бы на завтрак, не поговорила с ним немного. "Знаешь, я скучаю, — сказала бы я. — Я хочу впиться в тебя ногтями и кричать, так я скучаю".

Я обманывала себя. Вряд ли я удержалась бы от того, чтобы не укусить его в очередной раз.

Люк, конечно, был занят жизненно важными делами. Это я понимала, как и то, что он не прячется от меня и тоже предпочел бы быть рядом, пусть наша жизнь в последнее время напоминала поле битвы, чем готовиться к битвам реальным.

А они приближались. Мы привыкли к глухой отдаленной канонаде, доносящейся сквозь буйно обрушившуюся на Дармоншир весну: отряды, обороняющие соседнее графство, продолжали отступать, прикрывая в панике бегущих жителей. Я видела потоки машин на шоссе — некоторые из них заезжали к нам за срочной помощью. Лица моих охранников тяжелели с каждым днем, и капитан Андрей Осокин, начальник моей почетной гвардейской тридцатки, на пару с Леймином провели нам с леди Лоттой и Маргаретой подробнейший инструктаж о том, как действовать в случае приближения иномирян к замку.

Мы собрались в малой гостиной, усевшись на одной софе и сложив руки на коленях, как гимназистки, и слушали мужчин, а потом отвечали на вопросы — куда бежать, что брать, где прятаться…

— Госпожа герцогиня, — почтительно и резко говорил мне Осокин — долговязый, со светлыми глазами и светлой щетиной на остром подбородке, — план вашей персональной эвакуации согласован с его светлостью. Вы должны понимать, что при первой же команде обязаны использовать амулет-переноску. Если она не сработает — а это вполне может случиться из-за сбоев в телепортации, — мы через подземный ход вместе с семьей герцога выведем вас к листолетной стоянке. Главное — никакой самодеятельности. Вы моя госпожа, и я подчиняюсь вам, но только не в военной обстановке.

Уж не знаю, почему он так упирал на мою вероятную самодеятельность. Возможно, до него дошли слухи о моем побеге для спасения Кати?

— Не беспокойтесь, капитан, — примирительно проговорила я. — Я буду послушна, как овечка, обещаю.