КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 15

— Так надо, — без обиды пророкотал Нории. — Чувствую, что надо.

— Раз надо, так делай, — уже спокойно ответил Мастер. — Только не забудь рассказать молодому Дармонширу об ограничениях. Чтобы он на радостях не расслабился. Помогать тоже надо с умом, чтобы твоя помощь не стала поленом в его погребальный костер, — он задумчиво потеребил кончик красной косы. — Я вот тоже занимаюсь помощью одному юнцу. Звезды, что ли, так над нами встали, Нори-эн?

Вей Ши

За последние пару недель внук императора Йеллоувиня убедился, что родись он крестьянином, жизнь его была бы куда легче и приятнее.

Послушники и монахи обители Триединого который день по утрам копали грядки и сажали картошку, капусту, тыкву… и много чего еще сажали, поднимаясь до восхода солнца — ибо работать на дневной жаре было невозможно. Вей Ши вставал еще раньше, потому что стоило пропустить хоть день тренировок, и тело становилось деревянным, непослушным. Он занимался с шестом, потом съедал огромную тарелку просяной каши с кунжутным маслом и медом — и если ночью не уходил на охоту, ему, оголодавшему, трудно было дотерпеть до наступления завтрака. А потом шел копать.

Настоятель обители был доволен и вслух строил планы попросить у Владыки Четерии еще пахотных земель и сажать пшеницу, чтобы монахи могли печь хлеб для страждущих. И Вей Ши, угрюмо работая лопатой, думал о том, что он пусто тратит свою жизнь и что Мастер, видимо, решил посмеяться над ним.

Впрочем, через несколько дней принц заметил, что работа на земле погружает его в предмедитативный транс и на удивление расслабляет. Но, увы, все достижения на ниве самоконтроля, полученные на огороде, разбивались, когда он выходил с метлой в храмовый двор, понимая, что вот вычистит тут все, и снова придется ему спускаться в город к болтливому невыносимому старику Амфату. Даже навязчивая девочка, гостья Мастера, не приносила Вей Ши столько головной боли, как этот старик.

Девочка, к слову сказать, за своими вещами не вернулась. И никто за ними не пришел. Они так и лежали в келье Вей Ши — пюпитр, альбом, грифели, краски. Он как-то вечером от нечего делать взялся просмотреть альбом, и с тех пор периодически возвращался к нему. Было чем очароваться: уверенной рукой девчонка делала наброски и огромных величественных пейзажей, и маленького плетения какой-нибудь ограды на мостике; смотрели со страниц альбома на императорского внука лица жителей Песков — выразительные, живые, не приукрашенные. Вот старуха с покрытой головой, а на узловатых руках — кольца, золото, и улыбка молодая, задорная, вот двое чернявых детей смотрят друг на друга с детской любовью, а вот рыбак, прикрыл глаза, то ли спит, то ли вот-вот дернет удочку. Оказались здесь и изображения Четери — с разных сторон, неполные, словно девочка рисовала частями, чтобы потом собрать конструктор. Были в альбоме изображения лиц и ее отца, и Владыки Нории с женой, и каких-то девушек, смутно показавшихся Вей Ши знакомыми и похожих друг на друга.

Маленькая гостья Мастера красоту понимала и умела ее запечатлеть. Осознавал Вей Ши и то, что она добра, просто и доброта эта ее плебейская, и жалость вызывали раздражение. Он даже вспомнил ее имя — Ка-ро-ли-на. Слишком длинно, грубо, тяжеловесно. Не то, что имена дев его родины, похожие на пение соловья или флейты.

Но альбом он просматривал. А иногда и сам брался за грифель и выводил на чистых страницах то цветок жасмина, то ветку вишневого дерева со зрелыми плодами. Он тоже любил рисовать. К сожалению, редко когда у него оставались на это силы.

Старика Амфата, тощего, с обезьяньим смуглым лицом и хитрой улыбкой, принесли в храмовый двор на следующее утро после того, как Вей Ши прогнал настырную девчонку. Несли его на носилках четыре слуги из дворца Четери. Опустили свою ношу на скамью, и один из слуг подошел к Вей Ши.

— Владыка Четерии сказал принести старика в храм и найти тебя, — проговорил он почтительно. — Владыка приказал передать свои слова: "У старого Амфата отказали ноги. Он был хорошим воином, а сейчас одинок и благочестив. Днем будешь носить его в храм на обед и обратно, а после по его просьбе туда, куда он пожелает, пока не сядет солнце".

Вей Ши выдохнул вскипевший в крови гнев, посмотрел на слугу, на вертящего головой по сторонам деда — шея у него была оливковая, как все тело, цыплячья, седые космы неопрятно лежали на плечах, — и ровно сказал:

— Я выполню волю Владыки.

С тех пор он и служил ишаком для крикливого старого кочевника. Пол-Тафии выходило на улицу посмотреть, как голосящего боевые песни соседа несет на закорках молодой послушник с такой прямой спиной, что удивительно было, как не падает с нее дед Амфат.

— Феби (старика) эфенби (юноша) несет, — кричали дети радостно и бежали рядом. Потом Вей Ши видел, что они стали играть в него — кто, мол, больше друзей унесет и дальше с ними на спине уйдет.

Вей Ши приходил под палящим полуденным солнцем, спускался в домик старика, помогал одеваться и нес в храм. Там Амфат в ожидании обеда сидел на лавке, выстругивал из деревяшек какие-то дудочки и свистульки и оживленно болтал со всеми — с такими же стариками, как он, с прихожанами, монахами, послушниками. А потом, после обеда, Вей относил изрядно потяжелевшего деда обратно. И до вечера то бегал по его заданиям, то таскал на спине по друзьям, кальянным, стоянкам кочевников — везде у Амфата были друзья и везде его принимали с почтением, вели разговоры, вспоминая былые дни и приключения в те времена, когда Пески еще были опасной пустыней, полной хищников и жестоких духов-песчаников. Вей обычно сидел в стороне, погруженный в свои мысли, но волей-неволей прислушивался и сам не замечал, как его захватывал тонкий голос рассказчика — и вот он уже сам брел по барханам, отгоняя трещоткой гремучих змей, или искал воду, или обманывал глупых духов. Правда в байках стариков перемешивалась с волшебным вымыслом, но как увлекательно было их слушать.

— Может, я буду вам сюда обед приносить, феби? — поинтересовался Вей Ши через несколько дней мрачно. — Вам, наверное, тяжело по такой жаре.

Старик, разлегшийся на кровати в своем доме закряхтел и метнул на Вея острый взгляд хитрых глаз.

— Так я ж помолиться хожу, эфенби, — запричитал он, — богов о здоровье попросить. Кто обо мне, старике, кроме них, позаботится? Налей-ка мне, кстати, воды, горло пересохло, сил нет.

— Помолиться. И с людьми поговорить, — пробурчал Вей Ши, наливая из кувшина воду в большую чистую чашку. Вообще в домике старого пройдохи было слишком чисто для того, у кого были отняты ноги.

Но тут Амфат попытался присесть, забарахтался в постели, и Вей, устыдившись своих мыслей, поднял его, усадил аккуратно.

— Конечно, поговорить, — сказал старик, напившись. — Вот полежи в одиночестве, внучок, и с таким невежливым юношей, как ты, за радость будет поговорить.

Вей Ши молча принял у него кружку, повернулся спиной, присел, и старик вцепился в его плечи как клещами. Императорский внук снова потрусил к храму, чувствуя, как привычное раздражение в душе капля за каплей сменяется усталым равнодушием, щедро замешанным на обиде. Он понимал, что Мастер что-то хочет показать ему. Но не понимал, что.

В храме было прохладно и малолюдно, и императорский внук опустил старика на скамью — тот сразу капризно потребовал воды, умыться после жары и попить, и Вей, сам пропыленный и умирающий от жажды, поднес ему воды, полил на руки, и только потом отошел подальше и принялся умываться сам. С кухни доносились запахи овощной похлебки и стук посуды, и Вей, чтобы не думать о еде, набрал полный черпак воды и начал пить.

Краем глаза он увидел что-то пестрое, мелькнувшее в воротах двора, а следом донесся и звонкий голос гостьи Мастера — она здоровалась с послушниками и стариками, рассевшимися на лавочках. Вей шагнул в тень колонны, услышав от девчонки и свое имя, На ее вопрос откликнулся дед Амфат, что-то долго рассказывая скрипучим голосом, и, кажется, расхваливая "эфенби" на все лады, а потом громко воскликнул: