КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 75

"Дадим есссще шансссс?"

"И осссслабнемссс"

"Он зсссаплатит… И Инлий благоссссклонен… порадуетсссся…"

Люк наконец-то сумел выплюнуть чужой хвост и отлетел подальше от грандиозного стихийного духа, состоящего из многих змеев-ветров. Те замолчали и уставились на него.

"Уважаемые, — прошипел он нетерпеливо. — Пожалуйста. Давайте вы сначала поможете мне, а потом решите, насколько это правильно".

"Наглыйссс какой…"

"Как все они…"

Змеи перешептывались между собой, поглядывая на Люка. Наконец к нему склонилась одна из мерцающих голов:

"Ты готов платитьссс?"

"Да" — рявкнул Люк, поглядывая через плечо. Там, далеко позади, в темноте, сверкали слабые вспышки от разрывов снарядов.

"Ты отдашшшшшь нам ссссссвоего ссссссына"?

"Нет" — его светлость зло клацнул клювом. Затекшая пасть слушалась с неохотой.

Гиганты недовольно переглянулись, снова зашуршали.

"Тогда пойдемссс долгим путеммссссс, — прошипел переговорщик. — Отдашь нам то, чего дома не знаешь".

"Ну уж нет, — раздраженно фыркнул Люк. — Эту сказку вся Инляндия слышала".

"От нассс и пошшшла", — раздался смешок со стороны духа, который его защитил.

"Я ничьих детей отдавать не буду, — твердо сказал его светлость. — Просите что-то еще".

"Хорошшшшо, — со странной одобрительной ехидцей прошелестели змеи. Все разом — и выжидающе уставились на него. — А что ты ссссам можшшешшшь предложшшить?"

Люк сглотнул.

"Себя, — сказал он. — Я отдам вам себя. Только не сразу… после того, как победим".

Ему показалось, что змеи-ветры как-то удовлетворенно зашикали-засмеялись.

"А ты нужшшшшеен нам? Мелкий ты какой-тосссс".

"И хилыйссссссссс", — поддержали издевательства с другой стороны.

"Зато быстрый, — огрызнулся Люк — И зубы крепкие".

"Но наглый жшшше какой… упорныйсссс…", — восхитился кто-то.

Змеи шипели, драгоценные минуты утекали как вода, и Люк не выдержал, сам срываясь в раздраженное шипение:

"Великие, могучие и… эээ… воздушшшные. Я понимаю, что ничтожшшен по сравнению с вами и у вас есть вечность на обсуждение и шшшутки, но у меня ее нет. Времени мало. Заключите сссо мной договор. Мне очень нужна ваша помощшшь и сила".

Его снова рассматривали, и выражение сотен сияющих глаз понять было невозможно.

"Хорошшшшо, — вдруг пророкотали духи. — Но много датьссс не ссссможшшем. Мы и так осссслабли посссле гибели сынов Инлиясссс… ессссли еще потеряем ссссилу, на вссссей Туре начнутся ураганысссс и бури… поэтому проссси что важшшно…"

Люк поколебался. Нужно было помочь Берни… но он, вздохнув, глухо спросил другое.

"Можете помочь закрыть переходы в другой мир?"

"Нетсссс… только с помощью коронованного короля, — отвечали ему, — нужшшны кровьссс Инлия и насссшшша сила… иначсссе иссссякнем и погибнем…"

Люк задумчиво сделал перед мордами ветров-змей восьмерку.

"Есссли обещаешь отдать свою жизнь нам по первому требованию, — шелестело у него в голове, — мы напитаем тебя сссилой… и дадим одного изссс нассс в помощь… кто сссогласится пожертвовать сссобой".

"Обещаю, — поспешно повторил его светлость. — Только после победы".

То один, то другой змей-ветер приближался к нему почти вплотную, всматривался и снова возвращался назад.

"Но сссила не бесссконечна, помни… исссспользуй в крайних сссслучаях…"

Духи растворялись в ночи, оставляя за собой мерцающие полотна северного сияния. Все, кроме одного — того самого, что заступился за него. Он, не насмешливый более, а серьезный и чуть печальный, окинул Люка взглядом прекрасных сияющих глаз, завертелся кольцом — и, уменьшаясь в размерах, превратился в туманную полосу, что обвилась вокруг лапы герцога тонким серебряным браслетом.

Ночь с пятого на шестое апреля

У Бернарда Кембритча начался жар — от малейшего движения возобновлялось кровотечение, рану дергало, тело горело и ломало, а от бетонного пола тянуло невыносимым холодом. Руки были связаны за спиной, и правая, на которой он лежал, уже не чувствовалась.

Берни то и дело проваливался в забытье. Мимо строя постоянно вышагивали иномиряне, слышался стук острых лап охонгов по бетону. Перед глазами все плыло, и тогда начинал он слышать тихий голос матушки, утешающий его, болеющего, и чувствовать прикосновения ее ладоней к пылающему лицу. Потом наступали моменты просветления — и тогда он видел серенитку, майора Лариди, которая осторожно, чтобы не привлекать внимания, проверяла его рану и исхитрялась касаться его лба связанными за спиной руками. Кто-то из сослуживцев, не выдержав, спал, кто-то едва слышно переговаривался — Берни улавливал, что строили планы побега, но слов разобрать не мог.

Да и незачем было. Сейчас он стал бы им обузой.

Высокая температура разбалансировала ментальный дар — он то и дело включался, и Бернарда касались агрессивные и тупые отголоски чьих-то холодных сознаний. Чуждых, вызывающих инстинктивное отвращение — он никогда раньше такого не встречал и решил, что от жара начался бред.

Он не умел слышать людей, но животные, особенно обожаемые собаки, излучали целый спектр мысленных образов — и любопытство, и страх, и голод, и тягу к гону, и призыв поиграть… Даже насекомые ощущались теплыми, хотя воспринимать их он не умел. Здесь же был холод и заторможенное сонным состоянием желание жрать и желание убивать.

Берни далеко не сразу сообразил, что ощущения идут от охонгов. То один, то другой проходили перед строем — и он, слыша стук их лап и покрываясь испариной от усилий, попытался внушить желание напасть на сородичей или кого-то из иномирян. Собаки легко слышали его мысленные команды и подчинялись, инсектоиды же лишь незаметно замедляли шаг — и трогались дальше. Ему не хватало времени и сил зацепиться за их сознание — те, кто проходили мимо, слишком недолго были в поле действия его дара, а неподвижные оставались чересчур далеко, и он едва-едва ощущал их.

К утру он так измучился и ослабел от безуспешных попыток сделать хоть что-то, от жажды, боли и безысходности, что единственным его желанием стало умереть. Броситься на охонга или кого-то из иномирян, дабы его прикончили, и убрать повод для шантажа брата. План его воодушевил — все лучше, чем сгорать тут, на вонючем ледяном полу, мочиться под себя и понимать, что всех все равно убьют.

Тяжело дыша из-за горячки, все так же периодами впадая в забытье, Бернард начал шевелить ногами, подтягивая их к себе и слушая, как ходят туда-сюда конвоиры. По боку снова потекло горячее, перед глазами все расплывалось, но он упорно двигал ногами: нужно было сжаться до предела, чтобы в нужный момент перевернуться, оттолкнуться от стены и прыгнуть на врага. Сознание его смешалось — он посмеивался себе под нос, ибо видел уже, как рвет зубами надзирателя, а потом приходило просветление и боль, и он снова корчился, пытаясь подтянуть к себе ноги.

— Тихо, малек, ты куда собрал… — раздался шепот майора, но она не успела договорить. Раздался грохот открываемой двери, потянуло по полу холодом, заверещали охонги.

— Бабы взять сюда, — послышался визгливый голос давешнего надзирателя.

— Что?.. — Берни попробовал подняться, но Лариди прислонилась спиной, прижимая его к полу.

— Я тха-нор Ноши, и когда я спрашивать, мне кланяться и отвечать, — орал иномирянин. Судя по звукам шагов, он приближался к стене, у которой держали пленных. — Вы сейчас отвечать, кто брат колдуна. Иначе бабы громко кричать. Долго кричать. А вы смотреть и слушать.

Бернарда грубо оттолкнули ногой в спину — он вмазался в стену лицом и, кажется, сломал нос. Рядом шла какая-то возня — и он невероятным усилием перекатился на другой бок, чтобы увидеть, как Лариди и еще двух серениток выдергивают из толпы пленных и швыряют к ногам надзирателя. За его спиной в двери ангара втаскивали чудовищные кресты из сколоченных наискосок досок. Кресты были бурыми от крови, но кое-где на дереве виднелись свежие алые разводы.