Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра - Страница 48

Ночь без сна. Знала, что папа тоже не спал. Слышала, как бродит по дому. У него всегда начиналась бессонница, когда он сильно переживал. Всегда. Моменты, когда это случалось можно по пальцам пересчитать. Я горько усмехнулась и подтянула колени к подбородку, чтобы положить на них чугунную голову.

Услышала, что он поднимается по лестнице и почему-то торопливо рухнула на бок, почти с головой укрываясь одеялом и притворяясь спящей. Не могла себе объяснить почему это сделала.

Скрип двери, полоска тусклого света из коридора. Его тихий неровный вздох и он неслышно затворил дверь. Пришел проведать свою принцессу. Преданный и проданный мной. Мой папа. Переживающий за меня. Подавила порыв разрыдаться. Хватит. Нарыдалась. Нужно думать.

Нет, апатии на это раз не было, хоть и Лисовский снова пробил меня на вылет. Фокус в том, что острие, прошившее меня насквозь ткнуло в мою семью и безвольно трепыхаться, нанизанная на его оружие, я не могла. Ни имела на это никакого права.

У меня было чувство стыда. Бесконечное, отравляющее чувство стыда за себя, за то, кто я такая. Как поступила. И что вообще натворила. Чувство обиды. И к утру обрела твердые очертания мотивация. Желание защитить. Искупить свою вину. Хотя бы попытаться.

Спускалась к завтраку я абсолютно спокойной. Папа так и не прилег. На кухне мельтешила тетя Наташа, папина домработница, очень обрадовавшаяся моему появлению. Она что-то говорила, весело и вежливо, я добродушно ей отвечала, скользя задумчивым взглядом по осунувшемуся лицу папы. Я знала, что это субботнее утро явит мне что-то интересное. Папа всегда был папой. Особенно сейчас.

И он не заставил себя долго ждать.

- Сегодня ночью летишь во Францию. Ты же любишь Париж. Поживешь там пару месяцев. – Сказал твердо, ровно, спокойно, скользя взглядом по новостным лентам в телефоне. – Кирилл приедет через неделю. Отдохнете.

- Не полечу. – Негромко, но твердо ответила я, глядя на тонкую границу кофе на стенке своего бокала. – И Кирилл не полетит. Мы остаемся здесь, папа.

Я не знаю, что такого было в моем голосе. Может и ничего. Прежде папа бы настаивал, начал бы ругаться, но сейчас, бросив краткий взгляд на мое непроницаемое лицо, он промолчал.

- Не звонил? – он не хотел знать. Не хотел слышать положительный ответ. Это чувствовалось. Но и не спросить не мог.

- Нет. И не станет. Он все понял. Поэтому я остаюсь.

- Ксюша…

- Папа, я остаюсь. – Подняла на него взгляд, посмотрела твердо и уверенно. Не трудно. За прошедшую ночь это родилось, осталось и крепло с каждой секундой. – Я не поеду. Больше я тебя не предам.

Папа отвел взгляд, досадно поведя уголком губ. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Отчасти потому что подошла тетя Наташа и поставила на стол тарелку с ароматными сырниками, а когда она удалилась, между нами уже все было решено. Парадокс чувства вины и хрупкое подобие спокойствия витали в напряженном воздухе. И, наконец, это переродилось в согревающие ощущение доверия.

- Кирилл не объявился? – негромко спросил папа, снова не поднимая взгляда от экрана.

- Я думаю, он бухает. Он тяжело все воспринял, пап. Не наседай. За несколько часов до тебя приехал и все рассказал, я не поверила. Он тяжело воспринял мое… предательство. – Прозвучало как-то отрешенно. Я смотрела за стекло веранды в столовой, на тихо кружащие снежинки и чувствовала боль, текущую по венам и достигающую сердца, заставляя его стыдливо замереть. – Пожалуйста, не наседай на него. Он ни в чем вообще не виноват. Ни в чем. Пострадал только от того, что… я.

Папа едва слышно прерывисто вздохнул и у меня снова болезненно сжалось сердце, но я не отводила взгляда от веранды, думая, что если замечу хоть что-то в его лице, я потеряю все. Разревусь как жалкая девочка. Я больше не принцесса.

- Ксюша, прошу. Я так редко это делаю. Все приказы и приказы… Прошу тебя, уезжай. Хотя бы на месяц. Дочь…

- Позволь мне. – Едва слышно шепнула я. – Папа, я знаю, что делать. Точнее, чего мне не делать.

- Кирилл войдет в состав «Тримекса» вместо тебя и гендиром то…

- Кирилл не войдет в состав учредителей, Лисовский его сожрет. – Я все-таки перевела взгляд на отца, глядящего на меня впервые в жизни вот так. Задумчиво и оценивающе. – Я его знаю, пап. И «Тримекс» принадлежит мне. Уставная доля, должность генерального директора, а он всего лишь соучредитель. Начну чистку кадров. В Уставе нет ни слова о том, что уволить кого-то без его согласия я не могу, ночью перепроверила. Начнет возмущаться, ссылка на трудовой кодекс, а мы не при крепостном праве живет, где все от барина зависит. Поведу его ключевых фигур под сокращение по причине проведения оптимизационных процессов внутри организации. Что-то из разряда перестройки производства, или реализации новой программы, допустим, предусматривающей снижение издержек на предприятии… Я еще думаю, как это грамотно оформить, время еще есть. В понедельник объявлю его ключевым фигурам об этом, положено же за два месяца уведомлять о грядущем сокращении... «Тримекс» мой. Я хочу, чтобы это не только он понимал, но, прости папа, ты тоже. И я «Тримекс» не отдам. Разумеется, для тебя я всегда буду прозрачна, буду советоваться и предоставлять любую информацию по первому требованию, пока окончательно не стану твердо стоять на ногах. Однако… «Тримекс» мой. И я никуда не поеду.

Он усмехнулся. Горько. Невесело. Почти зло.

- Я знал, что однажды вот это в тебе увижу. Что тебе когда-нибудь надоест придуриваться и ты возьмешься за ум. Знал. Но если бы я еще знал и то, какую цену за это придется заплатить, то тогда, на этот гребанный бизнес план с твоим магазином алкоголя я бы вынес совсем другое решение, а не скрывая восторг, пихнул тебя в юридический, а потом использовал как верного маленького солдата, своего серого кардинала, знающего свое место и докладывающего обо всем. Кирилл не потянул бы «Тримекс». Он слишком самоуверен, у него полное отсутствие самокритики и понимания, что если люди умнее его, то это вовсе не вызов или оскорбление, это повод быть очень осторожным и очень внимательным. То, что есть в тебе, и то, чего так не хватает ему. Поэтому в «Тримекс» я посадил не его. Кусать тебя Лисовскому было бесполезно, на провокации не поддашься, никуда не полезешь, манипулировать тоже бесполезно, потому что мало чего понимаешь, никуда не суешься, обо всем спрашиваешь и докладываешь. Я знал, что это рано или поздно спровоцирует вот это в тебе… надеялся, что самомнение Кирилла к тому моменту успеет спуститься с небес, я произведу вашу рокировку на местах, и, наконец, увижу, как моя маленькая принцесса захотела стать королевой. И дам ей возможность. Если бы я знал, Ксюш… Ты, может быть, уже была бы королевой. Сети алкогольных напитков. – Он фыркнул и удрученно покачал головой глядя в стол невидящим взглядом.

- Королевой «Тримекса» быть однозначно лучше, пап. – Я рассмеялась. Впервые легко и свободно. Протянула руку и накрыла ладонь вздрогнувшего папы.

А внутри снова больно - Лисовский увидел это раньше. И воспользовался.

***

Кирилл завалился домой в воскресенье вечером. Ну, как завалился. Появился красиво. Я, прячась за беседкой во дворе, курила и поглядывала на темные окна, боясь, что папа, после бессонных напряжённых суток наконец уснувший в кресле перед телевизором в гостиной проснется и отправится на мои поиски.

Визг шин, звук удара и ворота покачнулись. Первая моя мысль была очень пугающей «Лисовский». Потом хлопнула дверь безвинно пострадавшего Лёхуса, послышался пьяный мат брата и я испутала просто дикий ужас, осознав что эта тварь бухой за рулем каталась.Рванула на ватных ногах к воротам. Понимая, что такой дикой ненависти к брату я очень давно не испытывала. Успела вовремя. Кирилл только плюхнулся на водительское место и еще не успел закрыть дверь, как я, злобно рыкнув, рванула его за ворот куртки, вытаскивая из машины.

- Пап, да нормально! Я почти трезв! – буркнул этот козел, когда я озверев тыкала его мордой в снег.