Арвендейл. Нечистая кровь. Книга 2. Корни Тьмы - Злотников Роман - Страница 7

Яннем не собирался становиться владыкой мира. Он не был излишне амбициозен, Митрила ему более чем достаточно. Но Митрил он держал в кулаке. Который сжимал с каждым годом, медленно, очень медленно. Очень осторожно.

«Лягушку живьем лучше всего варить на медленном огне», – писал мэтр Кавандий, и эти слова король Лотар, не комментируя на полях, просто подчеркнул жирной, красной, как кровь, чертой.

Однако Яннем все равно не считал себя тираном. Да, он сам устраивал фальшивые мятежи, и доносы на оклеветанных «заговорщиков», и казни по этим доносам. Да, он пошел по стопам отца также и в том, что методично расчистил пространство вокруг себя практически от всех действительно умных, волевых и принципиальных людей, оставив рядом только тех, в ком ум и принципиальность сочетались с беззаветной верностью. По сути, таких осталось только двое: Брайс и лорд Фрамер, бессменный Лорд-защитник королевского величества. Хотя во Фрамере Яннем тоже сомневался временами. Остальные были не более чем пешки, марионетки, чье истинное предназначение состояло в том, чтобы создавать иллюзию хотя бы минимальной власти, сосредоточенной в руках митрильской аристократии. Ибо совсем задвинуть аристократию в угол не может позволить себе ни один монарх – постольку, поскольку именно в руках аристократии сосредоточена армия. Да, формально армия присягала королю, а подчинялась главнокомандующему, то есть Брайсу; но каждый из знатных аристократических митрильских домов испокон веков содержал личную гвардию. Которую, разумеется, вассалы предоставляли в распоряжение своего сюзерена-короля по первому приказу, но с тем же успехом могли обратить и против него. Впрочем, пока они действовали поодиночке, никакой угрозы это представлять не могло. Однако Яннем не раз ворочался в горячей постели до утра, представляя, что будет, если они вдруг объединятся. Хервесты с Олниберами. Дарейны с Вагертенгами. Шадлейны с Глендори… Никто из них не представлял опасности для королевской власти сам по себе, но если они забудут собственные старые, испокон веков тянущиеся дрязги и объединятся против него… А они могли. Именно теперь и именно против него, короля-калеки без способностей к магии, хотя и с недурственными способностями к управлению страной.

Ибо вся эта старая аристократия, уходившая корнями в бесплодные тысячелетние горы Митрила, была именно той, кто взрастил и взлелеял догму нечистой крови. Ту самую догму, которую Яннем объявил вне закона.

Он сделал это, разумеется, не в один момент. Он был осторожен. Они с Брайсом обсуждали это часами, днями и ночами, спорили, ругались, но в конечном итоге принимали общие решения, лучше которых Яннем не придумал бы один. И да, они отменили налог на нечистую кровь для идшей, эльфов и гномов – но оставили требование лицензий для ведения торговли на территории Митрила, как, впрочем, и для всех людей с чужих земель. Да, они стали выводить финансы за пределы Митрила, вкладываться в предприятия Империи и Подгорного царства (отношения со Светлым лесом наладить пока что не удалось). Но у короля все еще оставались натянутые отношения с идшами, а ведь именно в их руках сосредоточены огромные средства, множество предприятий завязаны на поставках от идшей или их ссуд, и это сильно ограничивало возможности по ведению дел вне Митрила. Да, Яннем объявил полную свободу веры и позволил идшам возвести в Эрдамаре молельню, а когда взбешенная этим группа горожан (подзуживаемых, как он достоверно знал от шпионов, людьми лорда Айвора Глендори) разгромила и сожгла молельню, сделал вид, что не сумел отыскать виновных, и им все сошло с рук. И да, когда торговые запоры на границах пали и впервые в истории в Митрил хлынул поток недорогих изысканных товаров извне, это привело в восторг и задобрило потребителей роскоши – зажиточных купцов и аристократию, а когда от этого пострадали местные производители роскоши, Яннем задобрил их снижением налогов. Он лавировал между старой аристократией и новыми купцами, поднявшимися и разбогатевшими на оживившейся торговле, между клириками и иноверцами, между теми, кто превозносил его, и теми, кто ненавидел – и это было дьявольски тяжело. Не раз и не два лодка его правления наскакивала на мель или налетала на скальные пороги, едва не разбиваясь в щепки. Но Брайс был рядом, и он помогал: он тоже стоял у руля и держал второе весло. Яннем знал, что они ступили на путь преобразований, который не будет ни коротким, ни легким. И что пройти этот путь они смогут только вместе.

Поэтому когда стало ясно, что клика старой аристократии, возглавляемой лордом Айвором Глендори, не даст ни обмануть себя, ни задобрить, и что эта клика никогда не смирится со сломом тысячелетних догм – тогда-то Яннем и решил породниться с мятежным родом, связав с ним свою семью узами брака. Сперва это показалось ему весьма удачной идеей. Лорд Айвор держался не слишком нагло, выступал против короля не слишком открыто и в то же время постепенно собирал вокруг себя достаточно много согласных с ним сторонников. Так что скинуть его с доски одним щелчком Яннем просто не мог – на месте поверженного смутьяна тут же возник бы кто-то другой. И ведь нельзя же, в конце концов, перебить всю старую аристократию, даже если бы и очень хотелось. Поэтому Яннем после долгих раздумий решил не драться с волками в собственном дворе, а приручить их. Превратить в свирепых, покорных его воле псов.

Глендори состояли в отдаленном родстве с правящей династией, но лишь по материнской линии – прабабка лорда Айвора приходилась сестрой королю Арнольду, правившему Митрилом в прошлом столетии. Так что династический брак с этим семейством не просто укрепил бы связи, но и определенно успокоил недовольство. Если бы Яннем сам женился на одной из женщин Глендори, у них появилась бы надежда, что представитель их рода однажды взойдет на престол. Это был мудрый ход, и все бы прошло как по маслу, если бы Яннем мог забыть Серену. Проклятую, вероломную шлюху Серену, бросившую его без объяснения причин пять лет назад. Единственную женщину, которую он когда-либо любил.

Династические браки не имеют ни малейшего отношения к любви, и все же Яннем допустил, вероятно, свой первый большой просчет: он поддался застарелой тоске, проявил малодушие и не женился на Катрионе Глендори сам, а подсунул ее Брайсу. Тогда это казалось ему прекрасным стратегическим ходом: Глендори все равно породнятся с правящей династией, но не подберутся к трону слишком близко, а амбициозный лорд Айвор не посмеет потребовать себе место в Совете, как смог бы на правах королевского тестя. Он будет всего лишь тестем королевского брата, его полководца, первого советника и наиболее доверенного лица – а это тоже очень немало.

– Он на этом не успокоится, – упрямо сказал тогда Брайс. – Это же не то, что ему нужно, как ты не понимаешь? У моих сыновей от леди Катрионы не будет никаких прав на трон.

– Будут, сразу же после тебя, – возразил Яннем. – Ведь я еще не обзавелся наследниками, после меня ты – первый в списке. А твой сын, если он родится, будет вторым.

– И тебя это нисколько не беспокоит? – пристально глядя на него, спросил Брайс, и Яннем безмятежно улыбнулся:

– Нет. Нисколько.

К тому времени он уже успел устроить тщательный допрос придворному магу-лекарю, который прежде пользовал семейство Глендори. И тот заверил его, что, поскольку леди Катриона родилась в первый день месяца Змеи и год Василиска, когда солнце стояло напротив Звезды Тритона, она совершенно точно никогда не сможет родить наследника мужского пола.

Об этом Яннем Брайсу, разумеется, не сказал. И чувствовал себя последним ублюдком, предателем, просто мразью, когда стоял за его плечом на венчании, а потом обнимал, поздравляя со свадьбой и желая счастья ему и его молодой жене, на которую Брайс почти не смотрел.

Впрочем, даже знай Брайс о пророчестве мага-лекаря, он бы все равно вряд ли отказался. Они спорили об этом целый месяц, пока Яннем не вышел из себя и не сказал: «Довольно, Брайс! Ты женишься на Катрионе Глендори. Это приказ».